Интернет-обзор от 20.01.2014

Интернет-обзор подготовлен ОИиОС МВД по РТ

19 -20 января 2014 г.


Хохорин вручил по 250 тыс рублей полицейским, воспитывающим инвалидов
Сертификаты на четверть миллиона рублей получили три семьи из рук министра внутренних дел Республики Татарстан Артема Хохорина.
Во всех семьях воспитываются дети с диагнозом "церебральный паралич".
По 250 000 рублей получили Роза Хайруллина, воспитатель центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей МВД по РТ, капитан полиции Сергей Комаров, дежурный ИВС №1 УМВД РФ по Казани, майор полиции Марат Садыхов, старший оперуполномоченный отделения по раскрытию наркопреступлений.
Отметим, что в декабре 2013 года Марат Садыхов был арестован по так называемом "делу ОБНОН" вместе с коллегой, Дмитрием Андриенко. Позже обвинения с полицейских были сняты.
Поддержка семей, где воспитываются дети-инвалиды, стала возможна благодаря работе фонда «Дарить надежду». Раз в год сотрудники министерства внутренних дел перечисляют в фонд свой однодневный заработок.
(Бизнес Online, Татар-информ, РИА Свежий Ветер, Pro¬Kazan.ru, Kazan¬Week)
Комментарии с портала «Бизнес Online»

Анонимно
Вот здесь Хохорин молодец и заодно Садыхова поддержал ( дело обнон), а я думал что он непорядочный

Анонимно
Меня зовут Леонид, я пенсионер МВД, бывший сотрудник 6 отдела (в то время начальником у нас был Хамматов Александр Муждабович). В 1988 году у меня с женой родилась двойня - два сына с диагнозом детский церебральный паралич. Меня поставили в льготную очередь на улучшение жилищных условий, в которой я пробыл до 1993 г., пока не ушел на пенсию (работал бы еще, но арестовали Хамматова и в знак солидарности ушло много сотрудников). Меня попросту выкинули из очереди. Я вырастил сыновей, дал им образование, устроил на работу. Ни одна собака не помогла ни одной копейкой. Хохорин А. молодец, это очень хорошая поддержка. Кто не прошел через это, тот не поймет.

Анонимно
хорошее и нужное дело.

«Эти квартиры никогда не достроят»
МВД Татарстана ищет пострадавших от очередной жилищной аферы
Извечной остротой жилищного вопроса в очередной раз воспользовались мошенники. На этот раз их жертвами стали жители Казани, а размах деятельности оказался гораздо больше обычного.
Как сообщает пресс-служба Министерства внутренних дел по Республике Татарстан, виновными в незаконной деятельности оказались сразу пять крупных строительных организаций: ООО «СтройЦентрСити», ООО «Строитель и К», ООО «Альянс-Строй», ООО «ИСК Альянс-Строй» и ООО «Фаворит-Строй». Фирмы «Строитель и К» и «СтройЦентрСити» принадлежат одному человеку — Илье Буланкину. Собственником ООО «Фаворит-Строй» является Роберт Оринин. Директором ООО «Альянс-Строй», ООО «ИСК Альянс-Строй» уже не один год числится Александр Иванов.
Именно они от лица своих строительных организаций продавали квартиры, принадлежащие гражданам на основании договоров о долевом участии в строительстве жилых домов, третьим лицам. Квартиры находились по адресам: улица Ульянова-Ленина, д. 25, улица Четаева, д. 71-3/16, улица Заслонова, д. 40, улица Шмидта, д. 34.
Сейчас сотрудники правоохранительных органов выясняют количество пострадавших от незаконных действий этих организаций. По предварительной информации, таковых ожидается немало, ведь мошенников практически невозможно распознать. Все они позиционируют себя как абсолютно законные объединения, ссылаясь на несуществующие программы, договоры и документы. Так, например, организация «СтройЦентрСити» привлекала клиентов, сообщая, что входит в состав РНП «Содружество строителей», а деятельность компании в данном направлении находится под контролем и надзором Управления жилищной политики Исполнительного комитета города Казани.
Ключевым моментом в деле об этих строительных организациях и их руководстве является тот факт, что все они неоднократно обвинялись в мошеннических действиях с жилплощадью. Владелец ООО «Строитель и К» и ООО «СтройЦентрСити» Буланкин уже привлекался к уголовной ответственности в октябре 2013 года по факту незаконной деятельности обеих фирм. В ходе суда было установлено, что Буланкин, будучи подрядчиком при строительстве дома № 34 по ул. Шмидта, в 2010 году продал людям площади чердачного помещения дома, обещая построить квартиры мансардного типа. Покупатели по договорам внесли более 5 млн рублей. Илья Буланкин потратил полученные деньги, не выполнив обязательства. Аналогичные преступления он совершил в 2011 и в 2012 годах. В качестве примера можно привести историю одной жительницы Ижевска, которая внесла в кассу ООО «СтройЦентрСити» 1,8 млн рублей. Она должна была получить квартиру в Казани в строящемся доме № 3/16 по ул. Четаева. Однако квартиру до настоящего времени женщина не получила. Эта квартира была продана другому покупателю уже другой подрядной организацией — ООО «Фирма «Свей». До настоящего времени указанный дом не достроен.
Несмотря на следствие, зимой 2014 года имя Буланкина снова фигурирует в деле о мошенничестве в долевом строительстве вместе с двумя другими обвиняемыми.
Гневные отзывы о деятельности этих строительных организаций стали появляться в интернете с момента появления самих фирм: «Люди, опомнитесь, это же шарага!!! Не несите деньги в эту фирму, эти квартиры никогда не достроят, а если и достроят, то никогда они вам не достанутся!!! Почитайте другие форумы о недвижимости. Буланкин — это кидала!!!», — пишут на форумах обманутые клиенты. Но вот уже около 10 лет данные организации продолжают свою мошенническую деятельность в Казани и других городах России.
В настоящее время в отношении троих руководителей строительных организаций возбуждены уголовные дела по ч. 4 ст. 159 УК РФ «Мошенничество». Если вы или ваши близкие пострадали от деятельности этих фирм, следует обратиться по телефонам: 291-21-95, 291-23-00 или 02.


В Казани полиция нашла тайник с оружием.
В Казани на территории Порохового кладбища в Кировском районе полицией найден тайник с оружием, сообщает пресс-служба МВД РТ.
В схроне находились автомат АК-74 калибра 5,45 мм с двумя магазинами, пистолет-пулемет "Аграм-2000" хорватского производства, самодельный пистолет калибра 9 мм, собранный из частей и механизмов пистолета "ПМ" с магазином, самодельная "ручка-пистолет" калибра 7,5 мм.
А также нарезной карабин "Сайга-410" с двумя магазинами, гладкоствольное ружье "ТОЗ-106" с магазином, газошумовой револьвер RG-89 производства Германии, взрыватели к ручным гранатам, части автомата Калашникова, сигнал химической тревоги, наземный сигнальный патрон и более 270 патронов различного калибра.
Оружие и боеприпасы принадлежат лидеру одного из преступных формирований Казани, в настоящее время следственно-арестованному.


Пакет с мягкими игрушками жительница Казани приняла за бомбу
Мягкие игрушки стали причиной переполоха в одном из домов на проспекте Ямашева. Обнаружив в лифте полиэтиленовый пакет с безобидным, на первый взгляд, содержимым, жительница дома вызвала экстренные службы.
Уже через несколько минут к месту «происшествия» приехали сотрудники полиции, медицины катастроф и пожарные, передает «Эфир 24». Подозрения жителей не оправдались. Женщине, которая звонила в экстренные службы, сообщили, что ничего подозрительного в пакете нет.


12 преступлений раскрыли сотрудники полиции Казани за прошедшие сутки
За прошедшие сутки сотрудниками полиции Казани раскрыто 12 преступлений, сообщили сегодня в пресс-службе УМВД России по г.Казани. В их числе 1 грабеж, 4 кражи, 1 неправомерное завладение автотранспортом, 1 мошенничество, 1 угроза убийством, побои и др.
По постановлению Приволжского районного суда в розыск объявлена ранее судимая за кражу жительница Казани. Женщина злостно уклоняется от отбывания условного осуждения, не исполняет возложенные на нее судом обязанности и скрывается от контроля специализированного государственного органа, осуществляющего исправление осужденного.
Задержаны двое граждан, находившиеся в розыске за совершение различного рода преступлений.
Прекращен розыск несовершеннолетней 1999 г.р., которая в течение нескольких дней не появлялась дома и не давала о себе знать. Как выяснилось, все это время девушка находилась у подруги и не хотела возвращаться домой из-за конфликтов с родственниками.
26-летняя жительница Советского района сообщила в отдел полиции «Азино-2» об угоне своей автомашины «ВАЗ-2112». В ходе оперативно-розыскных мероприятий сотрудниками ОУР УМВД России по г.Казани по подозрению в совершении преступления был задержан молодой человек 1995 г.р., приятель заявительницы. Подозреваемый признался, что ключи от автомашины у девушки он похитил. Угнав машину, он не справился с управлением и совершил ДТП. В дальнейшем машина была обнаружена с техническими повреждениями и помещена на спецстоянку. В отношении молодого человека решается вопрос об избрании меры пресечения.
Зафиксировано 1 мошенничество, жертвой которого стала пожилая жительница Советского района. После телефонного звонка женщина передала курьеру 100 000 рублей, якобы выручая сына из неприятностей в связи с ДТП.
В ходе оперативно-профилактических мероприятий в рамках операции «Мобильник» сотрудниками казанской полиции выявлено и изъято 8 мобильных телефонов, находившихся в розыске как утерянные и украденные. При этом 3 из них были обнаружены в результате проверки ломбарда по ул.Достоевского.
(РИА Свежий Ветер, Kazanfirst.ru)


Два преступления совершенные в нетрезвом состоянии зарегистрированы на территории республики
По подозрению в совершении двух аналогичных преступлений сотрудники татарстанской полиции задержали мужчин 1989 и 1978 годов рождения.
Один из фактов причинения тяжкого вреда здоровью зарегистрирован на территории Азнакаевского района республики. По предварительным данным местный житель после совместного распития спиртных напитков с потерпевшим нанес ему травмы. С диагнозом: внутрибрюшное кровотечение мужчина обратился в больницу, где ему оказали необходимую помощь. Подозреваемый задержан сотрудниками уголовного розыска, решается вопрос о мере пресечения.
В Балтасинском районе республики при схожих обстоятельствах задержан нигде не работающий мужчина 1978 года рождения. Он также, как и потерпевший, находился в нетрезвом состоянии и нанес ему травмы. С переломом берцовой кости мужчина был госпитализирован. По данному факту возбуждено уголовное дело по ч.1 статьи 111 УК РФ.
В Набережных Челнах и Альметьевском районе республики сотрудники полиции обнаружили и изъяли у двух мужчин 1983 и 1981 годов рождения вещества наркотического происхождения весом 2,95 и 0,58 граммов. Проводятся следственные мероприятия, в отношении задержанных избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.
В Сармановском районе республики в результате пожара погибли двое пенсионеров. По предварительной версии возгорание в квартире супругов произошло из-за неправильной эксплуатации отопительного прибора.
Прекращены розыски троих жителей республики – несовершеннолетних 1999 и 1997 годов рождения и одной пенсионерки. Их местонахождение установлено сотрудниками полиции Казани, Нижнекамска и Елабуги.
За совершение преступления предусмотренного ч.2 статьи 158 УК РФ сотрудниками отдела полиции «Вишневский» задержана 19-летняя жительница Казани, которая находилась в федеральном розыске.


Жительницу Казани подозревают в грабеже
Полиция Казани задержала 30-летнюю подозреваемую в уличном грабеже, сообщает пресс-служба ФГКУУВО МВД по Республике Татарстан.
В полицию обратилась жительница Казани и рассказала о том, что на улице Гудованцева ненадолго оставила сумку своему другу и отлучилась.
Молодой человек поставил ее на землю, а сам отвлекся. Спустя некоторое время он увидел убегающую с ней прочь женщину.
Полиция задержала подозреваемую. У нее были обнаружены разыскиваемые вещи. Имущество вернули хозяйке.
Возбуждено уголовное дело по части 1 статьи 161 УК РФ «Грабеж».


100 тысяч рублей передала мошенникам казанская пенсионерка
Жертвой преступления стала пожилая жительница Советского района Казани, передавшая преступникам 100 тыс. рублей, сообщили в пресс-службе УМВД России по г.Казани.
На домашний телефон потерпевшей позвонил неизвестный и, сымитировав голос сына, сообщил о ДТП, в котором он сбил девушку. Далее разговор с женщиной продолжил другой человек. Мужчина представился начальником следственного комитета и заявил, что для благополучного решения проблемы срочно нужны 150 тыс. рублей. На тот момент у пенсионерки в наличии было только 100 тысяч, но и эта сумма мошенников устроила. Через несколько минут после звонка прибыл посыльный и забрал приготовленные потерпевшей деньги.
Лишь когда пенсионерка закрыла за курьером дверь, она обдумала произошедшее и позвонила родственникам. Тогда и выяснилось, что женщина стала жертвой мошенников.
Полиция Казани напоминает: чтобы не стать жертвой подобного рода мошенников, необходимо помнить и соблюдать несложные меры безопасности. Никогда самостоятельно не принимайте решение о перечислении денег или передаче их курьеру после того, как вам сообщили о попавшем в неприятности родственнике. Обязательно созвонитесь с родными или близкими и посоветуйтесь о действиях в конкретной ситуации.
Если вы стали жертвой мошеннических действий или вас попытались обмануть, немедленно звоните в полицию по телефонам 02 (с мобильного – 020) или 052 (Бюро криминальной информации, анонимно).


В Татарстане закрыли лотерейный салон, который оказался подпольным казино
Нижнекамским полицейским удалось изъять все оборудование злоумышленников
В Нижнекамске сотрудники отдела экономической безопасности обнаружили и закрыли игровой салон. Он располагался буквально у всех на виду - в одном из торговых центров города. Разумеется, салон существовал под видом стимулирующей лотереи. Однако, удалось выяснить, что это было лишь прикрытие — основной деятельностью злоумышленников было проведение азартных игр с использованием специального оборудования через Интернет.
- Полицейские изъяли 12 мониторов, 6 моноблоков, 6 клавиатур. По всем материалам проводится проверка, по результатам которой будет принято процессуальное решение, - сообщает пресс-служба Управления МВД России по Нижнекамскому району


Сотрудники полиции Лениногорска задержали подозреваемого в грабеже
27-летний мужчина похитил из продуктового магазина пакет, в котором находились банки с кофе. Для того, чтобы вынести его из супермаркета он взял тележку, полностью заполнил ее покупками, а затем перед кассой резко толкнул ее на продавцов и побежал. Догнать молодого человека силами местных служащих не удалось. По переданным ими в полицию приметам его задержали сотрудники экипажа вневедомственной охраны.
Позже стало известно, что молодой человек является фигурантом еще одного уголовного дела, с аналогичной фабулой совершения преступления. По словам самого задержанного, банки с кофе он похищал для того, чтобы перепродать по более низкой цене, а на вырученные деньги приобрести наркотическое вещество. В настоящее время по данному факту проводятся следственные мероприятия.


Безопасность крещенских богослужений и купаний обеспечат более тысячи полицейских.
Безопасность праздника Крещения будут обеспечивать более 1 тысячи сотрудников полиции. Как сообщает пресс-служба МВД по РТ, богослужения пройдут в 196 православных храмах, соборах и молельных домах РТ. Для купания в прорубях организовано 74 места. В связи с недостаточной толщиной льда купание во многих привычных для татарстанцев местах запрещено.
Для обеспечения безопасности перед началом богослужений полицейские специалисты-кинологи с собаками обследуют места проведения мероприятий.
Сотрудники ГИБДД проведут комплекс мер по организации безопасности дорожного движения прилегающих к местам проведения религиозных мероприятий. Планируется запрет парковки транспортных средств вблизи мест проведения богослужений.


26 преступлений раскрыли полицейские Татарстана в течение суток
Задержан преступник, находившийся в федеральном розыске.
За прошедшие сутки полицейские Татарстана раскрыли 26 преступлений, в том числе причинение тяжкого вреда здоровью, 2 грабежа, 11 краж. Задержан преступник, находившийся в федеральном розыске.
В розыск объявлены четверо татарстанцев, ушедших из дома. Установлено местонахождение троих, разыскиваемых ранее.
В Набережных Челнах сотрудниками полиции установлены личности четверых работников завода двигателей ОАО «КамАЗ», которые с мая по июнь прошлого года по предварительному сговору вывезли со склада предприятия товарно-материальных ценностей на общую сумму более 3 млн. рублей. 3 июля подготовленные к хищению 10 коробок переменных передач были обнаружены и изъяты. Возбуждено уголовное дело.
Также в Набережных Челнах в ходе проведения оперативных мероприятий сотрудниками полиции был ликвидирован незаконный игровой салон. С места изъято 7 покерных столов, 2 электронные рулетки, 10 действующих игровых автоматов, оргтехника, фишки, игральные карты для проведения турниров по азартной игре «покер». Возбуждено уголовное дело.
В одном из ночных клубов Казани сотрудниками полиции был задержан житель Москвы, у которого изъято 0,51 гр. амфетамина и 0,13 гр. гашиша Возбуждено уголовное дело.
В Спасском районе РТ у неработающего местного жителя в надворных постройках сотрудниками полиции было обнаружено и изъято более килограмма марихуаны. Возбуждено уголовное дело, сообщает пресс-служба МВД по Республике Татарстан.
(Inkazan, Деловой квартал, сайт МВД России, Pro¬Kazan.ru – 11 сообщений)


В Татарстане романтическое свидание обернулось убийством
Сотрудники полиции в течение суток раскрыли жестокое преступление
В Набережных Челнах под лестницей в подъезде одного из домов поселка ЗЯБ жильцы обнаружили женщину, которая не подавала признаков жизни. Об этом сообщает пресс-служба УВД.
О страшной находке в полицию сообщил местный житель, который отправился за продуктами в магазин. Когда он спустился на первый этаж, то обнаружил под лестницей женщину, которая не подавала признаков жизни. Выйдя на улицу, он увидел полицейских и обо всем сообщил им. В течение суток данные потерпевшей были установлены. Выяснилось, что она проживала в соседнем подъезде пятиэтажки.
Судебная медицинская экспертиза показала, что женщина была убита. У нее обнаружены многочисленные травмы. На следующий день по горячим следам полиция задержала 30-летнего мужчину. Он признался в том, что, будучи в сильном алкогольном опьянении, после вспыхнувшей ссоры убил случайную подругу, с которой проводил время. Возбуждено уголовное дело.
Напомним, как сообщал ProKazan.ru, в Зеленодольске 43-летний мужчина жестоко расправился над своей возлюбленной. Трагедия произошла в Красном переулке.
Нигде не работающий житель Зеленодольска Владимир И., находясь в состоянии алкогольного опьянения, в приступе ревности набросился на свою подругу. В бешенстве он стащил её за ноги с кровати и принялся зверски избивать по голове, шее, ребрам. Как констатировали врачи, женщина скончалась на месте происшествия от отека головного мозга и расстройства кровообращения.
В суде Владимир раскаялся в содеянном и принес публичные извинения перед дочерью погибшей. Он приговорен к 8 годам 6 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
(Kazanfirst.ru, Челны ЛТД, НТР – 8 сообщений)


Праздник Крещения и Богоявления Господня отметили ветераны МВД Татарстана
Богослужение провели протоиерей Виталий и игумен Питирим.
Сегодня на территории Мемориально-культового комплекса МВД по Республике Татарстан состоялось торжественное богослужение, посвященное христианскому празднику Крещения и Богоявления Господня.
Богослужение провели руководитель отдела по взаимодействию с вооруженными силами и МВД Казанской епархии протоиерей Виталий и наместник Казанского Богородицкого монастыря игумен Питирим. Особую торжественность создавал хор Казанского Богородицкого мужского монастыря.
В праздничном водосвятии приняли участие более 60 ветеранов МВД Татарстана. Специально для этого сотрудниками Центра специального назначения МВД по РТ была организована доставка воды в специальной емкости, из которой все желающие смогли набрать «святой воды», сообщает пресс-служба МВД по Республике Татарстан.


Посвященные Крещению мероприятия проходят без ЧП – МВД Татарстана
Охрану общественного порядка в период проведения данных мероприятий осуществляют более 1000 сотрудников полиции Татарстана.
По состоянию на 17.00 в местах, где проходят массовые мероприятия, посвященные празднику Крещение Господне, не зарегистрировано ни одного эксцесса. Богослужения и ритуальные омовения проходят в обычном режиме, сообщили ИА «Татар-информ» в пресс-службе МВД по Татарстану.
Напомним, охрану общественного порядка в период проведения данных мероприятий осуществляют более 1000 сотрудников полиции Татарстана.
Праздничные богослужения проходят в 196 православных храмах, соборах и молельных домах республики. Определено 74 места для купания в проруби.
(news16.ru)


Прокуратура привлекла к ответственности директора «Казанского училища олимпийского резерва»за незаконную сдачу в аренду территории училища
Прокуратура Кировского района г. Казани провела проверку соблюдения «Казанским училищем олимпийского резерва» требований законодательства при использовании и распоряжении государственной собственностью Республики Татарстан.
По результатам проверки в отношении - директора ГБОУ СПО «Казанское училище олимпийского резерва» Фарита Ахмадуллина возбуждено дело об административном правонарушении предусмотренном ч. 1 ст. 4.3 КоАП РТ (распоряжение объектом нежилого фонда, находящимся в собственности Республики Татарстан, без разрешения специально уполномоченного органа исполнительной власти Республики Татарстан).
Как сообщает пресс-служба прокуратуры Татарстана, училищу на правах постоянного (бессрочного) пользования принадлежит земельный участок расположенный в пос. Залесный , с разрешенным видом использования.
По закону, права владения, пользования и распоряжения своим имуществом принадлежат собственнику, которым в данном случае выступает Республика Татарстан в лице Министерства земельных и имущественных отношений.
В ходе проверки установлено, что в январе 2013 г. между училищем и ООО «Марс» заключен договор на предоставление условий для хранения спортивного инвентаря и организации соревнований по военно-патриотическим видам спорта на территории СОЛ «Искра».
По условиям договора, училище предоставило ООО «Марс» помещение лыжной базы и спортивные площадки, расположенные на территории СОЛ «Искра» для проведения спортивных игр по пейнтболу. При этом разрешение собственника – Республики Татарстан в лице Министерства земельных и имущественных отношений на передачу в аренду указанного недвижимого имущества СОЛ «Искра» надлежащим образом не получено.


В Казани подожгли автомобиль
Сегодня 19 января в 04:35 поступило сообщение о возгорании автомобиля, расположенного по адресу: г.Казань, ул. Беломорская.
Как сообщает пресс- служба ГУ МЧС по РТ, в результате пожара сгорел двигательный отсек автомобиля. Площадь пожара 1 квадратный метр. По предварительным данным причиной возгорания стал поджог. Пострадавших, погибших нет. К ликвидации последствий происшествия привлекались: 12 человек, 3 единицы техники.


Владимир Путин опроверг утверждения о крупномасштабной коррупции при подготовке Олимпиады
Президент России Владимир Путин опроверг утверждения о крупномасштабной коррупции при подготовке Олимпиады в Сочи, передает "Интерфакс". Объективных данных о крупномасштабной коррупции при подготовке зимней Олимпиады в Сочи нет, пока только одни разговоры о ней, заявил он.
"Если у кого-то есть конкретные данные о коррупционных проявлениях в связи с реализацией сочинского олимпийского проекта, мы просим предоставить нам объективные данные. Мы будем рады и благодарны, и мы используем эту информацию для того, чтобы наводить порядок в этой сфере", — сказал Путин.
Он отметил, что применительно к данному случаю, коррупционные проявления — это "расхищение государственных средств с использованием государственных чиновников, в руки которых эти средства попадают", подчеркнув, что, кроме разговоров о коррупции, пока никто конкретных сведений о ней не предоставляет.


Всего один следователь приходится на 700 жалоб о полицейских пытках
Система расследований полицейского насилия пока не создана, утверждают правозащитники в обращении, посвященном трехлетию СКР, — ведомство Александра Бастрыкина получит его сегодня. На каждого следователя, занимающегося преступлениями полицейских, ежегодно приходится около 700 заявлений граждан. До суда доходят только самые громкие дела.
После резонансного убийства в Казани в ОВД «Дальний» в апреле 2012 года (пытки бутылками) Александр Бастрыкин прислушался к советам правозащитников и подписал приказ о создании специального подразделения, которое занималось бы только преступлениями сотрудников правоохранительных органов. Обычные следователи СКР плотно взаимодействуют с МВД в своей повседневной работе, и расследования против полицейских для них — явный конфликт интересов.
Директор фонда «Общественный вердикт» Наталья Таубина — одна из тех, кто добивался создания «антиполицейского» спецподразделения СКР два года назад. Она рассказала РБК daily, что пока ситуация с преступниками в погонах не улучшилась: правозащитные организации в России ежегодно берутся за несколько сотен дел о применении насилия полицейскими, но до суда удается довести хорошо если 10% из них.
«Общественный вердикт» обратится сегодня к СКР с предложением увеличить штат спецподразделения. По данным правозащитников, ежегодное число заявлений о преступлениях, совершенных полицейскими, превышает 60 тыс., тогда как в СКР всего 84 следователя по этой тематике. На каждого из них приходится около семи сотен дел.
«Общественный вердикт» сейчас занимается 66 случаями полицейского насилия. Из них лишь два попали в спецподразделение, где расследование было быстро завершено. 64 дела остаются у территориальных подразделений СКР, работающих в связке с полицией.
Насилие полицейских — проблема, касающаяся всех слоев российского общества, говорит коллега г жи Таубиной, председатель Комитета против пыток Игорь Каляпин. Потерпевшими по таким делам нередко становятся бизнесмены и чиновники.
«Истории самые разные бывают, в том числе связанные с захватом бизнеса и конфликтами вокруг недвижимости. Несколько недель назад ЕСПЧ вынес решение по делу Александра Новоселова: появилось оно из-за конфликта двух предпринимателей Нижнего Новгорода, при его расследовании применялись пытки», — рассказывает г н Каляпин. В коротком телефонном разговоре он вспомнил еще четыре похожих дела.
Следственный комитет не смог предоставить оперативный комментарий для статьи.
Дополнительные материалы:
НКО дадут 2,68 млрд рублей
Кремль продолжит курс на увеличение финансирования НКО, чтобы стимулировать их отказываться от иностранного финансирования. Владимир Путин подписал в пятницу указ, согласно которому в 2014 году кремлевские гранты составят 2,68 млрд руб., т.е. на 360 млн руб. больше, чем в 2013 году. Деньги будут распределять Общественная палата и семь НКО-грантооператоров. На защиту прав человека в нынешнем году, как и в прошлом, выделено 500 млн руб., которые, как и раньше, будет распределять «Гражданское достоинство» Эллы Панфиловой. Панфилову называют в числе возможных преемниц омбудсмена Владимира Лукина. Большинство правозащитников соглашаются на кремлевское финансирование, но отмечают, что оно не покрывает всех их расходов, и опасаются, что вскоре оно будет даваться в обмен на лояльное отношение к властям.
(Вести FM, Новости Rambler)


ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА: В КАЗАНИ ИМАМА НЕ МОГУТ СУДИТЬ, ПОТОМУ ЧТО СУДЬЯ НЕ ЗНАЕТ ТАТАРСКОГО
Корреспондент ДОЖДЯ в Казани накануне следил за делом татарских националистов. Его должен был рассматривать Вахитовский районный суд Казани, но заседание не состоялось – участники процесса потребовали, чтобы дело слушалось на татарском языке. А судья, как оказалось, его не знает.
Игорь Севрюгин: судья Вахитовского районного суда Елена Леденцова не смогла провести три судебных заседания. В первых двух случаях камнем преткновения стало незнание татарского языка и ведение заседания на нем же. В последнем случае причиной стал пол судьи.
Дело в том, что на скамье подсудимых оказался исламский священнослужитель, который требовал, чтобы заседание вел мужчина: если дело будет продолжать Леденцова, это будет противоречить его религиозным убеждениям.
Как пояснил Айрат Шакиров, который больше известен как Умар-хазрат, по законам шариата судить мужчину должен только мужчина. В суде заявили, что Россия – светское государство, а потому ни о какой замене судье речи идти не может. Тогда Шакиров потребовал провести судебное заседание на татарском языке, поскольку он является для имама родным. По такой же причине судья не смогла провести еще два заседания.
Имама мечети Айрата Шакирова, руководителя союза татарской молодежи «Азатлык» Наиля Набиуллина и Эльдара Мустафаева обвиняют в проведении незаконного митинга. В сентябре они забрались на крышу дома в центре Казани, развернули плакат и флаги, а затем объявили о начале политической голодовки.
Таким образом они выразили протест против изъятия здания властями города у «Всетатарского общественного центра».
За эту акцию и судили активистов. Они подали ходатайства о ведении процесса на татарском языке как государственном языке республики Татарстан. Однако судья, по их мнению, незаконно отказала в удовлетворении этой просьбы. И здесь они ссылаются на Уголовно-процессуальный кодекс, а именно на пункт 1 статьи 9, где сказано, что вестись заседание может на русском языке или языке субъекта федерации.
В итоге судья отказалась вести дело на татарском языке и перенесла заседание на 27 января. Скорее всего, на процесс пригласят переводчика. Впрочем, возможен и отвод судьи: мусульманский священнослужитель выразил недоверие к суду, поскольку судьей является женщина.
Активисты намерены подать жалобу на действия Леденцовой и, как они заявили на выходе из здания суда, будут требовать ее отставки.


Кто стоит за «черным ноябрем», заберут ли в Москву Минниханова, потеряем ли мы «Татнефть»...
НА КРУГЛОМ СТОЛЕ В «БИЗНЕС ONLINE» ПОДВЕЛИ ИТОГИ 2013 ГОДА И ПРЕДЛОЖИЛИ ПРОГНОЗЫ НА 2014 ГОД. ЧАСТЬ 2-Я
Не исключено, что Татарстан в минувшем году стал полем для игр и манипуляций мирового масштаба — такая мысль была высказана в ходе организованного «БИЗНЕС Online» круглого стола, посвященного итогам 2013 года. Готова ли республика к тем вызовам, которые сама взяла на себя, заявив о себе на международной арене? Ученые, предприниматели и политики обсудили странные «атаки» на «Нижнекамскнефтехим», поджоги церквей в РТ, а также поспорили о перспективах исламской экономики и о том, как может в перспективе поменяться конфигурация властной элиты в Татарстане. Сегодня мы публикуем вторую, заключительную, часть стенограммы круглого стола.
УЧАСТНИКИ КРУГЛОГО СТОЛА
Шамиль Агеев — председатель правления ТПП РТ;
Марат Галеев — председатель комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству;
Рустам Курчаков — экономист;
Марат Сафиуллин — директор центра перспективных экономических исследований при АНТ, проректор по вопросам экономического и стратегического развития КФУ;
Рафаэль Хакимов — директор Института истории им. Марджани АН РТ, академик АН РТ;
Вадим Хоменко — член-корреспондент АН РТ, доктор экономических наук, профессор КНИТУ-КАИ;
Ильдус Янышев — директор по связям с государственными органами и международными организациями компании «Дельта», депутат гордумы Казани от партии «Справедливая Россия».
Модератор — Рашид Галямов, директор агентства интегрированных маркетинговых коммуникаций «Парадигма-консалтинг».
От газеты «БИЗНЕС Online» — Елена Чернобровкина.
«ЧЕРНЫЙ НОЯБРЬ» В ТАТАРСТАНЕ
Модератор: Одно из главных событий 2013 года — так называемый «черный ноябрь». Это странные атаки на «Нижнекамскнефтехим», непонятные поджоги православных церквей, страшная катастрофа «Боинга»... Может быть, эти события разрозненные, но некоторым кажется, что они связаны между собой, и явно есть ощущение прошлогоднего ремейка, связанного с муфтием, с Духовным управлением мусульман... То есть ремейк некоей атаки на Татарстан, который для кого-то как бельмо на глазу, — слишком развивается, что ли. Или кто-то хочет сменить здесь власть, или приз получить в виде «Татнефти»... Ваша оценка: что это такое, насколько все серьезно, кто за этим стоит, в чем цель и как нам противостоять этому? Рафаэль Сибгатович, что вы думаете?
Рафаэль Хакимов: Я все не смогу сказать...
Модератор: Ну, все-не все, хотя бы пунктирно, выскажите вашу точку зрения. Потому что это сейчас всех волнует, и мы не можем обойти такую тему.
Рафаэль Хакимов: Во-первых, это наезд на республику...
Модератор: Все-таки наезд? Это не случайное совпадение?
Рафаэль Хакимов: Да. Тем более там, скажем, поджоги очень непонятные. То есть кто поджег, как? О тех, кого все же взяли, замалчивается. Это некий наезд. Кто организовал? Наверное, я так скажу, — криминальные структуры, чтобы какую-то определенность внести, не уточняя дальше...
Модератор: Но не местные ОПГ? Это уж понятно...
Рафаэль Хакимов: Не местные. Но это было примерно то же самое, что было вот с Сафаровым. Одна линия. Ну нет у нас реальной социальной базы для того, чтобы поджигать церкви... Другое дело, что в исламском течении опасность радикализации, она есть, не остановилась. И здесь я вижу, что это прежде всего вопрос политический, вопрос организации, скажем, прессы, в принципе, всех органов, которые здесь должны работать. И смена муфтия — она не ахти чего привнесла в этой части. Так сказать, он не смог это ни притушить, ни организовать по новой. И сейчас ориентация на мазхаб ничего не дает в этом плане. Уводит в дремучее Средневековье. Хорошо, если не ухудшится. Я боюсь, что и это может быть. Тут если начать копать, это можно не знай чего накопать, все же это, видите, в одно время произошло.
Модератор: Так за что битва-то идет?
Рафаэль Хакимов: Татарстан слишком вырвался, слишком становится такой модельной республикой... Некоторые заговорили, что надо вообще с другими регионами договора заключать по аналогии с Татарстаном. Другие силы, что республики вообще не нужны. Нужно название президента отменить. Все в одно время... Это не случайность. Вообще, непонятно, для чего это отменять название «президент» и с какой стати, и что это дает России? Ничего не дает — ни в экономическом, ни в политическом, ни в идеологическом плане... Наезд для проверки прочности.
Модератор: Насколько серьезно все это? Удастся нам справиться с этим вызовом?
Рафаэль Хакимов: Удастся.
Модератор: лита консолидирована у нас для этого? Нет ли желания поссорить элиту, столкнуть кланы и сыграть на этих противоречиях?
Рафаэль Хакимов: Есть. Тут еще видите, что вбрасывается, что Минниханов уходит...
Модератор: Это вброс специальный, сознательный? Не просто «утка».
Рафаэль Хакимов: Да. Не думаю, что Минниханов реально хочет уйти. Хотя я, например, с точки зрения Путина, понимаю: президенту России нужна команда, которая умеет работать на региональном уровне, а не на спекулятивном рынке, с банками, где процент туда, процент сюда... Он человек, который по Земле ходит. У него мышление экономическое, очень приземленное, он знает реальный подход...
Шамиль Агеев: Но нет команды исполнения.
Модератор: Ну, знаете, Минниханов эффективен в Татарстане, где вышколенный аппарат... Он это и сам понимает тоже, я думаю. В Москве, в той вязкой бюрократии, есть большая опасность провалиться. На кого там опираться будет — на коррумпированное болото, которое от него не зависит и играет по своим правилам?
Рафаэль Хакимов: Здесь он знает, от кого чего можно ждать, от кого чего нельзя ждать, кого кем заменить... Но Путина я тоже понимаю. Он говорит: указы я издал, а они не выполняются. Но они и были невыполнимыми изначально, это было ясно, но кто-то это подает же ему... А потом, значит, не выполняется, и он не видит, как это можно выполнить.
Шамиль Агеев: Есть нападение — нужна оборона. Как закон физики: на тебя давят, тебе нужно защищаться.
Модератор: Наша элита это понимает? У меня есть ощущение, что боремся не с тем...
ЕСТЬ БОЛЕВЫЕ ТОЧКИ, КОТОРЫМИ МОЖНО И НУЖНО ЗАНИМАТЬСЯ
Шамиль Агеев: Я все-таки хотел приземлить тему обсуждения и сказать, чем отличается наша республика от других регионов. К сожалению, у нас лишние четыре выходных по сравнению, скажем, с Самарской и Нижегородской областями. Вот День Конституции России не выходной, а мы 6 ноября отдыхаем. Или взять религиозный праздник — пусть он праздничным будет, Курбан-байрам, но не выходным... Следующее направление — для чего наши министерства покупают импортные товары? Зачем, условно говоря, в Актанышском районе у главы должна быть итальянская мебель, когда есть шатурская? Этого я понять не могу в любом случае... Качество образования. Ничего у нас не получится, если не начнем давать нормальное качественное образование. Это школа — мы помним наших учителей, это техникум, это вуз... Нужно сокращение количества псевдовузов. И, конечно, важна сфера жизнедеятельности. Такие программы, как медицинская, качество медицины резко упало, оборудование есть, специалистов мало... Жилкомхоз, все эти переделы — кому мешало? Раньше жилкомхоз было, можно было позвонить в любое время, все решалось... Этим нужно предметно заниматься. Есть болевые точки, которыми можно и нужно заниматься. Для этого систему управления надо перестроить. Надо больше, больше слушать население. И оценивать руководителей, начиная от районного звена и выше, через оценку населения.
Модератор: Ваш прогноз на следующий год?
Шамиль Агеев: Я думаю, если у нас останется Минниханов, мы вырулим. По крайней мере, не провалимся намного...
Модератор: Какова вероятность его ухода в Москву?
Шамиль Агеев: На картах гадать не умею... Нам бы очень не хотелось, чтобы он ушел.
Рустам Курчаков: Ситуация настолько неустойчивая, что завтра может быть все что угодно. Любое решение вынужденное, понимаете?
Шамиль Агеев: Кто знает, что у царя в голове?
Рустам Курчаков: Главное, чтобы не без царя в голове жить... (смеются)
Модератор: Вадим Васильевич, вы про «черный ноябрь» что скажете?
Вадим Хоменко: Знаете, очень плотная череда событий на различных федеральных каналах СМИ, внимание на нашей республике очень акцентировано, я бы сказал так. Поэтому мнение о том, что это все-таки не дело случая, а чьи-то определенные действия, это вот наверняка. Татарстан, действительно, один из немногих регионов, который пытается сохранить — пытается, но не всегда получается — какой-то элемент самостоятельности, в том числе и в политической системе. Вот у нас президент, у последних уже, остается. И в вопросах экономических — это управление активами крупных промышленно-нефтяных компаний и так далее. Поэтому налицо «невписывание» в общий формат. И мне представляется, что одно с другим связано. Но тут есть еще один момент. Вот вы говорили про смену элит и так далее: общая ситуация сложная, и она всегда приводит к смене. А в Татарстане, как и в России, ситуация непростая. Поэтому идет поиск людей, поиск других команд, способных работать в том числе не только в республике...
ЭТО НЕ КРИЗИС, А КАТАСТРОФА
Рустам Курчаков: Если говорить про «черный ноябрь» — такого рода закрытые архивы вскрываются только через несколько десятков лет. Когда вскроют — многое станет известно, а сейчас можно только предполагать, опираясь на очевидные факты. Логика здесь очень простая. Я уже говорил, что есть фазы развития глобального кризиса. На первой фазе были попытки координации действий государств — «Восьмерка», «Двадцатка», БРИКС и так далее — для того чтобы попытаться найти консенсус насчет форм, методов, способов решения кризиса. Потом убедились, что масштабы кризиса таковы, что это не кризис, а катастрофа в смысле разрушения основ и цивилизационных, и экономических, и финансовых институтов. Убедившись, стали искать выход и нашли его: теперь для управления глобальными процессами центрами и штабами стали не национальные государства, какими бы мощными они ни были, а наднациональные ЦУПы. Часть из них — это международные союзы разного рода, говорят о клубах и так далее. А другая часть, она просто скрыта за кулисой. Хотя, в принципе, сейчас вся информация открыта, и любой среднеобразованный человек достаточно хорошо ориентируется, если есть время и желание. И применительно к Татарстану не так уж трудно определить, какие здесь действуют проекты, кто проявляет активность и заинтересованность, кто конкурирует за регион и имеет на него виды. Татарстан активно приглашал инвесторов и готовил для них площадки. Но за инвесторами всегда стоят суперинвесторы — глобальные игроки. Необязательно копаться в конспирологии, достаточно проанализировать экономические, корпоративные и клановые связи. Это просто кейс-штудия для студентов, которые набирают опыт в современной социологии, политологии и геоэкономике.
Есть стойкое ощущение, что года два, по меньшей мере, все эти явно постановочные теракты и непостановочные тоже, и еще ряд событий говорят о том, что Татарстан тоже стал полем для плохих игр и манипуляций такого рода. Что мешает увидеть глубже? Дело в том, что мы по инерции пытаемся оценить замыслы, исполнителей и результаты с точки зрения той логики, к которой мы привыкли. Мы анализируем — как государство себя ведет, как работают спецслужбы, как ведут себя те институты, которые мы знаем. А на самом деле действуют уже другие институты и сетевые структуры завтрашнего дня. Причем они иногда проникают в привычные нам структуры, у которых явно меняется мотивация, и левая рука не знает, что делает правая, и неизвестно, кто там рулит процессом.
Вывод здесь какой? Республиканская система управления и наша элита должны быть готовы к тем вызовам, которые сами вызвали на себя, когда заявили, что Татарстан — это субъект международных отношений, когда заявили о себе на международной арене. И это правильно. Но когда мы это сделали, за этой декларацией должна быть и определенная ответственность, то есть мы должны быть готовы отвечать не только на позитивные вызовы, но и негативные в нашем сложном, быстро меняющемся мире.
ЧТО-ТО В ОБЛАСТИ СТРАТЕГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА МЫ ПРОПУСТИЛИ
Модератор: Спасибо. Ваша точка зрения, Марат Рашитович.
Марат Сафиуллин: Скажу как экономист. Действительно, это очень нехарактерная, такая вот очень страшная вещь. И с точки зрения нашей науки это говорит о том, что что-то в области стратегического анализа мы пропустили. То есть или какой-то важный элемент упустили, или полностью не владеем ситуацией, либо, еще раз говорю, есть какие-то процессы, которые имеют какую-то мощную внешнюю подпитку.
Модератор: Насколько серьезен-то вызов?
Марат Сафиуллин: Это как айсберг. Вот мы столкнулись с ним, а что там внутри, мы не знаем...
Модератор: Ваш вывод — это очень серьезно?
Марат Сафиуллин: Да. Именно так, потому что...
Модератор: ...нельзя недооценивать?
Марат Сафиуллин: Совершенно верно. То есть это означает, что с точки зрения глобальной стратегии какой-то важный компонент — или социальный, или политический, или религиозной жизни — мы упустили.
Рустам Курчаков: Я бы еще добавил. И в прошлом году, и на предыдущих круглых столах я всегда выражал надежду, что у нас Универсиада не состоится, хотя шансов было мало. Да, я ошибся, но рад этой ошибке, потому что в данном случае поступил по принципу: рассчитывай на худшее, а надейся на лучшее. И вот сегодня из того, что здесь рассказали коллеги...
Модератор: ...получилось, что все перенеслось на пост-Универсиаду?
Рустам Курчаков: Да, получилось так. Цыплят по осени считают. Если учитывать те вложения, которые были сделаны в проект Универсиады, этот инвестиционный цикл еще не закончился. И те угрозы, которые... Не хочу быть мрачным пророком... Просто я считаю, что есть отложенные угрозы, — хорошо, что они здесь не состоялись, — но они могут состояться в другое время и в другом месте. Я имею в виду не только сочинскую Олимпиаду. То есть, во-первых, плюсы и минусы Универсиады давайте будем подсчитывать чуть позже, через два-три года, а во-вторых, мы живем в большой стране, и Универсиада в Казани не может не быть тесно связана с Олимпиадой в Сочи...
ЗАИГРЫВАНИЕ С РЕЛИГИЕЙ ПОД МАРКОЙ СВОБОДЫ СОВЕСТИ ТАК ДАЛО ПО МОЗГАМ...
Модератор: Ваша точка зрения, Марат Гадыевич, «черный ноябрь» — насколько это серьезно?
Марат Галеев: Я думаю, что внутренних причин для подобных эксцессов в самом Татарстане никогда не было, нет и сейчас. Поэтому все-таки это связано с действиями внешних сил. Это для меня однозначная точка зрения... У меня возраст такой, что моя бабушка родилась в 1870 году, то есть в XIX веке. Я помню ее очень хорошо, она была набожной женщиной, безусловно, у нее лучшая часть жизни прошла до революции. И вот даже судя по менталитету тех поколений и взглядов на жизнь в такой многоконфессиональной республике никаких таких причин никогда не было. И сейчас нет.
Но советский период был атеистический. И религия не то, чтобы не развивалась, но у нас не было квалифицированных специалистов по религии ни на уровне православных священников, ни на уровне муфтиев. Мы сильно отстали, мы жили такими весьма, я бы сказал, упрощенными представлениями о религии, что касается обрядов. Между тем религия в глобальном смысле, она не стояла на месте, и это стало одним из инструментов цивилизационных столкновений. И мусульманская религия, в частности, имеющая множество ответвлений, в том числе радикального характера, стала орудием в ряде международных террористических групп, прикрывающихся религией. И когда после 1991 года у нас пошли процессы свободы совести уже реально, так сказать, свободы вхождения к нам любых религий, то мы оказались в положении, самое мягкое выражение, очень больших дилетантов, у нас был край непуганых аборигенов. И когда все это вдруг стало приходить с помощью, в том числе, и финансирования извне, мы не то чтобы не были готовы, мы даже не представляли масштабов потенциальных угроз. Сам я придерживался и придерживаюсь восприятия мира с материалистической точки зрения. И я не был сторонником такой ускоренной, что ли, религионализации населения, это произошло бесконтрольно, по сути, от полного устранения государства. И то, что в России официально внедрялись различные секты, это уже о чем-то говорит. Это была абсолютная, полная неготовность на всех уровнях, в том числе и на уровне республики. И некая наивная вера в то, что поскольку коммунистической идеологии нет, вот теперь все будут хорошими, будут придерживаться канонов этих различных религий, будут соблюдать заповеди... Но это, как оказалось, весьма упрощенное представление. И то, что на это не обращали внимания в течение последних 20 лет, сразу так дало по мозгам всем, что сейчас не очень представляется, что делать. Понятно, что какие-то быстрые меры принимаются, аттестация священнослужителей проводится, без определенного сертификата они работать не могут. Но это заигрывание с религией под маркой свободы совести мне всегда казалось ошибочной политикой. И, к сожалению, никто не слушал Нобелевского лауреата, ныне покойного ученого Гинзбурга, который призывал далеко от научного мировоззрения не уходить... А у нас в МФТИ открывается кафедра богословия... Но это, так сказать, без комментариев.
Модератор: Насколько серьезен ноябрьский вызов?
Марат Галеев: Ноябрьский вызов — это фрагмент того, о чем я только что говорил. И к этому нужно отнестись более чем серьезно, надо работать.
Рустам Курчаков: По логике получается, что все-таки основа для ноябрьских событий в Татарстане есть. А вы начали с того, что никаких оснований для этого в республике нет.
Марат Галеев: Внутренних, я имею в виду, присущих менталитету общества.
Рустам Курчаков: В этом смысле — согласен. Но тут еще надо учесть, что государство не просто устранилось... Некоторые государственные деятели, хотя в нашей республике я таких случаев не знаю, они даже помогали регистрации каких-то сект. А насчет Гинзбурга, я считаю, что воинствующий атеизм — это тоже своего рода форма сектантства...
Марат Галеев: Так или иначе, бросаться из одной крайности в другую мне кажется всегда не очень правильным.
Рустам Курчаков: Абсолютно согласен с вами. Я и говорю поэтому, что такие примеры, как Гинзбург...
Марат Галеев: Я не за воинствующий атеизм коммунистического толка. Это вопрос очень серьезный и непростой, но мы бросились в другую крайность...
Рустам Курчаков: Ну, народ не бросался в крайности. Это, видимо, элитная болезнь...
Модератор: Ильдус Ахтямович, вы, как человек, который имеет отношение к охранным структурам, к безопасности, наверное, можете со своей точки зрения сказать, насколько серьезен «ноябрьский вызов» вообще? Связаны ли между собой события, которые произошли в ноябре в Татарстане? И что ждать дальше?
Ильдус Янышев: Я не усматриваю в цепочке ноябрьских событий теорию какого-нибудь заговора. Скорее всего, я вижу технологию информационной войны, которая выгодна определенным кругам, и которая в условиях владения «ящиками» и другими информационными каналами позволяет умалчивать о тех или иных событиях, или другим каким-то событиям придавать очень большое общественное значение, вызывать резонанс. И ситуация с Павлом Абрамовичем Сигалом тоже это показала. О том, что где-то украдены миллиарды, просто умалчивается, а финансовые нарушения, связанные с обналичиванием материнского капитала, начинают так муссироваться.
БУДУТ ПРОИЗВЕДЕНЫ ДЕКОРАТИВНЫЕ МНОГОПАРТИЙНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Модератор: Чего вы ждете от 2014 года в экономике, в бизнесе? Заберут ли в Москву Рустама Минниханова? Потеряем ли мы «Татнефть»? Два вот таких провокационных вопроса...
Ильдус Янышев: Ну, это не входит в сферу моей компетенции, не хочу даже на эту тему рассуждать. Это, как говорится, 50 на 50, то ли будет, то ли нет.
Модератор: Это высокий шанс!
Ильдус Янышев: А просто как муниципальный депутат и как предприниматель я хотел бы обратить внимание на два ожидаемых, с моей точки зрения, важных события. Первое — это вступление в действие 44-го Федерального закона, о контрактах на госзакупки. На него возлагают большие надежды, что он позволит сделать рынок госзакупок более справедливым, эффективным, снизить коррупционную составляющую. Я понимаю, что я, наверное, оптимист и идеалист, потому что в России любую благую идею обязательно коррумпируют или сфальсифицируют так, что основной дух и идеология будут потеряны. Но тем не менее еще раз говорю: я оптимист. И второе. В послании президента России я обратил внимание на тезис о том, что нужно перераспределять полномочия в пользу муниципалитетов. Вот, в частности, такие цифры. Еще до моего депутатства в городском бюджете оставалось 20 процентов собираемых на территории Казани налогов, сейчас эта цифра составляет 12 процентов. А в тех же земствах, о которых говорил Путин, оставалось до 70 процентов собираемых налогов. И от атомизированного, патерналистски настроенного общества, отрегулированного мы переходим к такому, где все вынуждены обращаться к федералам и царю. Где финансово обездоленные муниципалитеты и регионы лишаются возможности проводить свою эффективную политику, разрабатывать свои программы, которые применимы к их территориям, привязаны к менталитету, к природным условиям, к качеству трудовых ресурсов, к иным особенностям... Я верю, я очень хочу, чтобы хотя бы восстановили эти 20 процентов. И оптимальное поэтапное наполнение бюджетов регионов, муниципальных образований деньгами позволит двигаться в сторону создания сбалансированного общества, гражданского общества, демократии. Пока же автократизм, когда налоги собирают в федеральном центре и потом их распределяют, оказывает России не самую лучшую услугу.
Модератор: 20 процентов будет?
Ильдус Янышев: Поскольку Путин сказал, надеюсь, что движение будет. Отдадут два-три предмета ведения, и к 15 или 18 процентам подойдем. Конечно же, надо помнить, что в Татарстане выборы в Госсовет предстоят, будут произведены декоративные многопартийные изменения. Будет интересно, на краткосрочный период поднимется политическая, гражданская и медийная активность. Думаю, появятся интересные, знаковые люди в парламенте, будет интереснее. А в условиях изменения еще и бюджетной политики регионы начнут жить более полнокровной жизнью.
В РОССИИ ОСТАЛАСЬ ЕДИНСТВЕННАЯ ТОЧКА, ГДЕ ЕЩЕ ОБСУЖДАЮТСЯ ВОПРОСЫ
МЕЖБЮДЖЕТНЫХ ОТНОШЕНИЙ, — ЭТО ТАТАРСТАН
Модератор: Вадим Васильевич, ваш прогноз на следующий год...
Вадим Хоменко: Я думаю, улучшение ситуации будет, потому что мы идем в общей концепции мирового развития, в том числе европейского. А оно в принципе имеет оптимистическую нотку. Но опять же, ситуация может иметь положительное дополнительное ускорение, если те проблемы, о которых мы говорили, будут решаться. Здесь говорилось об отраслевых, но я бы еще подчеркнул, что должны быть территориальные приоритеты. Потому что в части территориальных приоритетов картина вообще неясная. А отраслевые и территориальные, они напрямую связаны. Мы кооперируемся с тем, с кем нам выгодно. Какой должна быть стратегическая кооперация России, с кем и как — это вопрос номер один. Здесь работа идет, но будет ли она эффективна, не знаю. Вот здесь упоминали объединение по принципу Евросоюза. Но не выработана модель положительного набора стран в эти международные объединения. Это проблема больная, с ней Европа столкнулась, и как бы нам не столкнуться, когда мы набираем слабых партнеров. Это одна позиция. Вторая — инновационные сдвиги. Они крайне необходимы. Я думаю, что Татарстан чувствует это и делает. Но несистемно, а нужна системность. На чем надо сосредоточить внимание? На двух позициях. На достройке инновационной системы — это рынок интеллектуальной собственности и, соответственно, создание системы инжиниринговых центров. Это очень актуально. У нас рынок объектов интеллектуальной собственности не двигается. И вся интеллектуальная продукция стареет. Это то, о чем говорит Марат Гадыевич: вне движения интеллектуальный товар теряет свои качества.
Что касается бюджетного федерализма, изменения основ, я здесь более пессимистично оцениваю ситуацию, считаю, что она в один год не изменится. Здесь говорили о пропорциях: 70 процентов в федеральный центр, 30 процентов в регионы. Эти пропорции для России очень пагубны. Ни одна развития страна не имеет таких пропорций, все начинается с цифры 50, не менее чем 50 процентов остается в регионах и в муниципалитетах. И плюс дополнительные условия формирования собственной налоговой структуры. А в России этот вопрос не затрагивается в принципе. По-моему, в стране осталась единственная точка, где такие вопросы еще обсуждаются, — это Татарстан. Мы еще обсуждаем, а в других регионах уже не обсуждают, ссылаясь на Бюджетный кодекс. Инициативу Татарстан должен проявлять.
Еще, я думаю, Татарстан может проявить инициативу в части реализации тех стратегий, о которых я говорил. То есть отработать четкую и отраслевую, и территориальную, и внешнеэкономическую стратегию, и тем подать пример для других регионов. Татарстан, считаю, для этого созрел.
Модератор: Так есть место для оптимизма?
Вадим Хоменко: Я сказал, что есть. Мы идем в канве общего цикла, а вот он как раз на 2014 год имеет более оптимистическую нотку. Хотя глобальный цикл в своей кризисной фазе не закончен, потому что конструкция мировой экономики требует длительного времени для кардинальных изменений. Но определенные стабилизационные сигналы мы будем ощущать.
Модератор: В этом году в Казани было несколько форумов по евразийской тематике. Казань может претендовать на роль одной из столиц Евразийского союза наряду с Москвой, Астаной и Минском?
Вадим Хоменко: Насчет столицы не знаю, но что на Татарстан может быть сделан существенный акцент, это факт. Ведь не секрет, что Татарстану легче, чем другим российским регионам, удается находить общий язык с азиатскими странами. Есть симпатия, которая строится на различных основах. Но пока реальных сдвигов нет. Возьмите внешнеторговый баланс республики: даже Казахстан, близлежащая территория, и Иран — крупное азиатское государство не входят в наши основные экспортно-импортные партнеры. Лишь Турция, да в последнее время Индия представлены в этом списке. То есть на деле карта внешнеэкономических связей слагается по-другому, мы не являемся пока мостом между европейскими и азиатскими странами. А мы должны взять это на себя, войти в эту нишу...
Модератор: Мы, как вся Россия, нацелены на Запад.
Вадим Хоменко: Да. Хотя была попытка создать систему исламских банков. Надо откликаться на такие идеи. Коллеги могут поспорить, эффективно это или неэффективно, но откликаться надо.
ИЗВИНИТЕ, НО У НАС ТАКОЙ МЕРКАНТИЛЬНЫЙ МИР, У НАС ВСЕ ИЗМЕРЯЕТСЯ ДЕНЬГАМИ
Модератор: Рустам Султанович, ваш прогноз на 2014 год? Чего мы ждем?
Рустам Курчаков: Чего ждем? Надо не ждать, а собирать объединяющую силу перед лицом перемен, чтобы они не превратились в катастрофу для нас. Эта сила — солидарная ответственность на основе нравственного выбора. Конечно, многое зависит от элит, какие бы ни были. Кто-то выбирает одно — и гуляет на воле с Ходорковским, кто-то другое — и подсаживается к Сигалу. Здесь нельзя заставить, только добровольно.
Татарстан в этом смысле — уникальное место, где должен быть не раскол и не только «толерантность», а крепкий союз православных и правоверных. Это возможно, если к ним присоединятся внеконфессиональные «атеисты», которые веруют в нравственные ценности и помогут избавиться от накопившихся предрассудков. Это наше главное «конкурентное преимущество» в условиях кризиса цивилизации. Если заглянуть вглубь истории, то это единство здесь было всегда, по естественно-историческим причинам. Оно глубже, чем временные раздоры.
Если вспомнить прошлогодний круглый стол, то я тогда сказал, что главный итог года в том, что это был год Корана — 250 лет указу Екатерины II — казанское издание Корана. Поэтому татары прозвали ее «аби-патша», бабушка-царица. И 2013-й продолжил эту линию Корана «Ан-Нур», то есть «Свет». В этом году усилиями арабистов, специалистов по татарскому и русскому языкам появился перевод, толкование Корана под руководством Айрата Бахтиярова, пока первая часть. В чем уникальность этого издания? Оно дает подстрочник, дает арабские корни. А татарский язык, он на 30 процентов состоит из арабских и персидских корней. То есть человек, владеющий русским или татарским, а лучше двумя языками, читает Коран без посредников и сомнительных толкователей и сам для себя переводит его смыслы — современные, не средневековые и не придуманные кем-то. Ты сам один на один с первоисточником Книги откровений, потому что Коран только завершает единую Книгу Писаний. Это очень серьезный шаг на пути к Нур-исламу, то есть к светлому исламу, тому исламу, который связан с подлинным Знанием — с большой буквы. И он никогда не будет воевать с наукой, а всегда будет, как и раньше было, во времена пророка, идти с наукой в ногу. То есть это светский ислам, можно так сказать, только слово «светский» надо поглубже понимать, чем это у нас принято.
Модератор: Что ждете от 2014 года?
Рустам Курчаков: Жду дальнейшего укрепления Нур-ислама. Нур — это луч света, чтобы этот свет рассеивал тьму... Это тот же самый свет, что в Евангелиях. Когда этот свет войдет в сознание, многим просто станут смешны те перегородки и ложные принципы, из-за которых они сейчас спорят. Восстановится то, что всегда было единым — линия откровений и пророчеств, она одна для всех народов. Но пока трещины и разногласия остаются, их будут подрывать и вбивать клинья.
Модератор: В духовной сфере — понятно. А в экономике?
Рустам Курчаков: Конечно, принципы исламской экономики.
Модератор: Как рецепт от кризиса, да?
Марат Сафиуллин: Это умерло уже давно!
Рустам Курчаков: Речь не о том, что умерло, а что нужно по жизни, чтоб выйти из этого тупика, спасти банковскую систему, избавив ее от процента. Вот зря вы... Павел Абрамович в прошлом году тоже смеялся по поводу исламской экономики (общий дружный смех)...
Марат Сафиуллин: Публично угрожает! (смеется и на всякий случай стучит по столу)
Рустам Курчаков: Нет, я просто увещеваю. Я же к вам по-доброму отношусь.
Модератор: Премьер-министр Дэвид Кэмерон недавно заявил что-то типа того, что Великобритания претендует на статус мировой столицы исламских финансов.
Рустам Курчаков: Лондон впереди всех бежит, но не к экономике, а к исламским финансам!
Марат Сафиуллин: Если взять время 200 - 300 лет назад, тогда как раз исламская экономика была распространена повсеместно.
Марат Галеев: Не 200 - 300, а гораздо больше.
Марат Сафиуллин: Я не капиталист, но хочу вам сказать, что вы природу капитала неправильно понимаете, нельзя так узко трактовать. Все говорят, что свопы, фьючерсы и так далее — это мыльный пузырь. Это не мыльный пузырь. Извините, но у нас такой меркантильный мир, у нас все измеряется деньгами. Поэтому это денежное измерение спроса.
Вадим Хоменко: Есть нормативы, за пределы которых они не должны выходить.
Марат Сафиуллин: Ну как может быть норматив у спроса?
Рустам Курчаков: Марат Рашитович, давайте из практики исходить. Игры в производные бумажки привели к чему? Был обоснованный общепринятый норматив, он вполне жизнью подтверждался, десятилетиями. Когда банку для того, чтобы не вылететь в трубу, достаточно было несколько процентов от своих обязательств держать на счете. На чем основан этот общественный эффект? На доверии вкладчиков и честности банкиров, то есть на их солидарной ответственности. Сегодняшнее разочарование вот в этих деривативных играх и утрата доверия между банками и клиентами привели к тому, что даже добропорядочный банк, который соблюдает «Базель», не застрахован от того, что с ним случится завтра. А вкладчик вообще ни от чего не застрахован. Давайте из этого исходить, из жизни!
Марат Галеев: Если будут происходить совершенно неконтролируемые эмиссии деривативов, конечно, так будет...
Рустам Курчаков: Конечно. То есть какие-то нормы должны быть... А почему исламская экономика — потому что в Коране сказано: не присваивай того, что не создано твоими руками. Не зря же пророк Иисус прогнал из храма менял и мытарей, то есть, по-современному, валютных спекулянтов и налоговых инспекторов... Мы пытались на прошлом круглом столе объяснить это Павлу Абрамовичу. А в 2008 году, когда финансовый кризис только начинался, вот на таком же круглом столе в «БИЗНЕС Online», когда Павел Абрамович услышал сочетание таких слов, как «нравственность» и «бизнес», — он совершенно искреннее изумился и сказал, что так не бывает. Но ведь, если ты собираешь чужие деньги под 30 процентов, а потом кредитуешь ими под 50 процентов, то надо же понимать, под какое высокое напряжение ты себя ставишь. Оно же рано или поздно замкнет, и пробки вылетят... Вот в каком смысле экономика должна быть правоверной, православной и т.д. — есть запреты, которые уже проверены веками. Потому что отступление от нравственных ценностей слишком дорого обходится и отдельному человеку, и целым народам. Вся Книга писаний — это история банкротств цивилизаций. Теперь самое время применить ее на практике как учебник по антикризисному управлению. Это даже не религия, не только религия, а сборник нормативных документов, чтобы вам понятнее было.
Марат Сафиуллин: Вы меня, видимо, неправильно поняли. Я просто хочу вам сказать, что есть мейнстрим, и вот он так развивается. Никто не мешает вам вернуться из города в хижину, в Сибирь, жить около речки, завести корову...
Рустам Курчаков: Зачем же вы меня туда загоняете — в сибирскую хижину?
Марат Сафиуллин: Но вы же хотите с точки зрения истории развития финансов вернуться в первобытно-общинный строй.
Рустам Курчаков: Это вы меня неправильно поняли. Разве я дал повод для таких выводов?! Это вас, наверное, малограмотные исламоведы попутали, это они изобрели средневековую модель экономики, но не первобытно-общинную...
Марат Сафиуллин: Поймите, что пока ничего более конкурентоспособного человеческая экономическая мысль не создала. Как что-то будет создано...
У НАС ВСЕ ЭТО ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ТЕАТР, КОТОРЫЙ НАЗЫВАЕТСЯ «БОРЬБА С КОРРУПЦИЕЙ»
Модератор: «Татнефть» мы сохраним? Вы угрозу чувствуете?
Рустам Курчаков: «Татнефть», в смысле общественного контроля, мы потеряли давно. Когда разрабатывались республиканские программы перехода к рынку, то для таких компаний, как «Татнефть», КАМАЗ, предусматривались акции народного капитала. И тогда у нас была бы возможность контролировать перемещение топ-менеджеров. То есть рядом с Маратом Гадыевичем в Госсовете у нас сидела бы группа авторитетных экспертов, которым люди доверяют. Мы в республике можем собрать таких людей — и профессионально грамотных, и просто честных. И они бы сказали: да, «Татнефть» у нас под контролем... Но тогда не было опыта, и этот механизм не был проработан. А сегодня, если возникает угроза потери основной бюджетообразующей компании, то такие механизмы можно реализовать. Трудность не в механизмах, а в интересах — как перехватить клановый контроль и заменить общественным?
Модератор: Есть предположения, «ЛУКОЙЛ» захватит «Татнефть»...
Рустам Курчаков: Я думаю, «ЛУКОЙЛ» уже опоздал для захвата, как бы его самого не захватили. Потому что сейчас началась натуральная финансовая война, война за активы. У нас все это выливается еще и в пиар и поэтому превращается в театр, который называется «борьба с коррупцией». В прошлом году я же говорил на круглом столе, что самый мрачный прогноз — это усиление раскола элит. И так называемая борьба с коррупцией, и примерно половина кадровых перемещений — это называется «щепки летят». Я, конечно, так не думаю про Тахаутдинова с его авторитетом, просто так не подвинешь. Но люди с таким огромным жизненным опытом, как у Тахаутдинова, когда они смотрят на то, что творится, они могут решить, что лучше отойти вовремя...
ЕСЛИ БЫ НАША ПОЛИТИКА БЫЛА БОЛЕЕ СФОКУСИРОВАННОЙ,
МЫ МОГЛИ БЫ СИЛЬНО РВАНУТЬ
Модератор: Ваш прогноз на следующий год, Марат Рашитович?
Марат Сафиуллин: Я законченный оптимист. Для этого есть не только, скажем так, эмоциональная составляющая, но есть основа. Хотя ждать какого-то роста пока проблематично. Но основа есть, и, более того, те инвестиции, которые уже сделаны, они будут давать результат. А главное: КФУ вошел в программу поддержки топовых университетов в России. Это важно, потому что возрождение, оно действительно идет с образования. Вот Марат Гадыевич говорил о новом технологическом укладе — кто его будет питать?
Модератор: То есть одна из главных точек роста для Татарстана — это Казанский федеральный университет? Согласен с этим.
Марат Сафиуллин: Более того, хочу сказать, что 2014 год будет первым годом реализации «дорожной карты». Напомню, что по новому рейтингу QS по странам БРИКС КФУ вошел в Топ-100, сейчас мы на 79 месте. Но вопрос ведь в другом, 2014 год для нас — это масштабный год, год подготовки площадки для рывка. Поэтому сейчас у нашего университета будет новая парадигма, мы очень серьезно работаем. И я еще раз говорю, что в этой части уже вижу, какие будут в КФУ измеримые, серьезные позитивные трансформации.
Что меня тревожит, что я считаю глобальной угрозой для Татарстана? Да, мы можем подготовить первоклассных специалистов, но вот захотят ли они жить и работать в Татарстане? Понимаете, для того чтобы эти люди остались в республике, надо здесь одновременно генерировать и высококвалифицированные, высокостоимостные рабочие места. А с этим у нас проблема. У нас в экономике генерируют рабочие места, но в обслуге. И есть большие территориальные диспропорции. Сегодня у нас точки роста — это Нижнекамск, вообще Камский регион. А культурный центр и центр притяжения — это Казань, а здесь, наоборот, потенциал предприятий сужается. Более того, структура экономики в Казани становится ну просто заскорузлой.
Модератор: Но это же постиндустриальная столица, здесь на первом месте — университет, наука, финансы...
Марат Сафиуллин: Вот вы сказали про финансы. Самая большая угроза — денег на инновации мы тратим много, но мы их не сфокусировали, мы их размазали, поэтому они не дают результативности. Мы создаем «СМАРТ-Сити» и там университет, создаем Иннополис и там тоже университет. Но не поддерживаем основной — Казанский университет. А если бы наша политика была более сфокусированной, то, считаю, мы могли бы сильно рвануть. Ведь университет — это зеркало любого общества. В КФУ есть новые, весьма высококонкурентные технологии, которые способны существенно продвинуть не только нашу вузовскую науку, но и республику. А если в будущем мы запустим массовый процесс, создадим предпринимательский университет, где человек будет сам себя делать, выходить с какими-то идеями, создавать собственный бизнес, по примеру того же Гарварда, то мы решим все задачи, которые ставим.
ЕСЛИ ПОТЕРЯЕМ «ТАТНЕФТЬ», В ТАТАРСТАНЕ УРОВЕНЬ ЖИЗНИ В ДВА РАЗА УПАДЕТ
Модератор: Вы человек искушенный, в правительстве республики работали, поэтому можете достаточно адекватно оценить: есть угроза потери республикой «Татнефти»?
Марат Сафиуллин: Это вопрос, на который я не хотел бы отвечать...
Модератор: Тогда спрошу по-другому. Просто у нас не все понимают роль «Татнефти» в татарстанской экономике, — настолько существенно это влияет на уровень жизни татарстанцев?
Марат Сафиуллин: Очень существенно. Наши основные социальные программы, наша социальная ипотека — это практически на 60 и более процентов вклад нефтяников и связанного с ними производства.
Модератор: Я всем говорю: если потеряем «Татнефть», в Татарстане уровень жизни в два раза упадет!
Марат Сафиуллин: Во всяком случае, это вдвое снизит наши социальные программы...
Рустам Курчаков: Правильно, тогда по Бернарду Шоу можно сказать: «кто тетку кокнул, тот и шляпку свистнул!»
Марат Сафиуллин: Роль «Татнефти» очень большая. Вот у нас есть сельское хозяйство, которое сильно питает нашу культуру. А нефтяники, действительно, существенно поддерживают село в плане специальных цен, специальных условий в ответственные периоды. Поэтому еще раз говорю, что их вклад в экономику весьма серьезный.
Рустам Курчаков: Как можно понять из ваших слов, наш Казанский университет смотрит на Запад, хотя он был в свое время создан как Императорский университет для обзора на Восток. И кадры вы будете пока что готовить тоже для Запада, потому что здесь, у нас, для них рабочих мест нет. Вы сами сказали: мы готовим первоклассных специалистов, которым здесь работать негде... Я утрирую, естественно, ваши слова, но это для ясности. Почему? Потому что КФУ — это слишком важно для Казани! Слишком важно, чтобы бросить коту под хвост...
Марат Сафиуллин: Я говорил о том, что у нас структурные диспропорции. Например, рост одного сдерживается, скажем так, или отставанием, или разнонаправленным ростом других.
Рустам Курчаков: А к кому обращены ваши претензии? Неужели кто-то со стороны должен прийти и все исправить. Кто же это исправит, если не мы сами?
Марат Сафиуллин: Я говорил о том, что эффект был бы намного лучше, если бы одновременно с нашими трансформациями в КФУ готовились и остальные отрасли, вот и все.
Рустам Курчаков: Так вы скажите, кого для этого надо поменять? Президента? Ректора университета? Или кого-то из проректоров? Кого менять, кто мешает? Кто враг народа?
Модератор: Штаб нужен, единый орган.
Марат Сафиуллин: Я хочу напомнить, что в эпоху социализма был госплан. И на минэкономики были синхронизующие функции. А сейчас роль минэкономики нивелировали до уровня института, у министерства, даже если оно предлагает какую-то политику, нет инструментов для ее воплощения, вот в чем проблема.
Модератор: Вот поэтому и нужен штаб реформ, штаб стратегии...
Марат Сафиуллин: Такой, который не только номинально обладает полномочиями, но и может сконцентрировать ресурсы...
Рустам Курчаков: Вот когда вы выступали, я пометил себе — девальвировать рубль и вернуть госплан. А про малый и средний бизнес вы говорите, что они заражены патернализмом. Но если почитать комментарии малых предпринимателей в «БИЗНЕС Online», они все пишут: «Ради Бога, не мешайте!» То есть они давно поняли, что от государства никакой пользы нет, только бы не мешали... А так среди малого и среднего бизнеса много, извините, и мусора вообще-то, которым надо сказать: ребята, ну-ка давайте, отойдите...
Марат Сафиуллин: Вы что-то очень безжалостный сегодня...
Рустам Курчаков: Ну, почему безжалостный? Я же не принимаю решений и не поднимаю налоги! Просто высказываю свою точку зрения. Например, в «БИЗНЕС Online» я не раз предлагал малый бизнес и часть среднего вообще освободить от всех видов налогов при условии, что производят что-то полезное, а не просто посредники. Почему? Потому что там в основном люди обеспечивают самозанятость, то есть зарабатывают на жизнь, а не сидят на социальном пособии. И государству дешевле освободить их, чем тратиться на бесполезное обложение, от которого эффект близок к нулю — одно расстройство.
Марат Галеев: Поддерживаю вас.
ЭТО ЕСТЬ РОСТКИ НОВОЙ ЭКОНОМИКИ
Модератор: Марат Гадыевич, что нам ждать от 2014 года? Угрозы, вызовы, надежды? Что?
Марат Галеев: Чисто так, риторически, скажу: ждать не надо, надо работать... Основания для оптимизма есть. Если форс-мажоров не случится каких-либо особых, то мы получим умеренный рост. Почему? Потому что есть заделы, есть решения предыдущих лет, есть запуски новых предприятий в этом году... Почему-то мало кто замечает, что у нас в республике появляются принципиально новые предприятия, совершенно современные. Это, например, новые производства в ICL КПО ВС, которые в кооперации с зарубежными компаниями все-таки производят достаточно серьезную продукцию. Это предприятие, которое в конце года было открыто, — светодиодные освещения. Это Сетевая компания, которая производит электротехническое оборудование, в наших разных небольших городах открываются новые заводы. Это производство сапфиров, совершенно адекватное XXI веку — хороший, отличный проект, который выходит на современные технологии.
Это есть ростки новой экономики. Они в 2013 году ничего не дали. Но они готовы, они запущены, и в 2014 году, Бог даст, их первые очереди начнут работать. Значит, особая экономическая зона уже приносит реальный эффект. Кстати, только две такие экономические зоны в России работают прибыльно, а их создано 26 по стране. Создаются у нас в Татарстане и промышленные площадки для развития малого бизнеса во всех муниципальных районах, сейчас 9 готовы, по-моему, где-то на выходе еще 14... Такая инфраструктура включительно важна. Технопарки заработали, некоторые очень эффективны, некоторые не очень пока, но, так или иначе, они в динамике. По сути, это волевые действия по инициативе президента, который не только мечтает вписаться в новый век, но и делает реальные шаги. Они пока не очень замечаются, но они будут давать отдачу. Поэтому прогноз оптимистичный, он, я считаю, более или менее имеет основания.
РАЗДЕЛИТЬ БИЗНЕС И ВЛАСТЬ, ПРЯМО СКАЖЕМ, НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ
Марат Галеев: Крупнотоннажная нефтехимия тоже развивается. Но тут дело в чем? Малотоннажный малый и средний бизнес создается тоже, но, я считаю, что успех там будет только в том случае, если малотоннажный малый бизнес нефтехимии не будет аффилирован. Но если он будет аффилирован, то это стагнация, это монополизация. А все-таки предназначение власти — умышленно создавать конкурентную среду. Эта прописная истина любой эффективно действующей рыночной экономики не стала, к сожалению, частью принятия решений на всех уровнях России. Не стало это таким положением, которым нужно руководствоваться. Потому что так получилось, что в России власть сращена с бизнесом. Путин в свой первый президентский срок, в первое же полугодие в программной речи поставил задачу разделить бизнес и власть. Прямо скажем, не получилось, более того, усугубилось везде. И из этого порочного круга ни один субъект сам по собственной инициативе не выйдет никогда. Здесь нужны решения очень серьезные, но никакая рыночная экономика эффективной не может быть без этого. А у нас очень правильный тезис Путина не просто забыт, как автором, так и окружением, а вообще не вспоминается абсолютно, хотя это прописная истина для любой рыночной экономики. Успех любой страны связан с соблюдением этого святого принципа. Но я, конечно, очень скептически отношусь к тому, что, дескать, была какая-то возможность в 90-е годы набрать честных людей и построить народную «Татнефть».
Рустам Курчаков: Акции народного капитала выпустить!
Марат Галеев: Это такая же утопия, как у Томаса Мора «Город Солнца» и прочие подобные проекты. Они прекрасны, с точки зрения замысла, но они не реализуемы в таком обществе, где существует биологическое существо на двух ногах — человек. Человек так устроен, что это нереализуемо в принципе, и это проверено многократно всей предыдущей историей человечества.
Модератор: Так есть все-таки угроза поглощения «Татнефти»? В связи с последними кадровыми перестановками там...
Марат Галеев: Вы знаете, такие угрозы всегда есть.
Модератор: Не усиливаются они сейчас?
Марат Галеев: Возможно, есть попытки. Но мне кажется, что и возможность устоять есть. Но для этого требуются очень серьезные, концептуального характера, решения в голове иметь и быть готовым их реализовать. А реализовать можно.
ГЛОБУС ТАТАРСТАНА НАМ НЕ НУЖЕН
Марат Галеев: Я очень оптимистично настроен по Казанскому университету. Те заделы, которые есть, — я их называю правильными решениями, — они автоматически не гарантируют успеха. 2014 год не будет решающим, когда мы увидим результаты, но эта дорога в правильном направлении. И, по сути, я согласен с тем, что университет на пустом месте не создают. Рано или поздно тот университет, который планируется в Иннополисе, мне кажется, должен быть кадрово подкреплен Казанским университетом. И это должно быть нечто единое целое, в конечном счете, вряд ли там будет целесообразно создавать на пустом месте. У них свои учебные программы, планы, я понимаю это очень хорошо, но их надо вписывать в существующие университетские структуры. Вот в этом смысле в 2014 году, я думаю, будут просматриваться горизонты 2030 года, будут поставлены реальные цели. И мы должны дорабатывать стратегию на будущее в 2014 году, причем не называть абстрактно цифру «2030», а уже иметь какие-то установки стратегического плана в голове, это исключительно важно.
Рустам Курчаков: То есть горизонт плана по 2030 год?
Марат Галеев: Не конкретный план, а конечные цели обозримого будущего.
Модератор: Вы имеете в виду Леонтьевский центр, питерский, который разрабатывает «Стратегию-2030»? Вы вообще следите за их работой? Просматриваются очертания стратегии? Я как-то скептически отношусь, судя по тому, что они успели презентовать...
Марат Галеев: С самого начала они сами, может быть, несколько легко смотрели на все это. Но по мере углубления, погружения в проблему они сами больше узнают, это очень важно. Все равно нужно что-то делать, никто за нас эту работу не сделает, кто-то извне... Потому что у них тоже порой экзотические вещи. Они так, чтобы в угоду нам подыграть, говорили, что, может, вам, татарстанцам, и не надо идти в мир, а у себя все делать... На это я очень иронично ответил, что уже видел глобус Украины! Татарстан никогда на такие позиции не становился, ни в своей истории вообще, древней, начиная от 1000 лет назад, и сейчас не стоит. Глобус Украины нам не нужен. Я этот глобус посмотрел, забавное зрелище...
Марат Сафиуллин: Марат Гадыевич, а что, у Леонтьевского центра есть какой-то успешный проект?
Марат Галеев: Видите ли, успешных проектов пока ни у кого нет. Но попытку делать — это хорошо.
Рустам Курчаков: То есть хорошо потренироваться на Татарстане и за его счет...
САМЫЕ БЕСПОЛЕЗНЫЕ ПРОГРАММЫ ДЕЛАЮТСЯ ЗА ФАНТАСТИЧЕСКИ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ
Модератор: У меня встречный вопрос: почему Казанский университет с его интеллектуальным потенциалом, с мощными факультетами не создаст свою альтернативную стратегию развития республики? Вбросить в народ и пообсуждать. Вот вы там работаете, Марат Рашитович, скажите, почему? Разработать стратегию на университетские деньги — это стоит недорого...
Марат Сафиуллин: Большое спасибо! Но вы же понимаете, должна быть готовность к изменениям. Можно разработать стратегию, но важно, чтобы она воспринималась... Вот Ульяновскую стратегию разработали мы. Саранскую стратегию разработали мы. Ямало-Ненецкую стратегию разработали мы. Рафаэль Сибгатович подтвердит, мы с Алевтиной Николаевной Кудрявцевой (директор центра экономических и социальных исследований РТ при кабмине РТ — ред.) очень долго и плодотворно над этим вопросом работали. У нас есть свое видение, и есть свои предложения. Мы можем это сделать.
Модератор: Я как раз об этом спрашиваю! Сделайте самозаказ. Ну не дорого это стоит... Раз президент выбрал Леонтьевский центр, вы, как интеллектуалы, предложите альтернативную стратегию.
Рустам Курчаков: Сразу ценность проекта в два раза увеличится!
Модератор: Вот газета «БИЗНЕС Online», которая не имеет госфинансирования, выходит на частные деньги, затеяла же проект «Татарстан-2020». И вы, здесь сидящие, тоже в нем приняли участие, спасибо!
Марат Сафиуллин: Очень приятно, что вы воспринимаете нас, как бизнес-структуру. Но несмотря на это, у нас есть некоторые формальные регламенты. Вот что вы предлагаете? Это означает, что я из бюджетных средств должен почерпнуть некоторые ресурсы...
Модератор: Учить финансовым схемам ваших финансистов я не буду, но думаю, что при 7 миллиардах бюджета Казанского университета потратить 7 миллионов на стратегию республики можно.
Марат Сафиуллин: Поверьте, Леонтьевский центр делает не за такие деньги.
Модератор: Я знаю. Но уверен, что вы за 7 миллионов сделаете хорошо.
Рустам Курчаков: Ну, история показывает, что самые бесполезные программы делаются за фантастически большие деньги. Потому что недостаток стратегического мышления и отрыв от жизни можно прикрыть только на короткое время и очень большими деньгами. Это мы проходили 20 лет тому назад...
Марат Сафиуллин: Здесь есть две вещи. Первое — не хотелось бы идти в конфронтацию с официальными разработчиками стратегии...
Модератор: Да нет конфронтации!
Марат Сафиуллин: Это вам так кажется. Я ведь в госуправлении не один год проработал, все это знаю. И поймите, должна быть готовность к переменам. Я так понял, что разработка стратегии — это больше политическое решение. А как таковой результат пока и не нужен. Если сделать стратегию честно, то понятно же, каким должен быть Татарстан-2020, Татарстан-2030. Я еще раз говорю: нам в Казанском университете по силам это сделать. Но самое главное — как система будет работать...
Марат Галеев: Мне кажется, что для такого рода программы оба подхода имеют право на жизнь. Но взгляд снаружи имеет свою ценность. И я не думаю, что это сразу станет программным документом для реализации — то, что Леонтьевский центр подготовит. Но взгляд снаружи свою ценность имеет. И для Ульяновска, и для Ханты-Мансийска вы внешние, понимаете? Вы смотрите снаружи на ситуацию. В этом ценность большая, кстати. А изнутри мы видим это немножко под другим углом.
Модератор: Приглашайте экспертов, они всегда дадут вам взгляд со стороны.
Рустам Курчаков: Что мы тут университет будем учить... Как говорится, не учи ученого...
НАДО БЫЛО ДАВНО СОЗДАТЬ МИНИСТЕРСТВО ПО ДЕЛАМ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА
Модератор: Ваш прогноз на 2014 год, Ильдус Ахтямович.
Ильдус Янышев: Перед Россией и Татарстаном стоит амбициозная задача: довести долю ВВП среднего и малого бизнеса до 50 процентов. Скажите, пожалуйста, а кто вообще это будет исполнять, кто ответственен за эту задачу? Минэкономики — Марат Рашитович сам признался, — это сейчас статистически-аналитический орган. Не случайно конференцию «Взаимодействие власти и бизнеса» чиновники просто проигнорировали.
Модератор: А вы их приглашали?
Ильдус Янышев: Да, приглашали.
Рустам Курчаков: Один-единственный глава туда пришел.
Ильдус Янышев: Да, один глава, и то по личному знакомству. Понимаете, у нас в России было министерство по делам национальности, у нас есть вице-премьер по Северному Кавказу... А тут мы хотим 50 процентов ВВП получить, но для этого никаких адекватных управленческих инструментов и институтов не создаем. Я вижу, что это просто выстраданное решение, что надо было уже давно создать министерство по делам предпринимательства. Именно как базовый институт, формирующий экономический уклад, формирующий платформу для развития крупных бизнес-процессов. Возможно даже, что это министерство должен возглавить вице-премьер. И тогда не нужны будут все эти многочисленные «семь нянек», у которых дитя без присмотра: минэкономики, агентство инвестиционного развития, омбудсмены, различного рода другие образования, которые так или иначе занимаются предпринимательством. Надо просто-напросто слить их бюджеты, наделить адекватными задачам полномочиями и создать одно эффективное министерство, которое будет работать со всеми структурами, которые регулируют предпринимательство, воспитывают предпринимательство, защищают. То есть надо создать принципиально новый эффективный инструмент государственного управления развитием предпринимательства. Эта инициатива прозвучала на конференции. Я думаю, что мы, предприниматели, были бы благодарны «БИЗНЕС Online», если бы на сайте газеты эту идею начали обсуждать. Я думаю, что Татарстан должен стать пилотным регионом, который создал бы подобного рода управленческую структуру.
Модератор: В Татарстане было несколько структур: комитет по поддержке предпринимательства, АИР... Те, кто их возглавлял, все скандалом закончили, кроме Александра Сергеева...
Марат Галеев: Министерство экономики создает в районах промплощадки, инфраструктуру для малого бизнеса. То есть ваша идея в какой-то мере реализуется на практике.
Ильдус Янышев: Тем не менее все, что до этого было, говорит о том, что дела у предпринимательства обстоят из рук вон плохо. Значит, все это не работало и с задачами не справлялось. Диалога между бизнесом и властью нет. Приходят чиновники на конференцию, произносят приветственные речи и даже не слушают предпринимателя. Они просто уходят после выполнения ритуальной обязанности. Дают грамоты, а выслушать то, что прозвучало, ответить на вопросы — никому в голову не приходит, или просто не хотят.
А НАС СЕЙЧАС ПРИПИРАЕТ ПОЖЕСТЧЕ, ЧЕМ В КОНЦЕ 80-Х - НАЧАЛЕ 90-Х...
Марат Сафиуллин: У нас 2014 год занят, потому что мы уже законтрактовались, у нас работы есть. Обещаю, что в 2015 году я сделаю стратегию Татарстана.
Рустам Курчаков: Можете опоздать...
Марат Сафиуллин: В сутках 24 часа. Если я уже все распланировал, я не могу найти больше времени.
Рустам Курчаков: Ну, Марат Рашитович! Мне даже неудобно это от вас слышать. Кому вы это рассказываете? Я просто волею судеб участвовал в разработке программ. Если надо — сделаешь. Когда по-настоящему припрет. А нас сейчас припирает пожестче, чем в конце 80-х - начале 90-х...
Модератор: Большое спасибо всем за участие в круглом столе. Такие обсуждения вселяют большой оптимизм, тем более когда смотришь на проблемы с разных точек зрения. Надеюсь, 2014 год действительно будет более оптимистичным, чем 2013-й.


Рустам Батыр: «Что происходит с мусульманами Татарстана?»
ПОСЛЕДНИЕ ИНИЦИАТИВЫ МУФТИЯ РТ ВЫБИВАЮТ ПОЧВУ ИЗ-ПОД НОГ ПСЕВДОРЕЛИГИОЗНЫХ ЭКСТРЕМИСТОВ
В минувшие выходные в Булгаре прошел всероссийский Мавлид с участием муфтиев России и президента РТ Рустама Минниханова. Это событие как зеркало отразило в себе те процессы, которые происходят сейчас в духовной жизни татар, считает первый заместитель муфтия РТ Рустам Батыр. В своей статье, написанной специально для «БИЗНЕС Online», он раскрывает последние тренды религиозной жизни мусульман Татарстана, а также подвергает критике татарских националистов, устраивающих День памяти (Хэтер коне), и призывает татар строить Болгар в своей душе.
НАЧАЛО РЕНЕССАНСА
В прошедшие выходные в Белой мечети г. Булгар прошли религиозные торжества, посвященные Мавлиду — рождению пророка Мухаммада. Для мусульман нашей страны мероприятие стало событием всероссийского масштаба, а для Татарстана оно на новом уровне зафиксировало те тренды в духовной жизни региона, которые обозначились у нас в республике в последние годы.
Прежде всего необходимо отметить, что Мавлид в республике Татарстан на уровне руководства ДУМ РТ стал отмечаться только недавно, несколько лет назад, когда в мусульманской общине был взят курс на возвращение к исконному, т.е. традиционному, исламу. При этом и по сей день есть силы, которые хотят запретить нам отмечать этот праздник любви к Пророку и тем самым хранить верность традициям наших предков, а также быть единым со всем мусульманским миром. По факту Мавлид стал местом теологической битвы между сторонниками многовековых ценностей ислама и приверженцами тех радикальных настроений, которые зарубежные эмиссары в разгульные 90-е пытались импортировать на российскую почву.
Новый муфтий РТ Камиль хазрат Самигуллин не только сохранил возрожденный тренд, но и поднял празднование Мавлида на совершенно новый уровень. По его инициативе он прошел с участием муфтиев из разных регионов России, что придало торжествам совершенно другой масштаб. Здесь для общего фона стоит отметить, что за последний год Камиль хазрат сумел добиться того, что и другие исламские праздники у нас в Татарстане обрели новый калибр и звучание. Так, в рамках прошлогоднего Ураза байрам состоялся грандиозный концерт на одной из центральных площадей Казани с участием всемирно известного мусульманского певца Сами Юсуфа, а в рамках Курбан байрам на телеканале ТНВ прошел масштабный марафон по сбору средств в помощь сиротам-инвалидам. Такого размаха прежде никогда не было. Мавлид в Булгарах на всероссийском уровне — закрепил данную тенденцию.
Подобное движение вперед крайне важно для всех татарстанцев и россиян в целом. Ведь оно выступает не только зримым выражением реализации свободы совести и вероисповедания, что значимо само по себе, но и помимо прочего выбивает почву из под ног тех, кто пытается раскачивать ситуацию в нашей стране, используя исламский фактор. Зададимся вопросом: каким образом псевдорелигиозные экстремисты вербуют простых мусульман в свои одиозные ряды? По большому у них счету один аргумент: Россия — враг ислама и потому подлежит уничтожению. Однако сейчас подобная риторика по крайней мере неубедительна. Официальные выходные в Ураза байрам и Курбан байрам, всероссийский масштаб празднования Мавлида — а это только вершина айсберга — плохо вписывается в эту мрачную картину, которую рисуют радикалы, работающие на исламском поле.
Мусульмане с каждым днем все больше осознают, что сегодня в России, и в особенности в Татарстане, создаются все условия для духовной жизни представителей разных вероисповеданий и людей, не исповедующих никаких религиозных взглядов. У нас в духовной сфере не все идеально, но самое главное то, что мы впервые в истории нашей страны живем в условиях религиозного равенства и конфессиональной свободы. Такого прежде по большому счету никогда не было: ни в царской России, ни в Советском Союзе. И этот факт очень не по душе тем экстремистским силам, которые вынашивают недружелюбные планы против нашей Родины. Им нужен совершенно другой расклад.
СВЯТАЯ ЗЕМЛЯ
Булгар в качестве площадки для проведения Мавлида был выбран осознано. Ведь он является тем местом, где в 922 году состоялось официальное принятие ислама нашими предками. И в этом смысле булгарская земля сакральна для исторического самосознания татарского народа. Не случайно, святые молитвы многих татарских шамаилей пишутся на фоне изображения не только Каабы и Медины, но и Булгар, что подчеркивает его особую значимость для татар.
Даже в советские годы татары совершали зиярат («посещение») булгарской земли. Это не было каким-то особым религиозным действом, однако помогало нашему народу сохранять связь со своей древней историей. В начале 90-х, когда все атеистические запреты были сняты, зиярат Булгар превратилось в настоящее массовое движение татарского народа. Десятки тысяч людей ежегодно собираются здесь в день принятия ислама на «Изге Болгар ?ыены», что делает его самым масштабным ежегодным мероприятием, связанное с исламом и татарами, у нас в стране. Ни один сабантуй, даже федеральный, не собирает столько людей.
Для контраста можно вспомнить также «Х?тер к?не» — «День памяти», который посвящен ежегодной годовщине взятия Казани войсками Ивана Грозного в 1552 году. По форме «Изге Болгар ?ыены» и «Х?тер к?не» схожи: и то, и другое призвано пробудить в нас память об истории нашего народа. Однако отношение людей к ним принципиально разное. На «Изге Болгар ?ыены» из года в год приезжает все больше и больше людей (в минувшем году число его участников превысило 60 тысяч). А «Х?тер к?не», наоборот, из года в год теряет своих сторонников (в прошедшем году на него пришло не многим более 100 человек). К слову, этой осенью татарские националисты из Набережных Челнов обращались в ДУМ РТ с просьбой организовать «массовку» для «Х?тер к?не». Видимо, дела у организаторов данного мероприятия совсем плохи. На булгарский же Жиен люди едут сами. Попробуйте в Казани в этот день найти свободный, не арендованный автобус и все само станет ясно без лишних слов.
Мне кажется, причина здесь кроется в двух вещах. Во-первых, «Х?тер к?не» и «Изге Болгар ?ыены» имеют разное эмоциональное наполнение. Первое проходит со знаком «минус», ибо несет в себе негатив, чувство подавленности и поражения. По крайней мере, в такой трактовке оно подается крайними националистами, упускающих из вида тот простой факт, что через сложные исторические перипетии Всевышний Господь собрал под крышей единого дома народы общей теперь для всех нас страны, которой благодаря такому межнациональному сплаву суждено играть особую роль в мировой истории. Вместо того чтобы заниматься ментальным садомазохизмом, преподнося последние столетия жизни татарского народа исключительно в черных тонах, нашим радикальным националистам не мешало быть посмотреть на судьбы российских народов не с позиции разъеденного прошлого, но с перспективы единого будущего. «Изге Болгар ?ыены» в этом отношении, напротив, окрашен знаком «плюс», ибо дарит позитив, душевный подъем и гордость за свой народ, опередивших своих православных соседей в приобщении к великой традиции монотеизма.
Во-вторых, тематически «Изге Болгар ?ыены» напрямую связан с исламом, а «Х?тер к?не» — нет. А ислам все-таки — это нерв татарского самосознания и всей татарской культуры.
На Жиен люди едут исключительно по зову своей души. Из самых разных уголков нашей страны татары стремятся попасть в Булгар, преодолевая сотни и даже тысячи километров. И стар, и млад, на автобусах и машинах. Это воистину народное движение. И началось оно снизу. Да, в последние годы республиканские власти, учитывая массовое скопление людей, подключились к решению организационных вопросов (туалеты, питание, доставка воды и т.д.). А с появлением фонда «Возрождение» святыни Булгара существенно преобразились и пополнились новыми архитектурными жемчужинами и смысловыми центрами притяжения. Однако участие здесь власть предержащих — следствие, а не причина Жиена. Это отклик на потребности и ожидания простых людей.
Люди чувствуют, что Булгар — все больше становится местом духовного единения татарского народа. И то, что муфтии из разных духовных управлений съехались в день Мавлида на эту почтенную землю — тому лишнее подтверждение.
СОБИРАНИЕ НАЦИИ
Последний тренд, который необходимо отметить на примере прошедшего Мавлида — это воссоединение национальной и религиозной жизни татарского народа. Так, сценарий проведения праздника был специально воссоздан в соответствии со старинными татарскими обычаями. И там же, на булгарской земле, муфтий РТ сообщил, что ДУМ РТ для мусульманской общины республики 2014 год объявляет годом возрождения религиозных традиций и обычаев. Подобная инициатива кристаллизует тенденцию последних лет, связанную с желанием преодолеть навязанное части татар арабскими миссионерами примитивное понимание религии, стерилизующее сознание людей от национальной составляющей.
Кстати, Всемирный конгресс татар, в начале своей деятельности позиционировавшийся как исключительно светская организация и в целом дистанцировавшийся от вопросов ислама, в последние годы также стал выразителем данного тренда. Теперь ВКТ ежегодно собирает татарских имамов со всей страны, чтобы с ними сообща содействовать сохранению татарского языка и в целом национального уклада жизни татар.
Вне всяких сомнений, сегодня нам надлежит собирать свою нацию. Все татары без исключения: светские и религиозные, владеющие и не владеющие родным языком — все мы дети одного народа. И потому мы должны научиться преодолевать существующие между нами разломы, не разбрасываться людьми, но беречь каждого, кто любит свой народ. Задача нашего поколения построить Булгар в своей душе — пространство духовности и единения.
(REGNUM)


Башкирский парламент примеряет Рустэму Хамитову новую «шапку»
В УФЕ ПОЧТИ ОПРЕДЕЛИЛИСЬ С ПЕРЕВОДОМ НАЗВАНИЯ ПОСТА ГЛАВЫ РЕСПУБЛИКИ. У ТАТАРСТАНА ОСТАЕТСЯ НА ЭТО УЖЕ МЕНЬШЕ ГОДА
Сегодня стало известно, что депутаты комитета по госстроительству Курултая Башкортостана определились с башкирским вариантом наименования должности первого лица республики. Депутаты профильного комитета без обсуждения отклонили предложенные оппозицией варианты, утвердив наименование «башлыгы», предложенное изначально Конституционным судом республики. Теперь это наименование главы Башкортостана будет вынесено на голосование Курултая, на котором будут приняты поправки в новую редакцию Конституции республики. Эксперты «БИЗНЕС Online» противоречиво оценивают новый вариант и полагают, что переименование президентов в национальных республиках — далеко не главная проблема в стране.
ОТ ХАКИМА ДО ИЛ БАШЫ
Напомним, что закон, запрещающий главам регионов с 1 января 2015 года называться президентами, был принят в 2010 году по настоянию президента РФ Дмитрия Медведева и по инициативе главы Чечни Рамзана Кадырова. Сразу после Кадырова президентские посты были упразднены практически во всех национальных республиках, и к настоящему времени осталось всего два региона, чьи руководители по-прежнему остаются президентами: Башкортостан и Татарстан.
Решением депутатов остались недовольны представители башкирских национальных организаций. Их раздражает, что у слова «башлыгы» есть второе значение — «детская или женская шапочка, капюшон». По мнению лидера исполкома всемирного Курултая башкир Румиля Азнабаева, такое название может «опозорить» главу республики.
Дискуссия о башкирском названии должности с новой силой вспыхнула в Уфе в конце прошлого года. Общественностью и депутатами обсуждались разные варианты. Одним из них было тюркское слово «азамат». Одно из значений этого слова в переводе с башкирского звучит как «основатель», в переводе с ряда других языков — «сильный, могущественный, славный» и даже «гражданин». Исполком всемирного Курултая башкир рекомендовал использовать тюркское слово «хаким» («правитель»). Среди предложенных названий — «югары вакиль» («верховный правитель») и «башлыгы» (калька слова «глава» на башкирском).
Сам президент Башкортостана Рустэм Хамитов ранее высказывался в том духе, что в случае принятия федерального закона о переименовании своего поста в республике распоряжение будет выполнено, но после обсуждения парламентом и общественностью. «Один из вариантов по-русски будет звучать как «глава республики». На башкирском мне нравится вариант «ил башы», что значит «глава территории». В общем, есть варианты, мы работаем над этим», — заявлял журналистам сам Хамитов.
Известный татарстанский публицист и общественный деятель Римзиль Валеев, который в свое время получил филологическое образование в Башкирском госуниверситете, доволен тем, что главу Башкортостана не будут называть хакимом. «В башкирском и татарском языке трактовка слова «хаким» однозначная — это судья. Поэтому я не понимаю, зачем местным башкирским националистам нужно было цепляться за это слово. По всей видимости, их вдохновляет пример Казахстана, где акимами называют глав областей. Тогда опять же вопрос: зачем главу республики принижать и равнять с главой района соседнего государства? По моему мнению, «башлыгы» больше подходит к названию руководителя. По крайней мере, для главы города или района. А то, что еще одним значением этого слова является детская или женская шапочка, то это не имеет значения. Думаю, что башкиры быстро привыкнут к этому слову», — прокомментировал он газете «БИЗНЕС Online» решение башкирских депутатов. «Если дело дойдет до переименования должности президента Татарстана, то у нас уже давно есть хорошее слово, обозначающее первое лицо республики — «ил башы». Еще 10 лет назад композитор Сафьян Ибрагимов написал песню на слова поэта Гусмана Садэ, в которой к президенту Татарстана обращались «ил башы» — глава родного края. Лучше этого названия ничего другого придумывать не надо», — высказал свою точку зрения Валеев.
По его мнению, если за переименованием должности главы республики не последует изменение статуса, то в этом ничего страшного нет. «Проблема смехотворна», — считает он, недоумевая, почему президентом какой-то компании или организации быть разрешено, а президентом одного из ведущих регионов — нет.
ДО РЕПРЕССИЙ НЕ ДОЙДЕТ, НО...
В свою очередь, доцент кафедры регионоведения и исламоведения Института международных отношений, истории и востоковедения КФУ Азат Ахунов уверен, что вопрос о президентстве лежит далеко не в филологической плоскости. «Все понимают, какой посыл несет этот указ. Не выдержав федерального давления, сдал позиции соседний Башкортостан. Если Татарстан доживет с президентом до дедлайна, истекающего 1 января 2015 года, то это только лишний раз подчеркнет особую роль и вес Республики Татарстан в Российской Федерации. Я думаю, что до репрессий дело не дойдет, потому что везде уважают сильных, а не слабых. Кроме того, все принятые во время президентства Дмитрия Медведева указы и решения имеют тенденцию к отмене или пересмотру, а еще целый год впереди», — сказал он газете «БИЗНЕС Online». Так что, по мнению Ахунова, за свою позицию еще можно побороться, например, обратившись в Конституционный суд РФ на тему противоречия договору между органами госвласти РТ и РФ, срок которого истекает в 2017 году, провести референдум и т.д.
По мнению эксперта, само название «президент» никой роли не играет — человеку с реальным авторитетом, который есть у Минниханова, неважно, как называться. «Если дело дойдет до переименования, то варианты на татарском есть. «Башлыгы», которое приняли в Башкортостане — это слишком буквальный перевод «главы», идет от страха сделать шаг влево или вправо. Торжественный, солидный вариант — это, на мой взгляд, «ил башы» или «раис». Турецкий «башкан» также можно рассмотреть (так называется и президент Гагаузии), но это будет выглядеть подражанием Турции», — сказал Ахунов.
«ФЕДЕРАЛЬНОМУ ЦЕНТРУ КАК БУДТО НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ»
Таким образом, после переименования должности первого лица соседнего Башкортостана единственным президентом в национальных республиках останется Минниханов. Напомним, что во время недавней предновогодней пресс-конфренции он заявил следующее: «Не волнуйтесь! Я же сказал: закон принят, до 2015 года (надо переименовать). Название мы еще не нашли... Не я же придумываю... Депутаты решат, у нас время на это есть. Не надо из этого делать какую-то большую проблему — как будет называться (руководитель РТ — ред.)».
Ранее на страницах «БИЗНЕС Online» мнение о наименовании поста первого лица Татарстана высказывал бывший советник президента РТ Рафаэль Хакимов. «Торжественно отметили юбилей Конституции РФ, объявили ее незыблемость и тут же потребовали от Татарстана нарушить статью 77 Конституции РФ, где указано, что субъекты самостоятельно устанавливают свою систему госорганов, переименовав главу республики то ли в хана, то ли в раиса, то ли в хакима. Похоже, в России не осталось других проблем, кроме непослушного Татарстана, который тупо следует Конституции страны и тычет пальцем в нарушения Госдумой Основного закона, и ставит в упрек Конституционному суду неисполнение своих обязанностей», — отметил он.
Позицию Хакимова разделяет и сам Минтимер Шаймиев, который сейчас занимает пост госсоветника Татарстана. В презентованной осенью прошлого года книге «Беседы с Минтимером Шаймиевым», где собраны интервью, взятые у него с января по май 2012 года, приводятся слова бывшего президента о том, что требование отказаться от наименования должности президента к 1 января 2015 года противоречит Конституции РФ. «Когда придет 2015 год и нас спросят, почему вы не выполняете закон, мы ответим, что данный закон противоречит Конституции России. У нас также есть договор между органами госвласти России и Татарстана... Срок действия договора — до 2017 года», — цитируются в книге слова Шаймиева. В любом случае, по словам экс-главы республики, «татарстанский парламент просто не проголосует за изменение наименования».
Известный российский политолог и политтехнолог Виктор Минин в интервью «БИЗНЕС Online» пояснил смысл переименования тем, что происходит сакрализация наименования должности «президент», чтобы оно обладало в головах россиян таким же смыслом, как слово «царь» или «генеральный секретарь», который может быть только один на всю страну. «В России выстраивается иерархия названий. Так что Татарстану надо будет либо принять новое название должности своего лидера или отделиться от России», — отметил политолог.
Заместитель председателя комитета Госсовета РТ по государственному строительству и местному самоуправлению, руководитель фракции КПРФ в татарстанском парламенте Хафиз Миргалимов возмущен принятым коллегами из соседнего региона решением. Он разделяет мнение башкирских националов о том, что слово «башлыгы», скорее, означает головной убор. «Я думаю, президент не должен быть на уровне шапки. Я вообще не понимаю федеральный центр. Им как будто нечего делать — то Универсиада, то Олимпиада, то переименование милиции на полицию... Пусть, наконец-то, займутся экономикой! ВВП стагнирует, цены скачут, ЖКХ грабит, ситуация архисложная, а они придумали переименовать президентов республик. Какая им разница? Разве понятие «президент» мешает главному президенту?» — задается вопросом Миргалимов.


Опрос недели: А вы верите, что дороги Казани лучшие в стране?
ЭКСПЕРТЫ «БИЗНЕС ONLINE» СОЛИДАРНЫ С РЕЗУЛЬТАМИ ВСЕРОССИЙСКОГО СОЦОПРОСА, НО ПРИЗЫВАЮТ ВЛАСТИ НЕ РАССЛАБЛЯТЬСЯ — ХОТЯ БЫ РАДИ ПРЕДСТОЯЩЕГО ЧЕМПИОНАТА МИРА ПО ФУТБОЛУ
На этой неделе портал Superjob.ru опубликовал данные соцопроса о состоянии дорог, проведенного среди 16 тыс. автомобилистов из 15 крупнейших городов страны. Казань стала лидером по числу положительных отзывов, потеснив Москву и Санкт-Петербург. Пятерки и четверки дорогам столицы Татарстана поставили 38% жителей города (для сравнения: Екатеринбург и Уфа — 9%, Нижний Новгород — 5%, Волгоград — 2%). За три года этот показатель вырос в 5 раз. С такой оценкой согласны и большинство опрошенных «БИЗНЕС Online» татарстанских бизнесменов, чиновников и депутатов, которые сравнили дороги разных городов, в которых они недавно побывали. Однако восторги сходят на нет, когда машины сворачивают на второстепенные улицы и во дворы, обеспокоенность вызывает и вопрос, надолго ли такое счастье.
Айдар Абдулхаков — председатель комитета по транспорту и связи исполнительного комитета муниципального образования Казани:
— Здесь дело не в вере. Мне часто приходится бывать в командировках, и я с уверенностью могу сказать, что уровень наших дорог сейчас если не лучший, то один из лучших. Во многом благодаря проведенной Универсиаде. Есть, конечно, пожелания, чтобы они были еще лучше, есть улицы, где все еще необходим ремонт, но это уже плановые капитальные ремонты. Для того чтобы отремонтировать абсолютно все дороги в городе, нам необходимо ежегодное финансирование в таком же объеме, что и при подготовке Универсиады.
Я езжу по проспекту Победы, затем сворачиваю на проспект Универсиады и еду до центра, этот промежуток я оцениваю в пять баллов.
Как долго продержатся в таком состоянии дороги? Здесь вопрос качества и погодных условий. Качество, с которым делали дороги и с которым их принимала государственная комиссия у подрядчиков, думаю, в порядке. Срок годности дорог, по-моему, пять лет, и в случае каких-то проблем, подрядчики должны будут за свой счет их устранить. Так что те дороги, которые сделаны к Универсиаде и которые прошли капитальный ремонт, как минимум пять лет будут оставаться в хорошем состоянии. Другое дело, что дороги, которые под этот ремонт не попали, будут, конечно, ухудшаться еще больше. Но их ремонт — это опять-таки вопрос финансирования.
Фатих Сибагатуллин — депутат Госдумы РФ:
— Нет, я не считаю казанские дороги лучшими, нужно еще очень много сделать для этого. Казань уступает многим городам. Например, в городе Сургут прекрасные дороги, гораздо лучше, чем у нас. Хотя в целом по России не очень хорошие дороги, и их качество оставляет желать лучшего, так как используемые материалы не соответствуют мировым дорожным стандартам. Я сам строил дороги, я проработал в 6 районах, и мне это дело знакомо. Так что я могу сказать, что прослужат эти дороги недолго.
Роберт Гилязов — директор ООО «Инженерно-технический центр» (пассажирские перевозки):
— Я не могу вот так однозначно сказать, что у нас дороги лучшие в России. Но в то же время факт, что в последние годы дороги у нас действительно стали гораздо лучше. И для меня, как предпринимателя, занимающегося пассажирскими перевозками, главный показатель состояния дорог — это то, что мои автобусы ходят по утвержденному расписанию. Это говорит и о том, что дороги хороши и что организация движения поднялась — нет таких пробок, как были раньше.
Рамиль Ибрагимов — директор по развитию бизнеса международного венчурного фонда Runa Capital:
— В рамках экспедиции «StartupСабантуя», совместного проекта IТ-парка и Runa Capital, мы проехали 26 городов России. Мы объехали все столицы Приволжского федерального округа и все города-милионники. Мы колесили везде на автомобилях и достаточно подробно смогли рассмотреть дороги. Поэтому я смело могу сказать, что у нас действительно лучшие дороги в России.
Сколько казанские дороги пробудут в хорошем состоянии — зависит от властей: от городских и от республиканских. С учетом того, что в 2015 году в Казани пройдет чемпионат мира по водным видам спорта, а в 2018 году — чемпионат мира по футболу, я уверен, что нашим властям не захочется ударить в грязь лицом и дороги будут как минимум в том же состоянии или даже еще лучше, чем сейчас.
Марат Галеев — председатель комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству:
— После Универсиады в результате реализации ряда проектов по развязкам и магистральным улицам дороги Казани действительно стали хорошими. Мне кажется, это заметили все. Если сравнивать казанские дороги с дорогами близлежащих городов или, например, с дорогами Самары, Ижевска и Нижнего Новгорода, то, думаю, они нам явно уступают, так как таких объемов работ по развязкам и организации движения никто не провел.
Что касается второстепенных дорог Казани, дорог внутри дворов, то там пока мало что изменилось и нынешнее состояние, мягко говоря, оставляет желать лучше. А те дороги, по которым езжу лично я, они нормальные.
Магистральные улицы, я не сомневаюсь, будут поддерживать в должном состоянии — для этого есть ресурсы. А вот доберутся ли до второстепенных дорог и внутридворовых проездов — вопрос открытый. Для этого нужны огромные ресурсы, а те, что используются сейчас, их просто недостаточно.
Денис Валеев — генеральный продюсер компании «Билетти»:
— Если брать города-милионники, то в Казани, правда, все очень хорошо, ведь миллиарды рублей, которые вложены в развязки, трудно не заметить. А если мы с красивых трасс Универсиады начинаем заезжать во дворы, то окажется, что после празднования тысячелетия города там ничего не делалось. Даже в Ново-Савиновском районе, если с «нарядной» улицы Ямашева свернуть во дворы, там такое творится! Там паркуются просто как в Кабуле, где нет асфальтового покрытия вообще. И ведь люди в таких местах живут! И как они должны ощущать, что ни живут в Казани?
Несмотря на это замечание, дороги Казани просто космос по сравнению с Самарой. Когда-то до Универсиады можно было говорить, что мы на равных с Екатеринбургом, с Уфой, но Игры, конечно, улучшили наше положение. Поэтому теперь у нас, пожалуй, лучше. Хотя Москве и Петербургу мы по-прежнему уступаем, и сказать, что у нас дороги лучше, чем там, нельзя. Там давно существуют институты дорожного строения, там устанавливаются ГОСТы. В нашем же регионе всегда были отклонения от стандартов, а в столицах с этим не шутят, потому что там ездят первые лица государства.
Я живу в самом центре, поэтому могу оценить дорогу на пять баллов, но с минусом. Думаю, стоит подождать весны. Весна все покажет.
Владимир Грицких — депутат Госсовета РТ:
— Конечно, хорошо, что наши дороги признаны лучшими, печально только, что такие дороги не во всей стране. Я тоже считаю, что казанские дороги вполне на уровне московских и петербургских.
Вопрос о длительности нынешнего состояния дорог — это к властям. Хотя учитывая, что в 2018 году у нас пройдет чемпионат мира по футболу, дороги наверняка будут содержать в надлежащем виде.
Я езжу по дороге из аэропорта и могу оценить ее на пять баллов.
Ирек Сулейманов — президент ассоциации предприятий нефтепродуктообеспечения РТ:
— Я ко всему отношусь скептически. К тому же я ведь езжу по этим дорогам и вижу, что пока не все так, как хотелось бы. Сделано, конечно, многое: сделаны хорошие развязки, стало гораздо меньше пробок, но, не смотря на это, нам еще есть над чем работать. К тому же все видят, что творится во дворах.
Сравнение с другим городами, где я побывал, в нашу пользу, однозначно. Ко мне приезжают партнеры из Башкортостана, из Мордовии, из Пензы. Летом прошлого года мы проводили большую спартакиаду партнерских компаний, присутствовали члены 15 представительств: Самара, Нижний Новгород, Тольятти, Чебоксары, Челябинск, Уфа, Москва, Удмуртия, Мордовия и другие. И практически все они отмечали качество наших дорог.
Вопрос в том, надолго ли такое счастье? Я не знаю, насколько была соблюдена технология при прокладке дороги — это во-первых. Во-вторых, посмотрим, как будет развиваться экономика, каков будет сбор налогов и как все это будет поддерживаться.
Что касается моего ежедневного маршрута, то часть дороги — улицы Ершова и Гвардейская — я оценю на четверку, а вторую часть, при въезде во дворы, на единицу.
Рафаэль Алькаев — генеральный директор представительства ГК «ЖелДорЭкспедиция» в Казани:
— По моему мнению, после Универсиады с казанскими дорогами может соперничать только Краснодарский край. Москва, Санкт-Петербург, Пермь, Екатеринбург — хуже. Ижевск — там и говорить не о чем. В Сургуте вообще дорог нет. В декабре был в Хабаровске, там положение тоже не лучшее. Мы не можем конкурировать только с заграницей, а по России у нас, правда, лучшие дороги, лучшие развязки.
Я не могу сказать, как долго продержатся новые дороги. Как бывший дорожник, я считаю, что здесь важен профессиональный подход. Мы же точно не знаем, из какого компонента делался асфальт, что под низ клали — геосетку или что-то еще, какое корыто делали, что в корыте лежит, я всего этого не знаю и не могу сказать. Это покажут ближайшие полтора-два года. Даже уже первая зима может показать.
Я постоянно езжу по улицам Гвардейская и Аделя Кутуя и оценю их в 3,8 балла.
Асфан Галявов — генеральный директор МУП «Метроэлектротранс»:
— Я действительно считаю, что в Казани лучшие дороги России, не считая Москвы. Я был в Кирове, так там дороги как после бомбежки. Я помню казанские дороги прошлых лет, как ездили мои троллейбусы, как они ломались, как лопались колеса и баллоны. У меня водители отказывались выезжать на маршруты, а сейчас жалоб со стороны водителей не поступает. И потом, я сам водитель, езжу день и ночь, и мне очень нравятся наши дороги.
Я думаю, что как минимум в течение гарантийного срока (пять лет) с дорогами будет все в порядке. По тем дорогам, что я езжу, основным магистралям я бы поставил пятерку. Но у нас есть проблемы дворов, и там я дам 4,4 балла.
Азат Хаким — глава группы компаний «Тулпар»:
— Наверное, в исследовании речь шла не о качестве дорожного полотна, а об отсутствии пробок на дорогах. Действительно, новые развязки разгрузили дороги Казани. Но на этом успокаиваться нельзя. Количество автомобилей растет, а значит, неминуемо в городе вновь возникнут пробки. Если говорить о качестве покрытия, то на центральных дорогах асфальт более-менее нормальный, по европейским меркам на твердую троечку. Но на второстепенных дорогах — там же качество значительно хуже. Конечно, все познается в сравнении. Из близлежащих городов, в которых я бывал, плохие дороги в Саратове, в Самаре, Перми да и в Нижнем Новгороде тоже. Более-менее нормальные дороги в Уфе и Чебоксарах. В Москве хорошее качество дорог, но там большие пробки. Свой ежедневный маршрут с работы и до дома по качеству дорог и комфорту езды я могу оценить на пятерку — «долетаю» быстро.
Трудно сказать, как долго продержится такое состояние. Я наблюдал, как клали дороги к Универсиаде. Дорожники очень торопились, хотели успеть в срок и, конечно, о технологии думали в последнюю очередь. Может быть, наши дороги проживут чуть подольше, ведь сейчас большегрузам запрещен въезд в Казань.
Сергей Чернов — заместитель генерального директора группы компаний «КАН авто»:
— Не знаю уж как по отношению к Москве, но дороги в Казани значительно лучше, чем в целом по России. Я в данный момент нахожусь в Тольятти. Это хоть и автомобильный город, но дороги здесь в таком плачевном состоянии, что больно смотреть. Можно сказать, что здесь практически нет дорог. В других городах, где я бывал — а я почти каждую неделю выезжаю в командировки — ситуация разная. Но практически нигде нет таких качественных дорог, как в Казани. Чтобы и полотно было в отличном состоянии, и оборудованы хорошо. Что же касается Москвы, то это слишком большой город, чтобы можно было в целом судить о состоянии там дорог. Есть же центральные улицы, они идеально, можно сказать, вылизаны. И оборудованы по последнему слову техники, и очень качественно. Но есть и дороги внутри жилых кварталов. Там, конечно, еще есть над чем работать.
Антон Мельник — директор по маркетингу компании «Трактерра»:
— Во время подготовки к Универсиаде дороги в Казани, конечно, были ужасные, но после того, как все сделали, они хоть и не стали идеальными, но ездить стало намного легче. Если сравнивать среди тех городов, где я часто бываю, то лучшие дороги, действительно в Казани, затем идет Нижний Новгород, Уфа, Самара, Чебоксары, Ижевск. Причем по качеству дорог три последних города стоят примерно на одном уровне. Если в Чебоксарах и Ижевске дороги плохие, потому что они просто плохие — ямы, рытвины, кочки, то в Самаре они плохие, потому что их мало, они узкие и загружены до предела. Там есть один проспект — Московское шоссе — к которому в принципе претензий у автомобилистов нет. Все остальное настолько узкое, что не заедешь и не выедешь. Я до сих пор с ужасом вспоминаю один из своих приездов в Самару, когда я ехал от въезда в город до центра три с лишним часа. Причем не в час пик.
Тот маршрут, по которому я ежедневно езжу в Казани, смело могу оценить на четверку с плюсом. Единственная проблема сейчас, что дороги не чистят после снегопада. А само качество хорошее.
Думаю, что если с дорогами ничего не будут делать, то года на три их должно хватить. Если вдруг затеют опять какую-нибудь стройку — грузовики пустят — все, и понеслась... И колейность появится. Если образовалась маленькая ямка, ее сразу надо заделывать. Тогда будет все нормально. А у нас дожидаются, пока она не превратится в огромную яму.
Андрей Шумарин — директор концертного агентства «Татконцерт»:
— Я бы не сказал, что в Москве дороги хуже, чем в Казани или что в Казани хуже, чем в Москве. В принципе, они и там и там нормальные. Есть и в Москве места, где идет, к примеру, какое-нибудь строительство, и плохие дороги. Есть забытые Богом места и в Казани. В Новосибирске и Нижнем Новгороде дороги хуже, чем в Казани. Про более маленькие города, такие скажем, как Киров, вообще речь вести не о чем — там они выглядят как после бомбежки.
А вообще мне кажется, что в Беларуси — я там был недавно — качество дорог намного выше, чем в России.
Я постоянно езжу по улице Чистопольской, через «Миллениум». В центре, если в пробку не попасть, то все шикарно. Вот когда мимо Чеховского рынка проезжаешь и уходишь с большой дороги из-под моста на улицу Толстого, там да, проблемы есть — яма на яме.
Но в целом, если сравнивать с 90-ми годами, то это, конечно же, огромный рывок вперед. Трассу Казань — Челны с 90-х годов строят, она с каждым годом все улучшается и улучшается. И мы все ждем — не дождемся, когда же ее, наконец, достроят и между крупнейшими городами республики появится нормальная четырехполосная магистраль.
Андрей Лебедев — гендиректор ООО «Студия Аlien»:
— Я в прошлом году как раз проехался по городам Поволжья. И в Казани дороги, конечно, лучше, чем в Самаре или Саратове, намного лучше, чем в Волгограде. Там караул с дорогами. И полный ужас с дорогами в Ульяновске. Но то, что казанские дороги лучше московских — это вряд ли. Есть еще такие нюансы, как качество строительства этих самых дорог. Видимо, у московских дорожников опыта все-таки побольше, или требования к ним повыше. Я не специалист по дорожному строительству, но как водитель я могу сказать, что частенько у нас бывает так, что дорога новая, но она уже как стиральная доска. То ли наши дорожники «подушку» делают жиденькую, то ли еще не научились выводить поверхность идеально ровно, то ли техника еще не везде хорошая. Есть действительно участки замечательные, а есть такие, где она вроде бы и новая, а уже «гуляет».
Меня, вообще, поразили дороги в Краснодаре и в его окрестностях. Причем это не те дороги, которые к морю идут. Мало того, что они качественные, ровненькие, идеальные — видно, что не просто основательно делаются, они еще делаются очень грамотно. Там сразу же на трассах через каких-то 10 километров закладываются путепроводы для будущих развязок. Развязок еще нет, дорог нет, а путепровод уже закладывают, представляете? Так что в Краснодаре дороги однозначно лучше, чем в Казани.
Свой ежедневный казанский маршрут могу оценить на твердую четверку. Так получается, что я езжу в основном по универсиадским трассам. Но когда съедешь на прилегающие дороги, которых при подготовке к Универсиаде не касались, то там, конечно, полный ужас — ямы, колдобины... Дворовыми дорогами Казани, конечно, еще предстоит заняться.
Если уж копать далеко и глубоко, у нас ведь даже руководство страны признает, что наши дороги вдвое-втрое дороже обходятся государству, чем в Европе. Если у нас дорог за год строится столько, сколько в Китае за две недели — ну о чем тут говорить? Их в принципе мало, поэтому они и работают на износ. Если бы было больше, может быть, и служили бы дольше.
Сколько времени казанские дороги останутся в хорошем состоянии, я могу только предполагать. Думаю, что недолго, учитывая, в каких условиях они делались. Я так понимаю, что весной нас будет ожидать много «сюрпризов», а через три года полностью надо будет менять покрытие.


Правительство РФ одобрило законопроект о крупных штрафах для «телефонных террористов»
Правительство РФ одобрило проект закона об увеличении штрафов за ложные сообщения о готовящихся актах терроризма. Об этом сообщается на сайт кабинета министров РФ. Законопроект вносится в Госдуму.
Законопроектом предлагается дополнить статью 207 УК РФ ("Заведомо ложное сообщение об акте терроризма") частью второй, в которой предусматриваются квалифицирующие признаки состава преступления: причинение крупного ущерба либо наступление иных тяжких последствий, а также устанавливается наказание за совершение данных преступлений в виде штрафа в размере от 200 тыс. до 500 тыс. рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от 18 месяцев до 3 лет либо лишением свободы на срок до 5 лет. Крупным ущербом для целей указанной статьи признается ущерб, сумма которого превышает 1 млн. рублей.
В настоящее время штраф составляет до 200 тыс. рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 18 месяцев.


Как слово на Кавказе отзовется…
Денис Соколов, Ирина Стародубровская, Екатерина Сокирянская и Екатерина Капустина о «традиционном» и «нетрадиционном» исламе
«Этнические и религиозные конфликты», «традиционный и нетрадиционный ислам», «экстремизм», «терроризм»… Эти термины прочно закрепились в лексиконе обывателей. Но могут ли ими пользоваться эксперты, описывающие процессы на Северном Кавказе? Откуда взялись эти понятия? Породил ли их научный дискурс? Или при помощи этих категорий сами кавказцы осмысливают новую реальность? Как должны вести себя исследователи в условиях, когда использование спорной терминологии порой оборачивается для жителей региона вполне конкретными юридическими и политическими последствиями?
Эти и другие вопросы обсуждали известные кавказоведы Денис Соколов, Ирина Стародубровская, Екатерина Сокирянская и Екатерина Капустина на рабочем семинаре «Трансформация сельских сообществ Кавказа: методы исследования, полевые данные и интерпретации». Мероприятие было организовано Центром социально-экономических исследований регионов RAMCOM и НП «Кавказское сотрудничество». Площадку для полемики экспертов предоставила Филипповская школа (Москва).
«КАВПОЛИТ» предлагает вниманию читателей фрагмент дискуссии, посвященный использованию понятия «традиционность» применительно к исламу. Поводом для обсуждения здесь послужила статья Ирины Стародубровской «Сказка о халифате и правда о терроризме».
Денис Соколов:
Тезис, который я собираюсь озвучить, это тезис сомнения. Мне хотелось бы обсудить тему разделения ислама на «традиционный» и «нетрадиционный». Эти термины приняты в экспертном сообществе и достаточно активно используются. Получается такая когнитивная картинка. С одной стороны она вроде бы экспертная, но с другой — она легко воспринимается администрациями, и республиканской, и федеральной, потому что значительно упрощает процесс управления насилием: есть хорошие ребята – традиционные и плохие – нетрадиционные. А поскольку имеется только два ресурса управления – деньги и войска – решения принимаются соответствующие: сюда мы пошлем деньги, а туда – войска.
В то же время результаты полевых исследований, которые я проводил на протяжении трех лет, показывают, что есть ислам как таковой и есть интерпретации заинтересованных групп. Допустим, группа при Духовном управлении мусульман Дагестана ассоциирует себя с Саидом Эфенди Чиркейским, погибшем полтора года назад от взрыва смертницы. Его последователи довольно четко себя маркируют, и, по сути, образуют корпорацию, получающую от власти определенные преференции. И если устаз сглаживает максимализм молодых учеников – то с точки зрения власти это оправдано.
Возникают сообщества и вокруг других шейхов. Некоторые из них в том же Дагестане представляют, скажем так, не совсем лояльный властям ислам. Но, в принципе, мы имеем здесь дело с некой палитрой. И четко обозначить, где заканчивается то, что называется салафией и начинается то, что называется традицией, не представляется возможным.
К примеру, суфийский шейх Мухтар Кяхулайский очень хорошо воспринимается салафитами. Он находится внутри шариата и во многом выполняет роль не только шейха, но и алима. Для многих кумыков, которые перестали быть суфистами и либо называют себя салафитами, либо говорят, что они исповедуют чистый ислам, Мухтар Кяхулайский является авторитетом.
Таких примеров множество. В связи с этим, мне представляется, что разделение на «традиционный» и «нетрадиционный» ислам не совсем правильно. В том числе с политической точки зрения.
Ирина Стародубровская:
Два вводных замечания. Первое. Я думаю, что вся терминология, которая нами используется, – плохая. Ну никак не получается найти подходящий термин. Ваххабизм несет понятно какую смысловую нагрузку. И не объединяет все движения, скажем так, молодежного ислама (назовем его пока так, чтобы было проще). Обозначать представителей этих течений словом «салафиты» тоже неправильно, потому что не все они таковыми являются. Термин «чистый ислам» довольно неоднозначен. То же касается «нетрадиционного ислама». И те, кого мы маркируем таким образом, не очень довольны, когда их так называют. Но тем не менее из всех плохих терминов последний мне кажется наиболее приемлемым. В первую очередь потому, что он четко демонстрирует прерывание преемственности в межпоколенческих отношениях, а это мне представляется очень важным фактором сложившейся ситуации. Но я ни в коем случае не держусь за него, поскольку все равно есть ощущение, что хороших терминов попросту нет.
Если бы, как сказал Денис, разделение на «традиционный» и «нетрадиционный» ислам было привнесено в дискурс экспертами и использовалось администрацией, то я бы согласилась с озвученными доводами. И на этом можно было бы поставить точку. Но у меня есть ощущение, что все обстоит не совсем так.
На мой взгляд, само общество осмысливает себя в этих категориях. Оно пытается таким образом разобраться в себе, ищет новые смыслы, ценности, цели. И если мы скажем: «Ребята, вы неправильно себя осмысливаете», — мне кажется, мы станем мало что понимать в происходящем на Северном Кавказе. Я думаю, вопрос надо поставить немного по-другому. Почему общество описывает себя именно в этих категориях? Почему для описания как религиозных, так и совсем других проблем оно использует именно этот дискурс?
Второе, что я хотела сказать: я не специалист по исламу ни в коей мере. Я не знаю, по каким признакам исламоведы различают «традиционный» и «нетрадиционный» ислам. И не хочу влезать в эти дискуссии, а также что-либо комментировать на эту тему.
Меня интересует жизнь общества. Я смотрю на проблему только с точки зрения социальных отношений. И в этом контексте мне представляется действительно важным ответить на вопрос, насколько разделение на «традиционный» и «нетрадиционный» ислам порождается религиозным отличием, а насколько – другими факторами, хотя при этом маркируется как религиозный конфликт.
Для людей, которые втянуты в конфликт, это разделение реально. Если мы рассмотрим ситуацию в любом кавказском селе, где имело место вооруженное противостояние, мы увидим, что начиналось все именно с этого разделения. И мне не совсем ясно, как мы на уровне экспертов и администраторов можем уйти от подобной классификации.
Екатерина Сокирянская:
Я согласна с Ириной Викторовной в том, что используемое аналитиками деление реально существует в умах людей. Они так воспринимают конфликт. Описывая реальность, исследователь должен оперировать какими-то понятиями и терминами. А используя термины для объяснения социальной картины, мы неизбежно ее упрощаем.
Кроме того, очевидно, что термины, категории и прочие аналитические конструкты, при помощи которых мы описываем конфликт, могут быть использоваться и его сторонами, участниками. А в их интерпретации терминология обретает уже собственную жизнь. Мы за нее больше не отвечаем.
Когда мы говорим и пишем о том, что на Кавказе есть «традиционные» и «нетрадиционные» мусульмане, мы всегда отмечаем, что границы между течениями в достаточной степени размыты. И обязательно подчеркиваем неоднородность фундаментальных мусульман по идеологической ориентации и степени радикализма. Объясняем, что среди так называемых «нетрадиционных» мусульман есть мирные, есть воинствующие, а есть и те, кто придерживается радикальных взглядов, но при этом не берет в руки оружие. Мне кажется, это в достаточной степени конкретизирует картину.
Представим теперь, что мы откажемся от этих категорий. Разделение на «традиционных» и «нетрадиционных» все равно останется, эта категоризация появилась до нас и существует помимо нас в объективной реальности. Но, если мы продолжим разъяснять, что фундаментальные мусульмане различны и взаимодействовать с ними надо по-разному, мы сможем способствовать более адекватному пониманию ситуации за пределами региона.
Все мы видим, как за последние полгода-год изменилась обстановка в том же Дагестане. Протестные и радикальные настроения заметно усилились в результате репрессивных действий властей, которые перестали разделять умеренных и радикальных фундаменталистов. Но если можно радикализовать людей, можно их и дерадикализовать. А значит, нам надо продолжать разъяснять и дифференцировать, иначе силовики будут еще больше упрощать ситуацию и усугублять ее своими действиями.
Денис Соколов:
Во многом мы сами создаем когнитивное поле. Иногда последствия бывают очень жесткими – как, скажем, в случае с гимринцами или балахинцами. Их называют врагами государства, и они себя таковыми начинают чувствовать. То есть сначала то или иное сообщество неким образом идентифицируют, а уже затем у членов этих сообществ появляется соответствующая идентичность. Когда общаешься с людьми в Гимрах или Балахани, видишь, насколько болезненно они относятся к тому восприятию, которое на них уже наложено.
Да, мы общаемся с людьми, которые довольно четко артикулируют свою позицию. Ирина Викторовна предложила условно называть таких мусульман приверженцами «молодежного ислама». Но они разные по возрасту. В упомянутых уже Карамахи, Губдене, Гимрах все истории конфликтов начинались с людей зрелых.
По сути, сам конфликт затрагивает интересы небольших групп. Допустим, каков процент джамаатских в Карамахи? Где-то десять процентов. И примерно тридцать процентов тех, кто близок к номенклатуре. Если взять любое другое село – Карата, Губден и так далее – процент людей, которые занимают какую-то ярко выраженную позицию, приблизительно одинаков: пять-десять процентов.
Эти группы пытаются мобилизовать людей вокруг своей позиции. А для этого необходимо выстроить внятную идеологию. И если снаружи маркируют эту идеологию как салафизм, они будут идентифицировать себя как салафиты. Потому что им это нужно. По большому счету, для некоторых это и жизнь, и бизнес – в смысле дело жизни.
Что касается основной массы мусульман, то их переход из так называемого «традиционного» ислама в «нетрадиционный» обусловлен разными причинами. Как правило, люди тянутся к тем, кто в большей степени разбирается в исламе, и просто занимают более последовательные позиции. Однако дискурс «традиционный-нетрадиционный» распространяется и на них. Но здесь речь уже идет о 80-90 процентах сельчан.
Екатерина Капустина:
Небольшой комментарий по терминологии. Я никогда не занималась исламом. Но эта тема сегодня настолько обсуждаемая, что, даже говоря о чем-то другом, невольно к ней возвращаешься. Надо сказать, я никогда не слышала, чтобы на Северном Кавказе использовали термин «нетрадиционный ислам». Если уж хотят как-то обозначить эту совокупность направлений, то говорят «ваххабисты». Не «ваххабиты», а именно «ваххабисты».
Я жила в одном дагестанском селе, в доме последователей Саида Эфенди Чиркейского. То есть в доме его мюридов. Людей, которых никак нельзя отнести к «нетрадиционным» мусульманам. Девушки в этой семье ходят в хиджабах. Как-то я сфотографировалась с ними. И когда показывала этот снимок в Махачкале, зачастую реакция была довольно нервной: «Ох уж эти ваххабисты!».
Это говорили люди из столицы, которые настроены в принципе против ваххабизации, хиджабизации и прочего. Для них «ваххабисты» — это категория Другого. Собирательный образ не твоего течения.

Термин «нетрадиционный ислам» лично мне не очень нравится. Мне кажется, он несет некоторую опасность. Помимо того, о чем уже говорилось, тут важен еще контекст. Президент страны обозначил курс на традиционные ценности. Все традиционное теперь воспринимается как позитивное, а нетрадиционное – как негативное. Достаточно сказать, что борьба с нетрадиционными сексуальными отношениями ведется на официальном уровне. В этих условиях термин «нетрадиционный ислам» превращается в некую стигматизацию, указание на нечто плохое. Это может привести к еще большему прессингу в отношении последователей некоторых исламских движений, которые без того уже обвинены во всех грехах.
Денис Соколов:
Дело еще и в том, что никто сейчас не в состоянии дать определение «традиционному» исламу. Я слышал лишь одно такое определение – от богослова и администратора. Скажем так, он имеет отношение к исламскому образованию на государственные деньги. Во время нашей дискуссии он пытался предложить разные формулировки. Но соглашался, что они уязвимы. В конце концов он сказал: «Ну, хорошо! Традиционный ислам – это когда мы платим наши деньги нашим имамам». Это тоже не очень верное определение, способное многих незаслуженно обидеть.
Понятно, что это не та позиция, которую поддерживают люди, исповедующие ислам в том виде, в каком его исповедовали их отцы и деды. Для них «традиционный ислам» подразумевает соблюдение совершенно определенных традиций конкретного рода, села и так далее. Эта позиция обидит людей, которые, подобно одному из моих собеседников в Ингушетии, говорят: «Я люблю христианство, а в исламе я живу».
Тем не менее эта позиция сформирована. И сформирована она во многом из-за разделения ислама на «традиционный» и «нетрадиционный». Понятно, что проще поделить на две части, чтобы оперировать некой когнитивной конструкцией для дальнейшего описания историй конфликтов.
Но тут есть два момента. Во-первых, это неправда. По крайней мере, я не нашел подтверждения тому, что такое разделение существует в природе. И я здесь не одинок. А во-вторых, это опасно. В Дагестане, например, принят закон о ваххабизме. Мы не можем определить, что такое «традиционный» и «нетрадиционный» ислам, а юридические последствия уже существуют. Катя уже затрагивала тему радикализации перед Олимпиадой. Почему она происходит? Да потому что силовики, образно говоря, «хватают за бороду» всех без разбора.
Екатерина Сокирянская:
Но, мне кажется, никто из нас не использует эти два термина жестко и для объяснения всех проблем региона. Мы отталкиваемся от понятий «традиционный» или «нетрадиционный» ислам, когда хотим в самых общих чертах объяснить суть конфликта на Северном Кавказе. Затем уточняем, что и традиционалисты и фундаменталисты бывают разные, есть, например, суфии, который поддерживают джихад и салафиты, которые его активно не поддерживают. Мы не можем обозначать противостояние в терминах «суфии – салафиты», потому что это неприменимо, например, к Кабардино-Балкарии. Мы не использует термин «ваххабизм», потому что он неверный и воспринимается как оскорбительный.
Надо также учитывать, что мы проводим исследования в условиях вооруженного конфликта. Это особая ситуация. Причин у этого конфликта много и истоки разные: экономические, политические, земельные, территориальные, религиозные. Но когда проливается кровь, когда политический конфликт перерастает в вооруженный, он конструируется в очень жестких идеологических терминах, хотим мы этого или нет. Какими бы ни были причины и истоки, например, осетино-ингушского конфликта, с того момента как в 1992 году пролилась кровь, он маркируется как осетино-ингушский и этнический. Мы можем в целях политкорректности использовать эвфемизмы, но они не будут отражать реальность.
И еще: мы анализируем позиции сторон, причины, истоки и движущую силу конфликта. И позиции активных лидеров, которые, как ты, Денис, говоришь, эти вопросы четко артикулируют, важны для объяснения конфликта и его разрешения. Конечно, необходимо понимать восприятие конфликта и рядовыми участниками конфликта и разными вовлеченными группами. Но, прежде всего, мы подвергаем анализу действия лидеров, за которыми идут люди. А лидеры обычно формулируют свою идеологию в четких и жестких терминах.
Ирина Стародубровская:
Я думаю, прежде чем решать, какой ответ правильный, надо понять, на какой вопрос мы отвечаем. Если мы отвечаем на вопрос: правда ли, что все мусульмане на Северном Кавказе делятся на «традиционных» и «нетрадиционных», – то, конечно, нет. Если мы отвечаем на вопрос: правда ли, что общество осмысливает себя и маркирует процессы политического и социального конфликта в этих терминах, — то мой ответ: да, это факт.
Более того, когда та или иная группа мусульман называет себя «молящимися», подчеркивая, что они не относятся ни к салафитам, ни к суфиям, они тоже осмысливают себя в рамках «традиционного – нетрадиционного» ислама. Для них важно выйти из этой дихотомии. То есть разделение все равно присутствует.
Почему это так? Я думаю, что это один из наиболее принципиальных вопросов. У меня есть гипотетический ответ. Не уверена, что он на сто процентов правильный, но тем не менее.
Гипотеза следующая. В религиозных терминах маркируется конфликт, который, наверное, сейчас является основополагающим для понимания того, что происходит на Северном Кавказе. А именно – конфликт межпоколенческий.
Если осмыслить происходящее в этом ракурсе, то проявление межпоколенческого конфликта, это наиболее яркое свидетельство того, что мы наблюдаем слом традиционного общества.
Что происходит? Происходит разрыв межпоколенческой передачи ценностей. Почему так случилось, в общем, тоже понятно. Реальность изменилась настолько сильно, что социальные практики молодого поколения не могут повторять социальные практики старшего. То есть рецепты предшествующих поколений перестают работать.
Молодежь ищет собственные способы решения проблем, вырабатывает свою систему ценностей. И тем самым противопоставляет себя предшествующему поколению.
Почему задействуется религиозная тема? Согласно моей гипотезе, это происходит потому, что традиционное общество хоть и размывается, но все-таки не полностью. Оно пока не демонтировано. И если в других странах межпоколенческий конфликт может проявляться в культуре хиппи, панков и так далее, то для северокавказского общества это еще невозможно. Оно должно маркировать этот конфликт в общей базовой системе, которая так или иначе приемлема для традиционного общества. В этом смысле религиозная тема для них достаточно комфортна. Дело в том, что, как мне объясняли, в исламе признается право младших возражать старшим именно по вопросам веры. Во всех других случаях это не допускается.
Есть еще несколько моментов, которые, на мой взгляд, объясняют запрос молодежи на радикальную исламскую идеологию. В первую очередь это запрос на четкую систему норм. Потому что в обществе, где разрушаются традиционные регуляторы, очень важно найти некую систему координат, не зависящую от людей. В условиях межпоколенческого конфликта эта система еще и не должна быть связана с авторитетом старших.
Молодым людям также важно иметь сообщество, в котором эта система норм неоспорима. И ислам дает им такое сообщество. Так что религиозная маркировка имеет серьезные, объективные основания. И если мы просто скажем, что она неправильная, мы перестанем что-либо понимать в происходящем.
Конечно, межпоколенческий конфликт в той или иной мере есть в любом обществе. Но далеко не всегда он связан с таким глубоким межпоколенческим ценностным разрывом. Кроме того, именно сейчас ломается система, в целом построенная на принципе диктата старших над младшими. Все это и порождает столь болезненные процессы.
Екатерина Капустина:
Если это проблема межпоколенческая, то как быть с теми селами, из которых в 1970-е годы отправляли женщин учиться в вузы, а в 2000-е это стало уже почти невозможным? Во многом из-за актуализации ислама в обществе. Причем любого.
И что мы подразумеваем под традиционным обществом? Ведь для нынешнего поколения традиционным является советское общество, которое ранее сломало предыдущее традиционное общество, сформированное после Кавказской войны, которое в свою очередь сломало традиционное общество шамилевского времени и так далее. И эти матрешки бесконечны.
Я согласна с тем, что фактор возраста в актуализации ислама присутствует. По разным причинам. Но мне кажется, сегодня все, кто пришел к исламу, находятся по одну сторону баррикады. Нельзя сказать, что последователи Саида Эфенди Чиркейского – это старшее поколение, а приверженцы «Ахлю сунна» – молодые ребята. Тем же пресловутым «тюбетеечникам» по 20-30 лет.
Денис Соколов:
Я опрашивал порядка 200 человек – молодых людей, им всем до 35 лет, – которые не поддерживают Духовное управление. Более половины говорят, что они не салафиты и не имеют никакого отношения к «Ахлю сунна». По их словам, они просто мусульмане и стоят на позиции ислама.
Из этих 200 человек примерно 170 начинали свою, так сказать, личную исламизацию с того, что принимали вирд у Саида Эфенди Чиркейского. Год-полтора они были «зелеными тюбетейками». Затем, разочаровавшись, ушли из суфизма. По разным причинам. Одна из которых – неуклюжее участие государства в делах религии.
Ирина Стародубровская:
Несколько слов о том, является ли советское общество традиционным. У меня, да и не только у меня (эту позицию разделяют многие исследователи) есть ощущение, что, по базовым признакам, советское общество законсервировало традиционную институциональную структуру. Если уж совсем упрощенно: коллективизм, а не индивидуализм; иерархии, а не горизонтальные связи; культурная унификация, а не культурная дифференциация. А в реальной жизни все это могло, естественно, проявляться очень по-разному, и исследователи эту разницу фиксируют.
Что касается межпоколенческого конфликта, его не стоит понимать столь плоско. Как будто кто-то взял ткань общества и нарезал на поколения. Где-то межпоколенческий конфликт проявляется более явно. Где-то вообще не проявляется. Где-то люди ощущают потребность в новых ценностях, но абсолютно не хотят себя жестко противопоставлять старшему поколению. А где-то старшие начинают поддерживать молодежь. В том же Дагестане эта мозаика очень пестра. В моей практике тоже много случаев, когда люди начинали с суфийского ислама, потом приходили к самостоятельному поиску смыслов. Я не вижу здесь противоречий с тем, что я говорю.
Я хотела бы прокомментировать еще некоторые моменты по поводу традиционного общества, модернизации и прочего.
Если мы посмотрим, где сейчас появляются центры противостояния «традиционного» и «нетрадиционного» ислама, то увидим два таких очага. Во-первых, это очень традиционные села, в которые по тем или иным причинам проникают новые взгляды, новые модели институциональных отношений, из-за чего возникают конфликты. Во-вторых, это города, откуда в 1990-е произошел значительный отток русского населения и образованных местных жителей (с чем, кстати, очень серьезно связана демодернизация в регионе после советского периода) и куда хлынул поток сельчан. В результате чего село стало «переваривать» город.
И в том, и другом случае мы имеем дело с процессом разрушения традиционного общества. Здесь мы проходим период обычной модернизации, которая была в самых разных странах. Если кто-то представлял ее как марш стройных колонн к светлому будущему, то, безусловно, мы этого не видим. Но мне кажется, что модернизация никогда такой и не была. Это период, когда регуляторы традиционного общества уже не работают, а современные – еще не сформировались.
Для любого общества это чрезвычайно болезненный, тяжелый период. И на Северном Кавказе мы этот процесс как раз и наблюдаем. Поэтому я не согласна с теми, кто утверждает, что в регионе сейчас происходит демодернизация.
Последнее время я беру интервью у молодых людей, которые по нашей классификации относятся к «нетрадиционным» мусульманам (естественно, мирным). Часть из них – это абсолютный постмодерн. Ребята не имеют официального высшего образования, но невероятно активно занимаются самообразованием. В обычной жизни они могут быть представителями свободных профессий или проектными менеджерами. На самом деле, активный антигосударственный протест – это тоже признак постмодерна. При этом они совершенно не замыкаются в рамках восточной, исламской культуры. Могу сказать, что последними темами наших с ними обсуждений были романы Солженицына, а также антиутопии Оруэлла и Хаксли. Так что говорить о демодернизации, только исходя из того, что новое поколение на Северном Кавказе имеет свою специфическую систему ценностей, я не готова.
Екатерина Сокирянская:
Модернизацию не стоит рассматривать как некий однонаправленный процесс, приводящий к итоге к секуляризации, атомизации, вестернизации общества. Применительно к северокавказскому региону я считаю более точным термин «трансформация». В каком направлении идет эта трансформация пока непонятно.
Разложение традиционного общества на Северном Кавказе началось очень давно. XIX век был периодом очень активной трансформации. И я не согласна с тем, что советская система законсервировала традиционное общество и трансформация началась в новой России. Напротив, коллективизация и депортации, например, подорвали семейственность, уничтожили экономическую базу большой кавказской семьи. Чеченские тейпы, например, были значительно ослаблены, надолго рассеяны по казахской степи.
На Кавказе есть разные группы, называющие себя родственными. Есть реальные группы родственников, это родовые ветви, фамилии. В них концепция родства максимально приближена к биологической, хотя иногда эти группы инкорпорируют отдельных членов или даже семьи не родственников. В частности, ингушские фамилии иногда принимали чужих, но даже спустя сто лет об этом не забывают и при необходимости, могут напомнить самим таким родственникам.
Есть и большие социальные группы, которые давно не являются родственными, но использую идиому родства. Например, чеченские тейпы. Они давно невероятно разрослись и роднятся друг с другом, но все равно имеют легенду об общем происхождении от единого праотца.
У жителей каждой республики Северного Кавказа есть свои социальные, культурные и религиозные особенности. И все же кавказцы, в целом, отличаются от жителей, скажем, Средней полосы России. Процесс трансформации и модернизации на Кавказе всегда проходил иначе, общество гораздо менее атомизировано, и, как следствие, традиционные практики и институты здесь сильнее.
Я не согласна с тем, что исламизм стоит объяснять как следствие межпоколенческого конфликта и с тем, что это явление сугубо молодежное. Во-первых, к фундаментальным мусульманам себя относят люди разных возрастов. Во-вторых, если конфликт поколений и происходит, то прежде всего, потому, что родные боятся за своих детей и их безопасность. Если бы не было фактора страха, конфликт перемалывался бы значительно легче. Разрыв с более традиционными ценностями отцов свойственен каждому новому поколению. Если он и присутствует, то это лишь один, незначительный элемент уравнения.
Я объясняю фундаментализм на Северном Кавказе как политику идентичности, протестный проект исламской альтернативы в условиях разлагающегося светского государства.
Денис Соколов:
Я согласен с Катей в том, что семейно-родственные группы трансформируются. Тем не менее они работают. Но сначала о том, что касается «традиционного — нетрадиционного» общества, модернизации — демодернизации.
Мне кажется, эти термины — своего рода ширмы, завешивающие реальные процессы. Что такое традиционное общество? Оно разное везде, потому что традиции везде разные. В Кабардино-Балкарии — это одна история, в Дагестане — другая. Но что между ними общего? Что вызывает конфликтную ситуацию?
Есть одно село. Достаточно известное. Там сбили кресты с башни, принадлежавшей местной знати.
Молодых людей, сбивших кресты, поймали. Они не признаются, но согласились восстановить кресты. Все понимают, что это сделали они. Но суть не в этом. Самое интересное, что из пяти человек, которых маркировали как салафиты, четверо были потомками зависимых от владельцев башни людей.
То есть внутри сообщества конфликт был маркирован дополнительно. Другими словами, есть версия для экспертов, которым рассказывают про нехороших салафитов: мол, мы с ними боремся и уже практически победили. Но внутри сообщества существует совершенно другой дискурс — о продолжающейся конкуренции семей.
Вражда между знатными и, скажем так, менее знатными тухумами сохранилась. На них наслаиваются ужасные истории времен коллективизации и прочее. Вспомнить хотя бы Андзора Астемирова — одного из бывших лидеров подполья. Он же был из очень знатной семьи, которую полностью разгромили во время коллективизации. В 1960-х годах семья вернулась на родину. Но так и не смогла восстановить свои позиции.
И еще — несколько слов по поводу молодежи. Конфликт поколений существует везде. Но мои полевые исследования никак не подтверждают тезиса о том, что конфликт на Северном Кавказе именно межпоколенческий. Кавказские общества умеют его выровнять. Скажем, в известном селе Гагатли конфликта внутри джамаата нет. Это очень традиционное село, сохранившее джамаатскую структуру.
Таких примеров масса. Поэтому каждое сообщество нужно описывать отдельно. Иначе получается, что мы сами себя успокаиваем — это «традиционное», это «нетрадиционное», а здесь — конфликт поколений. И начинаем подгонят фактуру под достаточно простые объяснения. Но когда начинаешь разбираться, что же такое традиция, становится ясно, что везде она разная.
И на первый план выходят совсем другие вещи. А именно — групповые консолидации. Что такое тухум в аварских селах? «Мы никогда не женимся на двоюродных сестрах, но никому не отдадим троюродных». Это способ консолидации. Потому что большая семья — это армия, с которой можно отвоевывать политические позиции.
Мне кажется, конфликт поколений не объясняет в полной мере конфликтность кавказского общества. На мой взгляд, она в первую очередь связана с самой политической инфраструктурой Северного Кавказа. Когда удается подключить к мафиозным разборкам эту достаточно сильную систему, возникает вооруженное противостояние.
Конкретный пример. В селе Карамахи действительно имел место межпоколенческий конфликт. Но довольно слабый. Мухтар Атаев не был мальчиком, когда устанавливал шариат. И с ним были соратники разного возраста.
Конфликт непосредственно затрагивал интересы джамаатских и сторонников номенклатуры. Это, соответственно, десять и тридцать процентов жителей села. Изначально они разбирались из-за колхозной земли. И земельный вопрос, в принципе, был решен. Но в конфликт вмешались республиканские игроки. Они попытались применить насилие к джамаатским и получили адекватный отпор. Так что война началась, когда мафия появилась на той площадке, где раньше все решал джамаат.
По большому счету, джамаат способен урегулировать любой конфликт внутри сообщества: межпоколенческий, межтухумный, земельный и так далее. Это механизм, который не позволяет довести дело до кровавой разборки. Просто потому, что цена жизни очень высока. Ни одна разборка столько не стоит. Да и длиться она будет слишком долго. Поэтому джамаат гасит конфликт в зачатке. Если только снаружи не появляется сила, поддерживающая этот конфликт.
Ирина Стародубровская:
Несколько ремарок по поводу всего вышесказанного. Первое. Действительность можно изучать по-разному. Можно исследовать ее во всем многообразии, где каждый отдельный кейс абсолютно уникален и имеется масса всяких специфических особенностей. И это очень интересно. Но можно рассматривать реальность по-другому. Искать в разных тезисах не различие, а общее. В этом случае нам, с одной стороны, приходится от много отвлекаться, с другой — мы получаем некие общие модели. Конечно, сама конструкция упрощается. Но это не повод для того чтобы говорить, что кто-то идет правильным путем, а кто-то нет. Это просто два разных метода исследования. И мне кажется, чем больше будет точек зрения, тем лучше.
Второй момент. Почему модернизация? Почему мы используем именно этот термин? Я полностью согласна с мнением, что Северный Кавказ находится в кризисе. Но это кризис в смысле разрыва между прошлым и будущим. Очень важно уловить момент, когда открывается эта воронка.
Прибегая к термину «модернизация», мы даем себе возможность искать некие аналитические схемы не только в той действительности, которую изучаем, но и в теории и истории других стран. Когда читаешь того же Дюркгейма, Парка, понимаешь, что это гораздо больше про Кавказ, нежели все современные урбанистические теории. И если мы обратимся к истории России, особенно к последней трети XIX – началу XX века, то тоже найдем множество социальных процессов, сопоставимых с современным Кавказом. И даже читая «Капитал» Маркса, все эти истории про первоначальные накопления в Англии, нельзя не заметить, что проблемы огораживания и пересекающихся прав на ресурсы — идентичны тому, что сегодня мы видим на Кавказе.
Все эти разные теории и истории объединены общностью исторического периода. Называйте его, как хотите: модернизация, кризис — не важно. Но пытаясь представить ситуацию на Кавказе как уникальную, не используя наработанный для анализа подобных периодов инструментарий, мы теряем очень важные аналитические возможности.
Екатерина Капустина:
Я хотела бы вернуться к традиционному и нетрадиционному исламу. Вопрос к Ирине Викторовне. Вам не хочется расколдовать религиозную составляющую всех этих споров? Ведь она конфликтна сама по себе, поскольку задевает сокровенные струны: в какого бога и как верить.
Мы же все согласны с тем, что конфликты в большинстве своем находятся не в религиозной сфере. Если, как вы говорите, участники конфликта уже используют религиозные термины, зачем усиливать раскол, утверждая в дискурсе восприятие проблем в качестве религиозных. Ведь этот раскол без того чудовищный. Те, кого маркируют как приверженцев «нетрадиционного» ислама, считаются чуть ли не врагами народа.
Денис Соколов:
Прежде чем Ирина Викторовна ответит, хочу высказать в дополнение кое-какие соображения. То, что дискуссия ушла в конкретику, мне кажется, очень показательно. Сегодня мы не имеем инструментария, при помощи которого можно было бы адекватно отобразить реальность. И дело не в том, как смотреть на проблему: сверху или с земли. Есть обсуждения, построенные в рамках совершенно другого дискурса. И они кажутся более релевантными, нежели дискуссии о межпоколенческом конфликте, «традиционном» и «нетрадиционном» исламе, модернизации и демодернизации и так далее. Может получиться так, что если мы будем стоять на этих терминах, то вообще не сможем ничего объяснить. И очень важно, на мой взгляд, поговорить о методологии, найти иные подходы к проблеме.
Можно, например, попытаться выявить, что объединяет конфликты, которые мы называем земельными, этническими и так далее. Моя практика показывает, что в каждом таком случае есть некая группа лидеров, — один-два процента — которая в какой-то момент начинает терять сторонников. Если группа по каким-то причинам исчезает, ее лидеры пытаются закрепить свои позиции и хоть как-то капитализировать свой политический ресурс.
В теории дипломатии это называется «дилеммой безопасности». Армия, которая понимает, что завтра проиграет, начинает войну сегодня. Потому что сегодня она еще что-то может завоевать.
Я не предлагаю рассматривать эту гипотезу как панацею, но стоит хотя бы рассмотреть другие способы исследования реальности. «Кризис», «модернизация», «традиционное», «нетрадиционное» — все это слова, которые ничего не объясняют. Нужно смотреть за них, за эту ширму. Необходимо уйти от мифов, которые мы сами себе придумали.
Ирина Стародубровская:
Очень коротко. По поводу расколдовать религиозную составляющую — нет, не хочется. Я не ставлю перед собой задачу манипулировать теми, кто принимает политические решения. Во-первых, это неинтересно, а во-вторых, бессмысленно. Противостояние не прекратится, если мы, эксперты, сменим терминологию. На мой взгляд, наша задача — понять общество. Абстрагируясь от тех категорий, в которых общество в реальности себя осознает, мы уходим от этой задачи.
Относительно разных подходов. Безусловно, я согласна с тем, что разные подходы следует изучать, обсуждать и так далее. Но это не значит, что один из подходов надо изначально объявлять неправильным.
Денис Соколов:
Но мы, собственно, и собрались для того, чтобы подвергнуть критике один из принятых сегодня подходов.
Екатерина Капустина:
Нетрадиционный ислам – это ведь не только поиск бога. Это еще и желание девушки надеть красивый нарядный хиджаб, красивую исламскую одежду, и пройти так, чтобы все сказали: «Ах, какая девушка!».



Интернет-обзор
подготовлен ОИиОС МВД по РТ

19 -20 января 2014 г.


Хохорин вручил по 250 тыс рублей полицейским, воспитывающим инвалидов
Сертификаты на четверть миллиона рублей получили три семьи из рук министра внутренних дел Республики Татарстан Артема Хохорина.
Во всех семьях воспитываются дети с диагнозом "церебральный паралич".
По 250 000 рублей получили Роза Хайруллина, воспитатель центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей МВД по РТ, капитан полиции Сергей Комаров, дежурный ИВС №1 УМВД РФ по Казани, майор полиции Марат Садыхов, старший оперуполномоченный отделения по раскрытию наркопреступлений.
Отметим, что в декабре 2013 года Марат Садыхов был арестован по так называемом "делу ОБНОН" вместе с коллегой, Дмитрием Андриенко. Позже обвинения с полицейских были сняты.
Поддержка семей, где воспитываются дети-инвалиды, стала возможна благодаря работе фонда «Дарить надежду». Раз в год сотрудники министерства внутренних дел перечисляют в фонд свой однодневный заработок.
(Бизнес Online, Татар-информ, РИА Свежий Ветер, Pro¬Kazan.ru, Kazan¬Week)
Комментарии с портала «Бизнес Online»

Анонимно
Вот здесь Хохорин молодец и заодно Садыхова поддержал ( дело обнон), а я думал что он непорядочный

Анонимно
Меня зовут Леонид, я пенсионер МВД, бывший сотрудник 6 отдела (в то время начальником у нас был Хамматов Александр Муждабович). В 1988 году у меня с женой родилась двойня - два сына с диагнозом детский церебральный паралич. Меня поставили в льготную очередь на улучшение жилищных условий, в которой я пробыл до 1993 г., пока не ушел на пенсию (работал бы еще, но арестовали Хамматова и в знак солидарности ушло много сотрудников). Меня попросту выкинули из очереди. Я вырастил сыновей, дал им образование, устроил на работу. Ни одна собака не помогла ни одной копейкой. Хохорин А. молодец, это очень хорошая поддержка. Кто не прошел через это, тот не поймет.

Анонимно
хорошее и нужное дело.

«Эти квартиры никогда не достроят»
МВД Татарстана ищет пострадавших от очередной жилищной аферы
Извечной остротой жилищного вопроса в очередной раз воспользовались мошенники. На этот раз их жертвами стали жители Казани, а размах деятельности оказался гораздо больше обычного.
Как сообщает пресс-служба Министерства внутренних дел по Республике Татарстан, виновными в незаконной деятельности оказались сразу пять крупных строительных организаций: ООО «СтройЦентрСити», ООО «Строитель и К», ООО «Альянс-Строй», ООО «ИСК Альянс-Строй» и ООО «Фаворит-Строй». Фирмы «Строитель и К» и «СтройЦентрСити» принадлежат одному человеку — Илье Буланкину. Собственником ООО «Фаворит-Строй» является Роберт Оринин. Директором ООО «Альянс-Строй», ООО «ИСК Альянс-Строй» уже не один год числится Александр Иванов.
Именно они от лица своих строительных организаций продавали квартиры, принадлежащие гражданам на основании договоров о долевом участии в строительстве жилых домов, третьим лицам. Квартиры находились по адресам: улица Ульянова-Ленина, д. 25, улица Четаева, д. 71-3/16, улица Заслонова, д. 40, улица Шмидта, д. 34.
Сейчас сотрудники правоохранительных органов выясняют количество пострадавших от незаконных действий этих организаций. По предварительной информации, таковых ожидается немало, ведь мошенников практически невозможно распознать. Все они позиционируют себя как абсолютно законные объединения, ссылаясь на несуществующие программы, договоры и документы. Так, например, организация «СтройЦентрСити» привлекала клиентов, сообщая, что входит в состав РНП «Содружество строителей», а деятельность компании в данном направлении находится под контролем и надзором Управления жилищной политики Исполнительного комитета города Казани.
Ключевым моментом в деле об этих строительных организациях и их руководстве является тот факт, что все они неоднократно обвинялись в мошеннических действиях с жилплощадью. Владелец ООО «Строитель и К» и ООО «СтройЦентрСити» Буланкин уже привлекался к уголовной ответственности в октябре 2013 года по факту незаконной деятельности обеих фирм. В ходе суда было установлено, что Буланкин, будучи подрядчиком при строительстве дома № 34 по ул. Шмидта, в 2010 году продал людям площади чердачного помещения дома, обещая построить квартиры мансардного типа. Покупатели по договорам внесли более 5 млн рублей. Илья Буланкин потратил полученные деньги, не выполнив обязательства. Аналогичные преступления он совершил в 2011 и в 2012 годах. В качестве примера можно привести историю одной жительницы Ижевска, которая внесла в кассу ООО «СтройЦентрСити» 1,8 млн рублей. Она должна была получить квартиру в Казани в строящемся доме № 3/16 по ул. Четаева. Однако квартиру до настоящего времени женщина не получила. Эта квартира была продана другому покупателю уже другой подрядной организацией — ООО «Фирма «Свей». До настоящего времени указанный дом не достроен.
Несмотря на следствие, зимой 2014 года имя Буланкина снова фигурирует в деле о мошенничестве в долевом строительстве вместе с двумя другими обвиняемыми.
Гневные отзывы о деятельности этих строительных организаций стали появляться в интернете с момента появления самих фирм: «Люди, опомнитесь, это же шарага!!! Не несите деньги в эту фирму, эти квартиры никогда не достроят, а если и достроят, то никогда они вам не достанутся!!! Почитайте другие форумы о недвижимости. Буланкин — это кидала!!!», — пишут на форумах обманутые клиенты. Но вот уже около 10 лет данные организации продолжают свою мошенническую деятельность в Казани и других городах России.
В настоящее время в отношении троих руководителей строительных организаций возбуждены уголовные дела по ч. 4 ст. 159 УК РФ «Мошенничество». Если вы или ваши близкие пострадали от деятельности этих фирм, следует обратиться по телефонам: 291-21-95, 291-23-00 или 02.


В Казани полиция нашла тайник с оружием.
В Казани на территории Порохового кладбища в Кировском районе полицией найден тайник с оружием, сообщает пресс-служба МВД РТ.
В схроне находились автомат АК-74 калибра 5,45 мм с двумя магазинами, пистолет-пулемет "Аграм-2000" хорватского производства, самодельный пистолет калибра 9 мм, собранный из частей и механизмов пистолета "ПМ" с магазином, самодельная "ручка-пистолет" калибра 7,5 мм.
А также нарезной карабин "Сайга-410" с двумя магазинами, гладкоствольное ружье "ТОЗ-106" с магазином, газошумовой револьвер RG-89 производства Германии, взрыватели к ручным гранатам, части автомата Калашникова, сигнал химической тревоги, наземный сигнальный патрон и более 270 патронов различного калибра.
Оружие и боеприпасы принадлежат лидеру одного из преступных формирований Казани, в настоящее время следственно-арестованному.


Пакет с мягкими игрушками жительница Казани приняла за бомбу
Мягкие игрушки стали причиной переполоха в одном из домов на проспекте Ямашева. Обнаружив в лифте полиэтиленовый пакет с безобидным, на первый взгляд, содержимым, жительница дома вызвала экстренные службы.
Уже через несколько минут к месту «происшествия» приехали сотрудники полиции, медицины катастроф и пожарные, передает «Эфир 24». Подозрения жителей не оправдались. Женщине, которая звонила в экстренные службы, сообщили, что ничего подозрительного в пакете нет.


12 преступлений раскрыли сотрудники полиции Казани за прошедшие сутки
За прошедшие сутки сотрудниками полиции Казани раскрыто 12 преступлений, сообщили сегодня в пресс-службе УМВД России по г.Казани. В их числе 1 грабеж, 4 кражи, 1 неправомерное завладение автотранспортом, 1 мошенничество, 1 угроза убийством, побои и др.
По постановлению Приволжского районного суда в розыск объявлена ранее судимая за кражу жительница Казани. Женщина злостно уклоняется от отбывания условного осуждения, не исполняет возложенные на нее судом обязанности и скрывается от контроля специализированного государственного органа, осуществляющего исправление осужденного.
Задержаны двое граждан, находившиеся в розыске за совершение различного рода преступлений.
Прекращен розыск несовершеннолетней 1999 г.р., которая в течение нескольких дней не появлялась дома и не давала о себе знать. Как выяснилось, все это время девушка находилась у подруги и не хотела возвращаться домой из-за конфликтов с родственниками.
26-летняя жительница Советского района сообщила в отдел полиции «Азино-2» об угоне своей автомашины «ВАЗ-2112». В ходе оперативно-розыскных мероприятий сотрудниками ОУР УМВД России по г.Казани по подозрению в совершении преступления был задержан молодой человек 1995 г.р., приятель заявительницы. Подозреваемый признался, что ключи от автомашины у девушки он похитил. Угнав машину, он не справился с управлением и совершил ДТП. В дальнейшем машина была обнаружена с техническими повреждениями и помещена на спецстоянку. В отношении молодого человека решается вопрос об избрании меры пресечения.
Зафиксировано 1 мошенничество, жертвой которого стала пожилая жительница Советского района. После телефонного звонка женщина передала курьеру 100 000 рублей, якобы выручая сына из неприятностей в связи с ДТП.
В ходе оперативно-профилактических мероприятий в рамках операции «Мобильник» сотрудниками казанской полиции выявлено и изъято 8 мобильных телефонов, находившихся в розыске как утерянные и украденные. При этом 3 из них были обнаружены в результате проверки ломбарда по ул.Достоевского.
(РИА Свежий Ветер, Kazanfirst.ru)


Два преступления совершенные в нетрезвом состоянии зарегистрированы на территории республики
По подозрению в совершении двух аналогичных преступлений сотрудники татарстанской полиции задержали мужчин 1989 и 1978 годов рождения.
Один из фактов причинения тяжкого вреда здоровью зарегистрирован на территории Азнакаевского района республики. По предварительным данным местный житель после совместного распития спиртных напитков с потерпевшим нанес ему травмы. С диагнозом: внутрибрюшное кровотечение мужчина обратился в больницу, где ему оказали необходимую помощь. Подозреваемый задержан сотрудниками уголовного розыска, решается вопрос о мере пресечения.
В Балтасинском районе республики при схожих обстоятельствах задержан нигде не работающий мужчина 1978 года рождения. Он также, как и потерпевший, находился в нетрезвом состоянии и нанес ему травмы. С переломом берцовой кости мужчина был госпитализирован. По данному факту возбуждено уголовное дело по ч.1 статьи 111 УК РФ.
В Набережных Челнах и Альметьевском районе республики сотрудники полиции обнаружили и изъяли у двух мужчин 1983 и 1981 годов рождения вещества наркотического происхождения весом 2,95 и 0,58 граммов. Проводятся следственные мероприятия, в отношении задержанных избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.
В Сармановском районе республики в результате пожара погибли двое пенсионеров. По предварительной версии возгорание в квартире супругов произошло из-за неправильной эксплуатации отопительного прибора.
Прекращены розыски троих жителей республики – несовершеннолетних 1999 и 1997 годов рождения и одной пенсионерки. Их местонахождение установлено сотрудниками полиции Казани, Нижнекамска и Елабуги.
За совершение преступления предусмотренного ч.2 статьи 158 УК РФ сотрудниками отдела полиции «Вишневский» задержана 19-летняя жительница Казани, которая находилась в федеральном розыске.


Жительницу Казани подозревают в грабеже
Полиция Казани задержала 30-летнюю подозреваемую в уличном грабеже, сообщает пресс-служба ФГКУУВО МВД по Республике Татарстан.
В полицию обратилась жительница Казани и рассказала о том, что на улице Гудованцева ненадолго оставила сумку своему другу и отлучилась.
Молодой человек поставил ее на землю, а сам отвлекся. Спустя некоторое время он увидел убегающую с ней прочь женщину.
Полиция задержала подозреваемую. У нее были обнаружены разыскиваемые вещи. Имущество вернули хозяйке.
Возбуждено уголовное дело по части 1 статьи 161 УК РФ «Грабеж».


100 тысяч рублей передала мошенникам казанская пенсионерка
Жертвой преступления стала пожилая жительница Советского района Казани, передавшая преступникам 100 тыс. рублей, сообщили в пресс-службе УМВД России по г.Казани.
На домашний телефон потерпевшей позвонил неизвестный и, сымитировав голос сына, сообщил о ДТП, в котором он сбил девушку. Далее разговор с женщиной продолжил другой человек. Мужчина представился начальником следственного комитета и заявил, что для благополучного решения проблемы срочно нужны 150 тыс. рублей. На тот момент у пенсионерки в наличии было только 100 тысяч, но и эта сумма мошенников устроила. Через несколько минут после звонка прибыл посыльный и забрал приготовленные потерпевшей деньги.
Лишь когда пенсионерка закрыла за курьером дверь, она обдумала произошедшее и позвонила родственникам. Тогда и выяснилось, что женщина стала жертвой мошенников.
Полиция Казани напоминает: чтобы не стать жертвой подобного рода мошенников, необходимо помнить и соблюдать несложные меры безопасности. Никогда самостоятельно не принимайте решение о перечислении денег или передаче их курьеру после того, как вам сообщили о попавшем в неприятности родственнике. Обязательно созвонитесь с родными или близкими и посоветуйтесь о действиях в конкретной ситуации.
Если вы стали жертвой мошеннических действий или вас попытались обмануть, немедленно звоните в полицию по телефонам 02 (с мобильного – 020) или 052 (Бюро криминальной информации, анонимно).


В Татарстане закрыли лотерейный салон, который оказался подпольным казино
Нижнекамским полицейским удалось изъять все оборудование злоумышленников
В Нижнекамске сотрудники отдела экономической безопасности обнаружили и закрыли игровой салон. Он располагался буквально у всех на виду - в одном из торговых центров города. Разумеется, салон существовал под видом стимулирующей лотереи. Однако, удалось выяснить, что это было лишь прикрытие — основной деятельностью злоумышленников было проведение азартных игр с использованием специального оборудования через Интернет.
- Полицейские изъяли 12 мониторов, 6 моноблоков, 6 клавиатур. По всем материалам проводится проверка, по результатам которой будет принято процессуальное решение, - сообщает пресс-служба Управления МВД России по Нижнекамскому району


Сотрудники полиции Лениногорска задержали подозреваемого в грабеже
27-летний мужчина похитил из продуктового магазина пакет, в котором находились банки с кофе. Для того, чтобы вынести его из супермаркета он взял тележку, полностью заполнил ее покупками, а затем перед кассой резко толкнул ее на продавцов и побежал. Догнать молодого человека силами местных служащих не удалось. По переданным ими в полицию приметам его задержали сотрудники экипажа вневедомственной охраны.
Позже стало известно, что молодой человек является фигурантом еще одного уголовного дела, с аналогичной фабулой совершения преступления. По словам самого задержанного, банки с кофе он похищал для того, чтобы перепродать по более низкой цене, а на вырученные деньги приобрести наркотическое вещество. В настоящее время по данному факту проводятся следственные мероприятия.


Безопасность крещенских богослужений и купаний обеспечат более тысячи полицейских.
Безопасность праздника Крещения будут обеспечивать более 1 тысячи сотрудников полиции. Как сообщает пресс-служба МВД по РТ, богослужения пройдут в 196 православных храмах, соборах и молельных домах РТ. Для купания в прорубях организовано 74 места. В связи с недостаточной толщиной льда купание во многих привычных для татарстанцев местах запрещено.
Для обеспечения безопасности перед началом богослужений полицейские специалисты-кинологи с собаками обследуют места проведения мероприятий.
Сотрудники ГИБДД проведут комплекс мер по организации безопасности дорожного движения прилегающих к местам проведения религиозных мероприятий. Планируется запрет парковки транспортных средств вблизи мест проведения богослужений.


26 преступлений раскрыли полицейские Татарстана в течение суток
Задержан преступник, находившийся в федеральном розыске.
За прошедшие сутки полицейские Татарстана раскрыли 26 преступлений, в том числе причинение тяжкого вреда здоровью, 2 грабежа, 11 краж. Задержан преступник, находившийся в федеральном розыске.
В розыск объявлены четверо татарстанцев, ушедших из дома. Установлено местонахождение троих, разыскиваемых ранее.
В Набережных Челнах сотрудниками полиции установлены личности четверых работников завода двигателей ОАО «КамАЗ», которые с мая по июнь прошлого года по предварительному сговору вывезли со склада предприятия товарно-материальных ценностей на общую сумму более 3 млн. рублей. 3 июля подготовленные к хищению 10 коробок переменных передач были обнаружены и изъяты. Возбуждено уголовное дело.
Также в Набережных Челнах в ходе проведения оперативных мероприятий сотрудниками полиции был ликвидирован незаконный игровой салон. С места изъято 7 покерных столов, 2 электронные рулетки, 10 действующих игровых автоматов, оргтехника, фишки, игральные карты для проведения турниров по азартной игре «покер». Возбуждено уголовное дело.
В одном из ночных клубов Казани сотрудниками полиции был задержан житель Москвы, у которого изъято 0,51 гр. амфетамина и 0,13 гр. гашиша Возбуждено уголовное дело.
В Спасском районе РТ у неработающего местного жителя в надворных постройках сотрудниками полиции было обнаружено и изъято более килограмма марихуаны. Возбуждено уголовное дело, сообщает пресс-служба МВД по Республике Татарстан.
(Inkazan, Деловой квартал, сайт МВД России, Pro¬Kazan.ru – 11 сообщений)


В Татарстане романтическое свидание обернулось убийством
Сотрудники полиции в течение суток раскрыли жестокое преступление
В Набережных Челнах под лестницей в подъезде одного из домов поселка ЗЯБ жильцы обнаружили женщину, которая не подавала признаков жизни. Об этом сообщает пресс-служба УВД.
О страшной находке в полицию сообщил местный житель, который отправился за продуктами в магазин. Когда он спустился на первый этаж, то обнаружил под лестницей женщину, которая не подавала признаков жизни. Выйдя на улицу, он увидел полицейских и обо всем сообщил им. В течение суток данные потерпевшей были установлены. Выяснилось, что она проживала в соседнем подъезде пятиэтажки.
Судебная медицинская экспертиза показала, что женщина была убита. У нее обнаружены многочисленные травмы. На следующий день по горячим следам полиция задержала 30-летнего мужчину. Он признался в том, что, будучи в сильном алкогольном опьянении, после вспыхнувшей ссоры убил случайную подругу, с которой проводил время. Возбуждено уголовное дело.
Напомним, как сообщал ProKazan.ru, в Зеленодольске 43-летний мужчина жестоко расправился над своей возлюбленной. Трагедия произошла в Красном переулке.
Нигде не работающий житель Зеленодольска Владимир И., находясь в состоянии алкогольного опьянения, в приступе ревности набросился на свою подругу. В бешенстве он стащил её за ноги с кровати и принялся зверски избивать по голове, шее, ребрам. Как констатировали врачи, женщина скончалась на месте происшествия от отека головного мозга и расстройства кровообращения.
В суде Владимир раскаялся в содеянном и принес публичные извинения перед дочерью погибшей. Он приговорен к 8 годам 6 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
(Kazanfirst.ru, Челны ЛТД, НТР – 8 сообщений)


Праздник Крещения и Богоявления Господня отметили ветераны МВД Татарстана
Богослужение провели протоиерей Виталий и игумен Питирим.
Сегодня на территории Мемориально-культового комплекса МВД по Республике Татарстан состоялось торжественное богослужение, посвященное христианскому празднику Крещения и Богоявления Господня.
Богослужение провели руководитель отдела по взаимодействию с вооруженными силами и МВД Казанской епархии протоиерей Виталий и наместник Казанского Богородицкого монастыря игумен Питирим. Особую торжественность создавал хор Казанского Богородицкого мужского монастыря.
В праздничном водосвятии приняли участие более 60 ветеранов МВД Татарстана. Специально для этого сотрудниками Центра специального назначения МВД по РТ была организована доставка воды в специальной емкости, из которой все желающие смогли набрать «святой воды», сообщает пресс-служба МВД по Республике Татарстан.


Посвященные Крещению мероприятия проходят без ЧП – МВД Татарстана
Охрану общественного порядка в период проведения данных мероприятий осуществляют более 1000 сотрудников полиции Татарстана.
По состоянию на 17.00 в местах, где проходят массовые мероприятия, посвященные празднику Крещение Господне, не зарегистрировано ни одного эксцесса. Богослужения и ритуальные омовения проходят в обычном режиме, сообщили ИА «Татар-информ» в пресс-службе МВД по Татарстану.
Напомним, охрану общественного порядка в период проведения данных мероприятий осуществляют более 1000 сотрудников полиции Татарстана.
Праздничные богослужения проходят в 196 православных храмах, соборах и молельных домах республики. Определено 74 места для купания в проруби.
(news16.ru)


Прокуратура привлекла к ответственности директора «Казанского училища олимпийского резерва»за незаконную сдачу в аренду территории училища
Прокуратура Кировского района г. Казани провела проверку соблюдения «Казанским училищем олимпийского резерва» требований законодательства при использовании и распоряжении государственной собственностью Республики Татарстан.
По результатам проверки в отношении - директора ГБОУ СПО «Казанское училище олимпийского резерва» Фарита Ахмадуллина возбуждено дело об административном правонарушении предусмотренном ч. 1 ст. 4.3 КоАП РТ (распоряжение объектом нежилого фонда, находящимся в собственности Республики Татарстан, без разрешения специально уполномоченного органа исполнительной власти Республики Татарстан).
Как сообщает пресс-служба прокуратуры Татарстана, училищу на правах постоянного (бессрочного) пользования принадлежит земельный участок расположенный в пос. Залесный , с разрешенным видом использования.
По закону, права владения, пользования и распоряжения своим имуществом принадлежат собственнику, которым в данном случае выступает Республика Татарстан в лице Министерства земельных и имущественных отношений.
В ходе проверки установлено, что в январе 2013 г. между училищем и ООО «Марс» заключен договор на предоставление условий для хранения спортивного инвентаря и организации соревнований по военно-патриотическим видам спорта на территории СОЛ «Искра».
По условиям договора, училище предоставило ООО «Марс» помещение лыжной базы и спортивные площадки, расположенные на территории СОЛ «Искра» для проведения спортивных игр по пейнтболу. При этом разрешение собственника – Республики Татарстан в лице Министерства земельных и имущественных отношений на передачу в аренду указанного недвижимого имущества СОЛ «Искра» надлежащим образом не получено.


В Казани подожгли автомобиль
Сегодня 19 января в 04:35 поступило сообщение о возгорании автомобиля, расположенного по адресу: г.Казань, ул. Беломорская.
Как сообщает пресс- служба ГУ МЧС по РТ, в результате пожара сгорел двигательный отсек автомобиля. Площадь пожара 1 квадратный метр. По предварительным данным причиной возгорания стал поджог. Пострадавших, погибших нет. К ликвидации последствий происшествия привлекались: 12 человек, 3 единицы техники.


Владимир Путин опроверг утверждения о крупномасштабной коррупции при подготовке Олимпиады
Президент России Владимир Путин опроверг утверждения о крупномасштабной коррупции при подготовке Олимпиады в Сочи, передает "Интерфакс". Объективных данных о крупномасштабной коррупции при подготовке зимней Олимпиады в Сочи нет, пока только одни разговоры о ней, заявил он.
"Если у кого-то есть конкретные данные о коррупционных проявлениях в связи с реализацией сочинского олимпийского проекта, мы просим предоставить нам объективные данные. Мы будем рады и благодарны, и мы используем эту информацию для того, чтобы наводить порядок в этой сфере", — сказал Путин.
Он отметил, что применительно к данному случаю, коррупционные проявления — это "расхищение государственных средств с использованием государственных чиновников, в руки которых эти средства попадают", подчеркнув, что, кроме разговоров о коррупции, пока никто конкретных сведений о ней не предоставляет.


Всего один следователь приходится на 700 жалоб о полицейских пытках
Система расследований полицейского насилия пока не создана, утверждают правозащитники в обращении, посвященном трехлетию СКР, — ведомство Александра Бастрыкина получит его сегодня. На каждого следователя, занимающегося преступлениями полицейских, ежегодно приходится около 700 заявлений граждан. До суда доходят только самые громкие дела.
После резонансного убийства в Казани в ОВД «Дальний» в апреле 2012 года (пытки бутылками) Александр Бастрыкин прислушался к советам правозащитников и подписал приказ о создании специального подразделения, которое занималось бы только преступлениями сотрудников правоохранительных органов. Обычные следователи СКР плотно взаимодействуют с МВД в своей повседневной работе, и расследования против полицейских для них — явный конфликт интересов.
Директор фонда «Общественный вердикт» Наталья Таубина — одна из тех, кто добивался создания «антиполицейского» спецподразделения СКР два года назад. Она рассказала РБК daily, что пока ситуация с преступниками в погонах не улучшилась: правозащитные организации в России ежегодно берутся за несколько сотен дел о применении насилия полицейскими, но до суда удается довести хорошо если 10% из них.
«Общественный вердикт» обратится сегодня к СКР с предложением увеличить штат спецподразделения. По данным правозащитников, ежегодное число заявлений о преступлениях, совершенных полицейскими, превышает 60 тыс., тогда как в СКР всего 84 следователя по этой тематике. На каждого из них приходится около семи сотен дел.
«Общественный вердикт» сейчас занимается 66 случаями полицейского насилия. Из них лишь два попали в спецподразделение, где расследование было быстро завершено. 64 дела остаются у территориальных подразделений СКР, работающих в связке с полицией.
Насилие полицейских — проблема, касающаяся всех слоев российского общества, говорит коллега г жи Таубиной, председатель Комитета против пыток Игорь Каляпин. Потерпевшими по таким делам нередко становятся бизнесмены и чиновники.
«Истории самые разные бывают, в том числе связанные с захватом бизнеса и конфликтами вокруг недвижимости. Несколько недель назад ЕСПЧ вынес решение по делу Александра Новоселова: появилось оно из-за конфликта двух предпринимателей Нижнего Новгорода, при его расследовании применялись пытки», — рассказывает г н Каляпин. В коротком телефонном разговоре он вспомнил еще четыре похожих дела.
Следственный комитет не смог предоставить оперативный комментарий для статьи.
Дополнительные материалы:
НКО дадут 2,68 млрд рублей
Кремль продолжит курс на увеличение финансирования НКО, чтобы стимулировать их отказываться от иностранного финансирования. Владимир Путин подписал в пятницу указ, согласно которому в 2014 году кремлевские гранты составят 2,68 млрд руб., т.е. на 360 млн руб. больше, чем в 2013 году. Деньги будут распределять Общественная палата и семь НКО-грантооператоров. На защиту прав человека в нынешнем году, как и в прошлом, выделено 500 млн руб., которые, как и раньше, будет распределять «Гражданское достоинство» Эллы Панфиловой. Панфилову называют в числе возможных преемниц омбудсмена Владимира Лукина. Большинство правозащитников соглашаются на кремлевское финансирование, но отмечают, что оно не покрывает всех их расходов, и опасаются, что вскоре оно будет даваться в обмен на лояльное отношение к властям.
(Вести FM, Новости Rambler)


ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА: В КАЗАНИ ИМАМА НЕ МОГУТ СУДИТЬ, ПОТОМУ ЧТО СУДЬЯ НЕ ЗНАЕТ ТАТАРСКОГО
Корреспондент ДОЖДЯ в Казани накануне следил за делом татарских националистов. Его должен был рассматривать Вахитовский районный суд Казани, но заседание не состоялось – участники процесса потребовали, чтобы дело слушалось на татарском языке. А судья, как оказалось, его не знает.
Игорь Севрюгин: судья Вахитовского районного суда Елена Леденцова не смогла провести три судебных заседания. В первых двух случаях камнем преткновения стало незнание татарского языка и ведение заседания на нем же. В последнем случае причиной стал пол судьи.
Дело в том, что на скамье подсудимых оказался исламский священнослужитель, который требовал, чтобы заседание вел мужчина: если дело будет продолжать Леденцова, это будет противоречить его религиозным убеждениям.
Как пояснил Айрат Шакиров, который больше известен как Умар-хазрат, по законам шариата судить мужчину должен только мужчина. В суде заявили, что Россия – светское государство, а потому ни о какой замене судье речи идти не может. Тогда Шакиров потребовал провести судебное заседание на татарском языке, поскольку он является для имама родным. По такой же причине судья не смогла провести еще два заседания.
Имама мечети Айрата Шакирова, руководителя союза татарской молодежи «Азатлык» Наиля Набиуллина и Эльдара Мустафаева обвиняют в проведении незаконного митинга. В сентябре они забрались на крышу дома в центре Казани, развернули плакат и флаги, а затем объявили о начале политической голодовки.
Таким образом они выразили протест против изъятия здания властями города у «Всетатарского общественного центра».
За эту акцию и судили активистов. Они подали ходатайства о ведении процесса на татарском языке как государственном языке республики Татарстан. Однако судья, по их мнению, незаконно отказала в удовлетворении этой просьбы. И здесь они ссылаются на Уголовно-процессуальный кодекс, а именно на пункт 1 статьи 9, где сказано, что вестись заседание может на русском языке или языке субъекта федерации.
В итоге судья отказалась вести дело на татарском языке и перенесла заседание на 27 января. Скорее всего, на процесс пригласят переводчика. Впрочем, возможен и отвод судьи: мусульманский священнослужитель выразил недоверие к суду, поскольку судьей является женщина.
Активисты намерены подать жалобу на действия Леденцовой и, как они заявили на выходе из здания суда, будут требовать ее отставки.


Кто стоит за «черным ноябрем», заберут ли в Москву Минниханова, потеряем ли мы «Татнефть»...
НА КРУГЛОМ СТОЛЕ В «БИЗНЕС ONLINE» ПОДВЕЛИ ИТОГИ 2013 ГОДА И ПРЕДЛОЖИЛИ ПРОГНОЗЫ НА 2014 ГОД. ЧАСТЬ 2-Я
Не исключено, что Татарстан в минувшем году стал полем для игр и манипуляций мирового масштаба — такая мысль была высказана в ходе организованного «БИЗНЕС Online» круглого стола, посвященного итогам 2013 года. Готова ли республика к тем вызовам, которые сама взяла на себя, заявив о себе на международной арене? Ученые, предприниматели и политики обсудили странные «атаки» на «Нижнекамскнефтехим», поджоги церквей в РТ, а также поспорили о перспективах исламской экономики и о том, как может в перспективе поменяться конфигурация властной элиты в Татарстане. Сегодня мы публикуем вторую, заключительную, часть стенограммы круглого стола.
УЧАСТНИКИ КРУГЛОГО СТОЛА
Шамиль Агеев — председатель правления ТПП РТ;
Марат Галеев — председатель комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству;
Рустам Курчаков — экономист;
Марат Сафиуллин — директор центра перспективных экономических исследований при АНТ, проректор по вопросам экономического и стратегического развития КФУ;
Рафаэль Хакимов — директор Института истории им. Марджани АН РТ, академик АН РТ;
Вадим Хоменко — член-корреспондент АН РТ, доктор экономических наук, профессор КНИТУ-КАИ;
Ильдус Янышев — директор по связям с государственными органами и международными организациями компании «Дельта», депутат гордумы Казани от партии «Справедливая Россия».
Модератор — Рашид Галямов, директор агентства интегрированных маркетинговых коммуникаций «Парадигма-консалтинг».
От газеты «БИЗНЕС Online» — Елена Чернобровкина.
«ЧЕРНЫЙ НОЯБРЬ» В ТАТАРСТАНЕ
Модератор: Одно из главных событий 2013 года — так называемый «черный ноябрь». Это странные атаки на «Нижнекамскнефтехим», непонятные поджоги православных церквей, страшная катастрофа «Боинга»... Может быть, эти события разрозненные, но некоторым кажется, что они связаны между собой, и явно есть ощущение прошлогоднего ремейка, связанного с муфтием, с Духовным управлением мусульман... То есть ремейк некоей атаки на Татарстан, который для кого-то как бельмо на глазу, — слишком развивается, что ли. Или кто-то хочет сменить здесь власть, или приз получить в виде «Татнефти»... Ваша оценка: что это такое, насколько все серьезно, кто за этим стоит, в чем цель и как нам противостоять этому? Рафаэль Сибгатович, что вы думаете?
Рафаэль Хакимов: Я все не смогу сказать...
Модератор: Ну, все-не все, хотя бы пунктирно, выскажите вашу точку зрения. Потому что это сейчас всех волнует, и мы не можем обойти такую тему.
Рафаэль Хакимов: Во-первых, это наезд на республику...
Модератор: Все-таки наезд? Это не случайное совпадение?
Рафаэль Хакимов: Да. Тем более там, скажем, поджоги очень непонятные. То есть кто поджег, как? О тех, кого все же взяли, замалчивается. Это некий наезд. Кто организовал? Наверное, я так скажу, — криминальные структуры, чтобы какую-то определенность внести, не уточняя дальше...
Модератор: Но не местные ОПГ? Это уж понятно...
Рафаэль Хакимов: Не местные. Но это было примерно то же самое, что было вот с Сафаровым. Одна линия. Ну нет у нас реальной социальной базы для того, чтобы поджигать церкви... Другое дело, что в исламском течении опасность радикализации, она есть, не остановилась. И здесь я вижу, что это прежде всего вопрос политический, вопрос организации, скажем, прессы, в принципе, всех органов, которые здесь должны работать. И смена муфтия — она не ахти чего привнесла в этой части. Так сказать, он не смог это ни притушить, ни организовать по новой. И сейчас ориентация на мазхаб ничего не дает в этом плане. Уводит в дремучее Средневековье. Хорошо, если не ухудшится. Я боюсь, что и это может быть. Тут если начать копать, это можно не знай чего накопать, все же это, видите, в одно время произошло.
Модератор: Так за что битва-то идет?
Рафаэль Хакимов: Татарстан слишком вырвался, слишком становится такой модельной республикой... Некоторые заговорили, что надо вообще с другими регионами договора заключать по аналогии с Татарстаном. Другие силы, что республики вообще не нужны. Нужно название президента отменить. Все в одно время... Это не случайность. Вообще, непонятно, для чего это отменять название «президент» и с какой стати, и что это дает России? Ничего не дает — ни в экономическом, ни в политическом, ни в идеологическом плане... Наезд для проверки прочности.
Модератор: Насколько серьезно все это? Удастся нам справиться с этим вызовом?
Рафаэль Хакимов: Удастся.
Модератор: лита консолидирована у нас для этого? Нет ли желания поссорить элиту, столкнуть кланы и сыграть на этих противоречиях?
Рафаэль Хакимов: Есть. Тут еще видите, что вбрасывается, что Минниханов уходит...
Модератор: Это вброс специальный, сознательный? Не просто «утка».
Рафаэль Хакимов: Да. Не думаю, что Минниханов реально хочет уйти. Хотя я, например, с точки зрения Путина, понимаю: президенту России нужна команда, которая умеет работать на региональном уровне, а не на спекулятивном рынке, с банками, где процент туда, процент сюда... Он человек, который по Земле ходит. У него мышление экономическое, очень приземленное, он знает реальный подход...
Шамиль Агеев: Но нет команды исполнения.
Модератор: Ну, знаете, Минниханов эффективен в Татарстане, где вышколенный аппарат... Он это и сам понимает тоже, я думаю. В Москве, в той вязкой бюрократии, есть большая опасность провалиться. На кого там опираться будет — на коррумпированное болото, которое от него не зависит и играет по своим правилам?
Рафаэль Хакимов: Здесь он знает, от кого чего можно ждать, от кого чего нельзя ждать, кого кем заменить... Но Путина я тоже понимаю. Он говорит: указы я издал, а они не выполняются. Но они и были невыполнимыми изначально, это было ясно, но кто-то это подает же ему... А потом, значит, не выполняется, и он не видит, как это можно выполнить.
Шамиль Агеев: Есть нападение — нужна оборона. Как закон физики: на тебя давят, тебе нужно защищаться.
Модератор: Наша элита это понимает? У меня есть ощущение, что боремся не с тем...
ЕСТЬ БОЛЕВЫЕ ТОЧКИ, КОТОРЫМИ МОЖНО И НУЖНО ЗАНИМАТЬСЯ
Шамиль Агеев: Я все-таки хотел приземлить тему обсуждения и сказать, чем отличается наша республика от других регионов. К сожалению, у нас лишние четыре выходных по сравнению, скажем, с Самарской и Нижегородской областями. Вот День Конституции России не выходной, а мы 6 ноября отдыхаем. Или взять религиозный праздник — пусть он праздничным будет, Курбан-байрам, но не выходным... Следующее направление — для чего наши министерства покупают импортные товары? Зачем, условно говоря, в Актанышском районе у главы должна быть итальянская мебель, когда есть шатурская? Этого я понять не могу в любом случае... Качество образования. Ничего у нас не получится, если не начнем давать нормальное качественное образование. Это школа — мы помним наших учителей, это техникум, это вуз... Нужно сокращение количества псевдовузов. И, конечно, важна сфера жизнедеятельности. Такие программы, как медицинская, качество медицины резко упало, оборудование есть, специалистов мало... Жилкомхоз, все эти переделы — кому мешало? Раньше жилкомхоз было, можно было позвонить в любое время, все решалось... Этим нужно предметно заниматься. Есть болевые точки, которыми можно и нужно заниматься. Для этого систему управления надо перестроить. Надо больше, больше слушать население. И оценивать руководителей, начиная от районного звена и выше, через оценку населения.
Модератор: Ваш прогноз на следующий год?
Шамиль Агеев: Я думаю, если у нас останется Минниханов, мы вырулим. По крайней мере, не провалимся намного...
Модератор: Какова вероятность его ухода в Москву?
Шамиль Агеев: На картах гадать не умею... Нам бы очень не хотелось, чтобы он ушел.
Рустам Курчаков: Ситуация настолько неустойчивая, что завтра может быть все что угодно. Любое решение вынужденное, понимаете?
Шамиль Агеев: Кто знает, что у царя в голове?
Рустам Курчаков: Главное, чтобы не без царя в голове жить... (смеются)
Модератор: Вадим Васильевич, вы про «черный ноябрь» что скажете?
Вадим Хоменко: Знаете, очень плотная череда событий на различных федеральных каналах СМИ, внимание на нашей республике очень акцентировано, я бы сказал так. Поэтому мнение о том, что это все-таки не дело случая, а чьи-то определенные действия, это вот наверняка. Татарстан, действительно, один из немногих регионов, который пытается сохранить — пытается, но не всегда получается — какой-то элемент самостоятельности, в том числе и в политической системе. Вот у нас президент, у последних уже, остается. И в вопросах экономических — это управление активами крупных промышленно-нефтяных компаний и так далее. Поэтому налицо «невписывание» в общий формат. И мне представляется, что одно с другим связано. Но тут есть еще один момент. Вот вы говорили про смену элит и так далее: общая ситуация сложная, и она всегда приводит к смене. А в Татарстане, как и в России, ситуация непростая. Поэтому идет поиск людей, поиск других команд, способных работать в том числе не только в республике...
ЭТО НЕ КРИЗИС, А КАТАСТРОФА
Рустам Курчаков: Если говорить про «черный ноябрь» — такого рода закрытые архивы вскрываются только через несколько десятков лет. Когда вскроют — многое станет известно, а сейчас можно только предполагать, опираясь на очевидные факты. Логика здесь очень простая. Я уже говорил, что есть фазы развития глобального кризиса. На первой фазе были попытки координации действий государств — «Восьмерка», «Двадцатка», БРИКС и так далее — для того чтобы попытаться найти консенсус насчет форм, методов, способов решения кризиса. Потом убедились, что масштабы кризиса таковы, что это не кризис, а катастрофа в смысле разрушения основ и цивилизационных, и экономических, и финансовых институтов. Убедившись, стали искать выход и нашли его: теперь для управления глобальными процессами центрами и штабами стали не национальные государства, какими бы мощными они ни были, а наднациональные ЦУПы. Часть из них — это международные союзы разного рода, говорят о клубах и так далее. А другая часть, она просто скрыта за кулисой. Хотя, в принципе, сейчас вся информация открыта, и любой среднеобразованный человек достаточно хорошо ориентируется, если есть время и желание. И применительно к Татарстану не так уж трудно определить, какие здесь действуют проекты, кто проявляет активность и заинтересованность, кто конкурирует за регион и имеет на него виды. Татарстан активно приглашал инвесторов и готовил для них площадки. Но за инвесторами всегда стоят суперинвесторы — глобальные игроки. Необязательно копаться в конспирологии, достаточно проанализировать экономические, корпоративные и клановые связи. Это просто кейс-штудия для студентов, которые набирают опыт в современной социологии, политологии и геоэкономике.
Есть стойкое ощущение, что года два, по меньшей мере, все эти явно постановочные теракты и непостановочные тоже, и еще ряд событий говорят о том, что Татарстан тоже стал полем для плохих игр и манипуляций такого рода. Что мешает увидеть глубже? Дело в том, что мы по инерции пытаемся оценить замыслы, исполнителей и результаты с точки зрения той логики, к которой мы привыкли. Мы анализируем — как государство себя ведет, как работают спецслужбы, как ведут себя те институты, которые мы знаем. А на самом деле действуют уже другие институты и сетевые структуры завтрашнего дня. Причем они иногда проникают в привычные нам структуры, у которых явно меняется мотивация, и левая рука не знает, что делает правая, и неизвестно, кто там рулит процессом.
Вывод здесь какой? Республиканская система управления и наша элита должны быть готовы к тем вызовам, которые сами вызвали на себя, когда заявили, что Татарстан — это субъект международных отношений, когда заявили о себе на международной арене. И это правильно. Но когда мы это сделали, за этой декларацией должна быть и определенная ответственность, то есть мы должны быть готовы отвечать не только на позитивные вызовы, но и негативные в нашем сложном, быстро меняющемся мире.
ЧТО-ТО В ОБЛАСТИ СТРАТЕГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА МЫ ПРОПУСТИЛИ
Модератор: Спасибо. Ваша точка зрения, Марат Рашитович.
Марат Сафиуллин: Скажу как экономист. Действительно, это очень нехарактерная, такая вот очень страшная вещь. И с точки зрения нашей науки это говорит о том, что что-то в области стратегического анализа мы пропустили. То есть или какой-то важный элемент упустили, или полностью не владеем ситуацией, либо, еще раз говорю, есть какие-то процессы, которые имеют какую-то мощную внешнюю подпитку.
Модератор: Насколько серьезен-то вызов?
Марат Сафиуллин: Это как айсберг. Вот мы столкнулись с ним, а что там внутри, мы не знаем...
Модератор: Ваш вывод — это очень серьезно?
Марат Сафиуллин: Да. Именно так, потому что...
Модератор: ...нельзя недооценивать?
Марат Сафиуллин: Совершенно верно. То есть это означает, что с точки зрения глобальной стратегии какой-то важный компонент — или социальный, или политический, или религиозной жизни — мы упустили.
Рустам Курчаков: Я бы еще добавил. И в прошлом году, и на предыдущих круглых столах я всегда выражал надежду, что у нас Универсиада не состоится, хотя шансов было мало. Да, я ошибся, но рад этой ошибке, потому что в данном случае поступил по принципу: рассчитывай на худшее, а надейся на лучшее. И вот сегодня из того, что здесь рассказали коллеги...
Модератор: ...получилось, что все перенеслось на пост-Универсиаду?
Рустам Курчаков: Да, получилось так. Цыплят по осени считают. Если учитывать те вложения, которые были сделаны в проект Универсиады, этот инвестиционный цикл еще не закончился. И те угрозы, которые... Не хочу быть мрачным пророком... Просто я считаю, что есть отложенные угрозы, — хорошо, что они здесь не состоялись, — но они могут состояться в другое время и в другом месте. Я имею в виду не только сочинскую Олимпиаду. То есть, во-первых, плюсы и минусы Универсиады давайте будем подсчитывать чуть позже, через два-три года, а во-вторых, мы живем в большой стране, и Универсиада в Казани не может не быть тесно связана с Олимпиадой в Сочи...
ЗАИГРЫВАНИЕ С РЕЛИГИЕЙ ПОД МАРКОЙ СВОБОДЫ СОВЕСТИ ТАК ДАЛО ПО МОЗГАМ...
Модератор: Ваша точка зрения, Марат Гадыевич, «черный ноябрь» — насколько это серьезно?
Марат Галеев: Я думаю, что внутренних причин для подобных эксцессов в самом Татарстане никогда не было, нет и сейчас. Поэтому все-таки это связано с действиями внешних сил. Это для меня однозначная точка зрения... У меня возраст такой, что моя бабушка родилась в 1870 году, то есть в XIX веке. Я помню ее очень хорошо, она была набожной женщиной, безусловно, у нее лучшая часть жизни прошла до революции. И вот даже судя по менталитету тех поколений и взглядов на жизнь в такой многоконфессиональной республике никаких таких причин никогда не было. И сейчас нет.
Но советский период был атеистический. И религия не то, чтобы не развивалась, но у нас не было квалифицированных специалистов по религии ни на уровне православных священников, ни на уровне муфтиев. Мы сильно отстали, мы жили такими весьма, я бы сказал, упрощенными представлениями о религии, что касается обрядов. Между тем религия в глобальном смысле, она не стояла на месте, и это стало одним из инструментов цивилизационных столкновений. И мусульманская религия, в частности, имеющая множество ответвлений, в том числе радикального характера, стала орудием в ряде международных террористических групп, прикрывающихся религией. И когда после 1991 года у нас пошли процессы свободы совести уже реально, так сказать, свободы вхождения к нам любых религий, то мы оказались в положении, самое мягкое выражение, очень больших дилетантов, у нас был край непуганых аборигенов. И когда все это вдруг стало приходить с помощью, в том числе, и финансирования извне, мы не то чтобы не были готовы, мы даже не представляли масштабов потенциальных угроз. Сам я придерживался и придерживаюсь восприятия мира с материалистической точки зрения. И я не был сторонником такой ускоренной, что ли, религионализации населения, это произошло бесконтрольно, по сути, от полного устранения государства. И то, что в России официально внедрялись различные секты, это уже о чем-то говорит. Это была абсолютная, полная неготовность на всех уровнях, в том числе и на уровне республики. И некая наивная вера в то, что поскольку коммунистической идеологии нет, вот теперь все будут хорошими, будут придерживаться канонов этих различных религий, будут соблюдать заповеди... Но это, как оказалось, весьма упрощенное представление. И то, что на это не обращали внимания в течение последних 20 лет, сразу так дало по мозгам всем, что сейчас не очень представляется, что делать. Понятно, что какие-то быстрые меры принимаются, аттестация священнослужителей проводится, без определенного сертификата они работать не могут. Но это заигрывание с религией под маркой свободы совести мне всегда казалось ошибочной политикой. И, к сожалению, никто не слушал Нобелевского лауреата, ныне покойного ученого Гинзбурга, который призывал далеко от научного мировоззрения не уходить... А у нас в МФТИ открывается кафедра богословия... Но это, так сказать, без комментариев.
Модератор: Насколько серьезен ноябрьский вызов?
Марат Галеев: Ноябрьский вызов — это фрагмент того, о чем я только что говорил. И к этому нужно отнестись более чем серьезно, надо работать.
Рустам Курчаков: По логике получается, что все-таки основа для ноябрьских событий в Татарстане есть. А вы начали с того, что никаких оснований для этого в республике нет.
Марат Галеев: Внутренних, я имею в виду, присущих менталитету общества.
Рустам Курчаков: В этом смысле — согласен. Но тут еще надо учесть, что государство не просто устранилось... Некоторые государственные деятели, хотя в нашей республике я таких случаев не знаю, они даже помогали регистрации каких-то сект. А насчет Гинзбурга, я считаю, что воинствующий атеизм — это тоже своего рода форма сектантства...
Марат Галеев: Так или иначе, бросаться из одной крайности в другую мне кажется всегда не очень правильным.
Рустам Курчаков: Абсолютно согласен с вами. Я и говорю поэтому, что такие примеры, как Гинзбург...
Марат Галеев: Я не за воинствующий атеизм коммунистического толка. Это вопрос очень серьезный и непростой, но мы бросились в другую крайность...
Рустам Курчаков: Ну, народ не бросался в крайности. Это, видимо, элитная болезнь...
Модератор: Ильдус Ахтямович, вы, как человек, который имеет отношение к охранным структурам, к безопасности, наверное, можете со своей точки зрения сказать, насколько серьезен «ноябрьский вызов» вообще? Связаны ли между собой события, которые произошли в ноябре в Татарстане? И что ждать дальше?
Ильдус Янышев: Я не усматриваю в цепочке ноябрьских событий теорию какого-нибудь заговора. Скорее всего, я вижу технологию информационной войны, которая выгодна определенным кругам, и которая в условиях владения «ящиками» и другими информационными каналами позволяет умалчивать о тех или иных событиях, или другим каким-то событиям придавать очень большое общественное значение, вызывать резонанс. И ситуация с Павлом Абрамовичем Сигалом тоже это показала. О том, что где-то украдены миллиарды, просто умалчивается, а финансовые нарушения, связанные с обналичиванием материнского капитала, начинают так муссироваться.
БУДУТ ПРОИЗВЕДЕНЫ ДЕКОРАТИВНЫЕ МНОГОПАРТИЙНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Модератор: Чего вы ждете от 2014 года в экономике, в бизнесе? Заберут ли в Москву Рустама Минниханова? Потеряем ли мы «Татнефть»? Два вот таких провокационных вопроса...
Ильдус Янышев: Ну, это не входит в сферу моей компетенции, не хочу даже на эту тему рассуждать. Это, как говорится, 50 на 50, то ли будет, то ли нет.
Модератор: Это высокий шанс!
Ильдус Янышев: А просто как муниципальный депутат и как предприниматель я хотел бы обратить внимание на два ожидаемых, с моей точки зрения, важных события. Первое — это вступление в действие 44-го Федерального закона, о контрактах на госзакупки. На него возлагают большие надежды, что он позволит сделать рынок госзакупок более справедливым, эффективным, снизить коррупционную составляющую. Я понимаю, что я, наверное, оптимист и идеалист, потому что в России любую благую идею обязательно коррумпируют или сфальсифицируют так, что основной дух и идеология будут потеряны. Но тем не менее еще раз говорю: я оптимист. И второе. В послании президента России я обратил внимание на тезис о том, что нужно перераспределять полномочия в пользу муниципалитетов. Вот, в частности, такие цифры. Еще до моего депутатства в городском бюджете оставалось 20 процентов собираемых на территории Казани налогов, сейчас эта цифра составляет 12 процентов. А в тех же земствах, о которых говорил Путин, оставалось до 70 процентов собираемых налогов. И от атомизированного, патерналистски настроенного общества, отрегулированного мы переходим к такому, где все вынуждены обращаться к федералам и царю. Где финансово обездоленные муниципалитеты и регионы лишаются возможности проводить свою эффективную политику, разрабатывать свои программы, которые применимы к их территориям, привязаны к менталитету, к природным условиям, к качеству трудовых ресурсов, к иным особенностям... Я верю, я очень хочу, чтобы хотя бы восстановили эти 20 процентов. И оптимальное поэтапное наполнение бюджетов регионов, муниципальных образований деньгами позволит двигаться в сторону создания сбалансированного общества, гражданского общества, демократии. Пока же автократизм, когда налоги собирают в федеральном центре и потом их распределяют, оказывает России не самую лучшую услугу.
Модератор: 20 процентов будет?
Ильдус Янышев: Поскольку Путин сказал, надеюсь, что движение будет. Отдадут два-три предмета ведения, и к 15 или 18 процентам подойдем. Конечно же, надо помнить, что в Татарстане выборы в Госсовет предстоят, будут произведены декоративные многопартийные изменения. Будет интересно, на краткосрочный период поднимется политическая, гражданская и медийная активность. Думаю, появятся интересные, знаковые люди в парламенте, будет интереснее. А в условиях изменения еще и бюджетной политики регионы начнут жить более полнокровной жизнью.
В РОССИИ ОСТАЛАСЬ ЕДИНСТВЕННАЯ ТОЧКА, ГДЕ ЕЩЕ ОБСУЖДАЮТСЯ ВОПРОСЫ
МЕЖБЮДЖЕТНЫХ ОТНОШЕНИЙ, — ЭТО ТАТАРСТАН
Модератор: Вадим Васильевич, ваш прогноз на следующий год...
Вадим Хоменко: Я думаю, улучшение ситуации будет, потому что мы идем в общей концепции мирового развития, в том числе европейского. А оно в принципе имеет оптимистическую нотку. Но опять же, ситуация может иметь положительное дополнительное ускорение, если те проблемы, о которых мы говорили, будут решаться. Здесь говорилось об отраслевых, но я бы еще подчеркнул, что должны быть территориальные приоритеты. Потому что в части территориальных приоритетов картина вообще неясная. А отраслевые и территориальные, они напрямую связаны. Мы кооперируемся с тем, с кем нам выгодно. Какой должна быть стратегическая кооперация России, с кем и как — это вопрос номер один. Здесь работа идет, но будет ли она эффективна, не знаю. Вот здесь упоминали объединение по принципу Евросоюза. Но не выработана модель положительного набора стран в эти международные объединения. Это проблема больная, с ней Европа столкнулась, и как бы нам не столкнуться, когда мы набираем слабых партнеров. Это одна позиция. Вторая — инновационные сдвиги. Они крайне необходимы. Я думаю, что Татарстан чувствует это и делает. Но несистемно, а нужна системность. На чем надо сосредоточить внимание? На двух позициях. На достройке инновационной системы — это рынок интеллектуальной собственности и, соответственно, создание системы инжиниринговых центров. Это очень актуально. У нас рынок объектов интеллектуальной собственности не двигается. И вся интеллектуальная продукция стареет. Это то, о чем говорит Марат Гадыевич: вне движения интеллектуальный товар теряет свои качества.
Что касается бюджетного федерализма, изменения основ, я здесь более пессимистично оцениваю ситуацию, считаю, что она в один год не изменится. Здесь говорили о пропорциях: 70 процентов в федеральный центр, 30 процентов в регионы. Эти пропорции для России очень пагубны. Ни одна развития страна не имеет таких пропорций, все начинается с цифры 50, не менее чем 50 процентов остается в регионах и в муниципалитетах. И плюс дополнительные условия формирования собственной налоговой структуры. А в России этот вопрос не затрагивается в принципе. По-моему, в стране осталась единственная точка, где такие вопросы еще обсуждаются, — это Татарстан. Мы еще обсуждаем, а в других регионах уже не обсуждают, ссылаясь на Бюджетный кодекс. Инициативу Татарстан должен проявлять.
Еще, я думаю, Татарстан может проявить инициативу в части реализации тех стратегий, о которых я говорил. То есть отработать четкую и отраслевую, и территориальную, и внешнеэкономическую стратегию, и тем подать пример для других регионов. Татарстан, считаю, для этого созрел.
Модератор: Так есть место для оптимизма?
Вадим Хоменко: Я сказал, что есть. Мы идем в канве общего цикла, а вот он как раз на 2014 год имеет более оптимистическую нотку. Хотя глобальный цикл в своей кризисной фазе не закончен, потому что конструкция мировой экономики требует длительного времени для кардинальных изменений. Но определенные стабилизационные сигналы мы будем ощущать.
Модератор: В этом году в Казани было несколько форумов по евразийской тематике. Казань может претендовать на роль одной из столиц Евразийского союза наряду с Москвой, Астаной и Минском?
Вадим Хоменко: Насчет столицы не знаю, но что на Татарстан может быть сделан существенный акцент, это факт. Ведь не секрет, что Татарстану легче, чем другим российским регионам, удается находить общий язык с азиатскими странами. Есть симпатия, которая строится на различных основах. Но пока реальных сдвигов нет. Возьмите внешнеторговый баланс республики: даже Казахстан, близлежащая территория, и Иран — крупное азиатское государство не входят в наши основные экспортно-импортные партнеры. Лишь Турция, да в последнее время Индия представлены в этом списке. То есть на деле карта внешнеэкономических связей слагается по-другому, мы не являемся пока мостом между европейскими и азиатскими странами. А мы должны взять это на себя, войти в эту нишу...
Модератор: Мы, как вся Россия, нацелены на Запад.
Вадим Хоменко: Да. Хотя была попытка создать систему исламских банков. Надо откликаться на такие идеи. Коллеги могут поспорить, эффективно это или неэффективно, но откликаться надо.
ИЗВИНИТЕ, НО У НАС ТАКОЙ МЕРКАНТИЛЬНЫЙ МИР, У НАС ВСЕ ИЗМЕРЯЕТСЯ ДЕНЬГАМИ
Модератор: Рустам Султанович, ваш прогноз на 2014 год? Чего мы ждем?
Рустам Курчаков: Чего ждем? Надо не ждать, а собирать объединяющую силу перед лицом перемен, чтобы они не превратились в катастрофу для нас. Эта сила — солидарная ответственность на основе нравственного выбора. Конечно, многое зависит от элит, какие бы ни были. Кто-то выбирает одно — и гуляет на воле с Ходорковским, кто-то другое — и подсаживается к Сигалу. Здесь нельзя заставить, только добровольно.
Татарстан в этом смысле — уникальное место, где должен быть не раскол и не только «толерантность», а крепкий союз православных и правоверных. Это возможно, если к ним присоединятся внеконфессиональные «атеисты», которые веруют в нравственные ценности и помогут избавиться от накопившихся предрассудков. Это наше главное «конкурентное преимущество» в условиях кризиса цивилизации. Если заглянуть вглубь истории, то это единство здесь было всегда, по естественно-историческим причинам. Оно глубже, чем временные раздоры.
Если вспомнить прошлогодний круглый стол, то я тогда сказал, что главный итог года в том, что это был год Корана — 250 лет указу Екатерины II — казанское издание Корана. Поэтому татары прозвали ее «аби-патша», бабушка-царица. И 2013-й продолжил эту линию Корана «Ан-Нур», то есть «Свет». В этом году усилиями арабистов, специалистов по татарскому и русскому языкам появился перевод, толкование Корана под руководством Айрата Бахтиярова, пока первая часть. В чем уникальность этого издания? Оно дает подстрочник, дает арабские корни. А татарский язык, он на 30 процентов состоит из арабских и персидских корней. То есть человек, владеющий русским или татарским, а лучше двумя языками, читает Коран без посредников и сомнительных толкователей и сам для себя переводит его смыслы — современные, не средневековые и не придуманные кем-то. Ты сам один на один с первоисточником Книги откровений, потому что Коран только завершает единую Книгу Писаний. Это очень серьезный шаг на пути к Нур-исламу, то есть к светлому исламу, тому исламу, который связан с подлинным Знанием — с большой буквы. И он никогда не будет воевать с наукой, а всегда будет, как и раньше было, во времена пророка, идти с наукой в ногу. То есть это светский ислам, можно так сказать, только слово «светский» надо поглубже понимать, чем это у нас принято.
Модератор: Что ждете от 2014 года?
Рустам Курчаков: Жду дальнейшего укрепления Нур-ислама. Нур — это луч света, чтобы этот свет рассеивал тьму... Это тот же самый свет, что в Евангелиях. Когда этот свет войдет в сознание, многим просто станут смешны те перегородки и ложные принципы, из-за которых они сейчас спорят. Восстановится то, что всегда было единым — линия откровений и пророчеств, она одна для всех народов. Но пока трещины и разногласия остаются, их будут подрывать и вбивать клинья.
Модератор: В духовной сфере — понятно. А в экономике?
Рустам Курчаков: Конечно, принципы исламской экономики.
Модератор: Как рецепт от кризиса, да?
Марат Сафиуллин: Это умерло уже давно!
Рустам Курчаков: Речь не о том, что умерло, а что нужно по жизни, чтоб выйти из этого тупика, спасти банковскую систему, избавив ее от процента. Вот зря вы... Павел Абрамович в прошлом году тоже смеялся по поводу исламской экономики (общий дружный смех)...
Марат Сафиуллин: Публично угрожает! (смеется и на всякий случай стучит по столу)
Рустам Курчаков: Нет, я просто увещеваю. Я же к вам по-доброму отношусь.
Модератор: Премьер-министр Дэвид Кэмерон недавно заявил что-то типа того, что Великобритания претендует на статус мировой столицы исламских финансов.
Рустам Курчаков: Лондон впереди всех бежит, но не к экономике, а к исламским финансам!
Марат Сафиуллин: Если взять время 200 - 300 лет назад, тогда как раз исламская экономика была распространена повсеместно.
Марат Галеев: Не 200 - 300, а гораздо больше.
Марат Сафиуллин: Я не капиталист, но хочу вам сказать, что вы природу капитала неправильно понимаете, нельзя так узко трактовать. Все говорят, что свопы, фьючерсы и так далее — это мыльный пузырь. Это не мыльный пузырь. Извините, но у нас такой меркантильный мир, у нас все измеряется деньгами. Поэтому это денежное измерение спроса.
Вадим Хоменко: Есть нормативы, за пределы которых они не должны выходить.
Марат Сафиуллин: Ну как может быть норматив у спроса?
Рустам Курчаков: Марат Рашитович, давайте из практики исходить. Игры в производные бумажки привели к чему? Был обоснованный общепринятый норматив, он вполне жизнью подтверждался, десятилетиями. Когда банку для того, чтобы не вылететь в трубу, достаточно было несколько процентов от своих обязательств держать на счете. На чем основан этот общественный эффект? На доверии вкладчиков и честности банкиров, то есть на их солидарной ответственности. Сегодняшнее разочарование вот в этих деривативных играх и утрата доверия между банками и клиентами привели к тому, что даже добропорядочный банк, который соблюдает «Базель», не застрахован от того, что с ним случится завтра. А вкладчик вообще ни от чего не застрахован. Давайте из этого исходить, из жизни!
Марат Галеев: Если будут происходить совершенно неконтролируемые эмиссии деривативов, конечно, так будет...
Рустам Курчаков: Конечно. То есть какие-то нормы должны быть... А почему исламская экономика — потому что в Коране сказано: не присваивай того, что не создано твоими руками. Не зря же пророк Иисус прогнал из храма менял и мытарей, то есть, по-современному, валютных спекулянтов и налоговых инспекторов... Мы пытались на прошлом круглом столе объяснить это Павлу Абрамовичу. А в 2008 году, когда финансовый кризис только начинался, вот на таком же круглом столе в «БИЗНЕС Online», когда Павел Абрамович услышал сочетание таких слов, как «нравственность» и «бизнес», — он совершенно искреннее изумился и сказал, что так не бывает. Но ведь, если ты собираешь чужие деньги под 30 процентов, а потом кредитуешь ими под 50 процентов, то надо же понимать, под какое высокое напряжение ты себя ставишь. Оно же рано или поздно замкнет, и пробки вылетят... Вот в каком смысле экономика должна быть правоверной, православной и т.д. — есть запреты, которые уже проверены веками. Потому что отступление от нравственных ценностей слишком дорого обходится и отдельному человеку, и целым народам. Вся Книга писаний — это история банкротств цивилизаций. Теперь самое время применить ее на практике как учебник по антикризисному управлению. Это даже не религия, не только религия, а сборник нормативных документов, чтобы вам понятнее было.
Марат Сафиуллин: Вы меня, видимо, неправильно поняли. Я просто хочу вам сказать, что есть мейнстрим, и вот он так развивается. Никто не мешает вам вернуться из города в хижину, в Сибирь, жить около речки, завести корову...
Рустам Курчаков: Зачем же вы меня туда загоняете — в сибирскую хижину?
Марат Сафиуллин: Но вы же хотите с точки зрения истории развития финансов вернуться в первобытно-общинный строй.
Рустам Курчаков: Это вы меня неправильно поняли. Разве я дал повод для таких выводов?! Это вас, наверное, малограмотные исламоведы попутали, это они изобрели средневековую модель экономики, но не первобытно-общинную...
Марат Сафиуллин: Поймите, что пока ничего более конкурентоспособного человеческая экономическая мысль не создала. Как что-то будет создано...
У НАС ВСЕ ЭТО ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ТЕАТР, КОТОРЫЙ НАЗЫВАЕТСЯ «БОРЬБА С КОРРУПЦИЕЙ»
Модератор: «Татнефть» мы сохраним? Вы угрозу чувствуете?
Рустам Курчаков: «Татнефть», в смысле общественного контроля, мы потеряли давно. Когда разрабатывались республиканские программы перехода к рынку, то для таких компаний, как «Татнефть», КАМАЗ, предусматривались акции народного капитала. И тогда у нас была бы возможность контролировать перемещение топ-менеджеров. То есть рядом с Маратом Гадыевичем в Госсовете у нас сидела бы группа авторитетных экспертов, которым люди доверяют. Мы в республике можем собрать таких людей — и профессионально грамотных, и просто честных. И они бы сказали: да, «Татнефть» у нас под контролем... Но тогда не было опыта, и этот механизм не был проработан. А сегодня, если возникает угроза потери основной бюджетообразующей компании, то такие механизмы можно реализовать. Трудность не в механизмах, а в интересах — как перехватить клановый контроль и заменить общественным?
Модератор: Есть предположения, «ЛУКОЙЛ» захватит «Татнефть»...
Рустам Курчаков: Я думаю, «ЛУКОЙЛ» уже опоздал для захвата, как бы его самого не захватили. Потому что сейчас началась натуральная финансовая война, война за активы. У нас все это выливается еще и в пиар и поэтому превращается в театр, который называется «борьба с коррупцией». В прошлом году я же говорил на круглом столе, что самый мрачный прогноз — это усиление раскола элит. И так называемая борьба с коррупцией, и примерно половина кадровых перемещений — это называется «щепки летят». Я, конечно, так не думаю про Тахаутдинова с его авторитетом, просто так не подвинешь. Но люди с таким огромным жизненным опытом, как у Тахаутдинова, когда они смотрят на то, что творится, они могут решить, что лучше отойти вовремя...
ЕСЛИ БЫ НАША ПОЛИТИКА БЫЛА БОЛЕЕ СФОКУСИРОВАННОЙ,
МЫ МОГЛИ БЫ СИЛЬНО РВАНУТЬ
Модератор: Ваш прогноз на следующий год, Марат Рашитович?
Марат Сафиуллин: Я законченный оптимист. Для этого есть не только, скажем так, эмоциональная составляющая, но есть основа. Хотя ждать какого-то роста пока проблематично. Но основа есть, и, более того, те инвестиции, которые уже сделаны, они будут давать результат. А главное: КФУ вошел в программу поддержки топовых университетов в России. Это важно, потому что возрождение, оно действительно идет с образования. Вот Марат Гадыевич говорил о новом технологическом укладе — кто его будет питать?
Модератор: То есть одна из главных точек роста для Татарстана — это Казанский федеральный университет? Согласен с этим.
Марат Сафиуллин: Более того, хочу сказать, что 2014 год будет первым годом реализации «дорожной карты». Напомню, что по новому рейтингу QS по странам БРИКС КФУ вошел в Топ-100, сейчас мы на 79 месте. Но вопрос ведь в другом, 2014 год для нас — это масштабный год, год подготовки площадки для рывка. Поэтому сейчас у нашего университета будет новая парадигма, мы очень серьезно работаем. И я еще раз говорю, что в этой части уже вижу, какие будут в КФУ измеримые, серьезные позитивные трансформации.
Что меня тревожит, что я считаю глобальной угрозой для Татарстана? Да, мы можем подготовить первоклассных специалистов, но вот захотят ли они жить и работать в Татарстане? Понимаете, для того чтобы эти люди остались в республике, надо здесь одновременно генерировать и высококвалифицированные, высокостоимостные рабочие места. А с этим у нас проблема. У нас в экономике генерируют рабочие места, но в обслуге. И есть большие территориальные диспропорции. Сегодня у нас точки роста — это Нижнекамск, вообще Камский регион. А культурный центр и центр притяжения — это Казань, а здесь, наоборот, потенциал предприятий сужается. Более того, структура экономики в Казани становится ну просто заскорузлой.
Модератор: Но это же постиндустриальная столица, здесь на первом месте — университет, наука, финансы...
Марат Сафиуллин: Вот вы сказали про финансы. Самая большая угроза — денег на инновации мы тратим много, но мы их не сфокусировали, мы их размазали, поэтому они не дают результативности. Мы создаем «СМАРТ-Сити» и там университет, создаем Иннополис и там тоже университет. Но не поддерживаем основной — Казанский университет. А если бы наша политика была более сфокусированной, то, считаю, мы могли бы сильно рвануть. Ведь университет — это зеркало любого общества. В КФУ есть новые, весьма высококонкурентные технологии, которые способны существенно продвинуть не только нашу вузовскую науку, но и республику. А если в будущем мы запустим массовый процесс, создадим предпринимательский университет, где человек будет сам себя делать, выходить с какими-то идеями, создавать собственный бизнес, по примеру того же Гарварда, то мы решим все задачи, которые ставим.
ЕСЛИ ПОТЕРЯЕМ «ТАТНЕФТЬ», В ТАТАРСТАНЕ УРОВЕНЬ ЖИЗНИ В ДВА РАЗА УПАДЕТ
Модератор: Вы человек искушенный, в правительстве республики работали, поэтому можете достаточно адекватно оценить: есть угроза потери республикой «Татнефти»?
Марат Сафиуллин: Это вопрос, на который я не хотел бы отвечать...
Модератор: Тогда спрошу по-другому. Просто у нас не все понимают роль «Татнефти» в татарстанской экономике, — настолько существенно это влияет на уровень жизни татарстанцев?
Марат Сафиуллин: Очень существенно. Наши основные социальные программы, наша социальная ипотека — это практически на 60 и более процентов вклад нефтяников и связанного с ними производства.
Модератор: Я всем говорю: если потеряем «Татнефть», в Татарстане уровень жизни в два раза упадет!
Марат Сафиуллин: Во всяком случае, это вдвое снизит наши социальные программы...
Рустам Курчаков: Правильно, тогда по Бернарду Шоу можно сказать: «кто тетку кокнул, тот и шляпку свистнул!»
Марат Сафиуллин: Роль «Татнефти» очень большая. Вот у нас есть сельское хозяйство, которое сильно питает нашу культуру. А нефтяники, действительно, существенно поддерживают село в плане специальных цен, специальных условий в ответственные периоды. Поэтому еще раз говорю, что их вклад в экономику весьма серьезный.
Рустам Курчаков: Как можно понять из ваших слов, наш Казанский университет смотрит на Запад, хотя он был в свое время создан как Императорский университет для обзора на Восток. И кадры вы будете пока что готовить тоже для Запада, потому что здесь, у нас, для них рабочих мест нет. Вы сами сказали: мы готовим первоклассных специалистов, которым здесь работать негде... Я утрирую, естественно, ваши слова, но это для ясности. Почему? Потому что КФУ — это слишком важно для Казани! Слишком важно, чтобы бросить коту под хвост...
Марат Сафиуллин: Я говорил о том, что у нас структурные диспропорции. Например, рост одного сдерживается, скажем так, или отставанием, или разнонаправленным ростом других.
Рустам Курчаков: А к кому обращены ваши претензии? Неужели кто-то со стороны должен прийти и все исправить. Кто же это исправит, если не мы сами?
Марат Сафиуллин: Я говорил о том, что эффект был бы намного лучше, если бы одновременно с нашими трансформациями в КФУ готовились и остальные отрасли, вот и все.
Рустам Курчаков: Так вы скажите, кого для этого надо поменять? Президента? Ректора университета? Или кого-то из проректоров? Кого менять, кто мешает? Кто враг народа?
Модератор: Штаб нужен, единый орган.
Марат Сафиуллин: Я хочу напомнить, что в эпоху социализма был госплан. И на минэкономики были синхронизующие функции. А сейчас роль минэкономики нивелировали до уровня института, у министерства, даже если оно предлагает какую-то политику, нет инструментов для ее воплощения, вот в чем проблема.
Модератор: Вот поэтому и нужен штаб реформ, штаб стратегии...
Марат Сафиуллин: Такой, который не только номинально обладает полномочиями, но и может сконцентрировать ресурсы...
Рустам Курчаков: Вот когда вы выступали, я пометил себе — девальвировать рубль и вернуть госплан. А про малый и средний бизнес вы говорите, что они заражены патернализмом. Но если почитать комментарии малых предпринимателей в «БИЗНЕС Online», они все пишут: «Ради Бога, не мешайте!» То есть они давно поняли, что от государства никакой пользы нет, только бы не мешали... А так среди малого и среднего бизнеса много, извините, и мусора вообще-то, которым надо сказать: ребята, ну-ка давайте, отойдите...
Марат Сафиуллин: Вы что-то очень безжалостный сегодня...
Рустам Курчаков: Ну, почему безжалостный? Я же не принимаю решений и не поднимаю налоги! Просто высказываю свою точку зрения. Например, в «БИЗНЕС Online» я не раз предлагал малый бизнес и часть среднего вообще освободить от всех видов налогов при условии, что производят что-то полезное, а не просто посредники. Почему? Потому что там в основном люди обеспечивают самозанятость, то есть зарабатывают на жизнь, а не сидят на социальном пособии. И государству дешевле освободить их, чем тратиться на бесполезное обложение, от которого эффект близок к нулю — одно расстройство.
Марат Галеев: Поддерживаю вас.
ЭТО ЕСТЬ РОСТКИ НОВОЙ ЭКОНОМИКИ
Модератор: Марат Гадыевич, что нам ждать от 2014 года? Угрозы, вызовы, надежды? Что?
Марат Галеев: Чисто так, риторически, скажу: ждать не надо, надо работать... Основания для оптимизма есть. Если форс-мажоров не случится каких-либо особых, то мы получим умеренный рост. Почему? Потому что есть заделы, есть решения предыдущих лет, есть запуски новых предприятий в этом году... Почему-то мало кто замечает, что у нас в республике появляются принципиально новые предприятия, совершенно современные. Это, например, новые производства в ICL КПО ВС, которые в кооперации с зарубежными компаниями все-таки производят достаточно серьезную продукцию. Это предприятие, которое в конце года было открыто, — светодиодные освещения. Это Сетевая компания, которая производит электротехническое оборудование, в наших разных небольших городах открываются новые заводы. Это производство сапфиров, совершенно адекватное XXI веку — хороший, отличный проект, который выходит на современные технологии.
Это есть ростки новой экономики. Они в 2013 году ничего не дали. Но они готовы, они запущены, и в 2014 году, Бог даст, их первые очереди начнут работать. Значит, особая экономическая зона уже приносит реальный эффект. Кстати, только две такие экономические зоны в России работают прибыльно, а их создано 26 по стране. Создаются у нас в Татарстане и промышленные площадки для развития малого бизнеса во всех муниципальных районах, сейчас 9 готовы, по-моему, где-то на выходе еще 14... Такая инфраструктура включительно важна. Технопарки заработали, некоторые очень эффективны, некоторые не очень пока, но, так или иначе, они в динамике. По сути, это волевые действия по инициативе президента, который не только мечтает вписаться в новый век, но и делает реальные шаги. Они пока не очень замечаются, но они будут давать отдачу. Поэтому прогноз оптимистичный, он, я считаю, более или менее имеет основания.
РАЗДЕЛИТЬ БИЗНЕС И ВЛАСТЬ, ПРЯМО СКАЖЕМ, НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ
Марат Галеев: Крупнотоннажная нефтехимия тоже развивается. Но тут дело в чем? Малотоннажный малый и средний бизнес создается тоже, но, я считаю, что успех там будет только в том случае, если малотоннажный малый бизнес нефтехимии не будет аффилирован. Но если он будет аффилирован, то это стагнация, это монополизация. А все-таки предназначение власти — умышленно создавать конкурентную среду. Эта прописная истина любой эффективно действующей рыночной экономики не стала, к сожалению, частью принятия решений на всех уровнях России. Не стало это таким положением, которым нужно руководствоваться. Потому что так получилось, что в России власть сращена с бизнесом. Путин в свой первый президентский срок, в первое же полугодие в программной речи поставил задачу разделить бизнес и власть. Прямо скажем, не получилось, более того, усугубилось везде. И из этого порочного круга ни один субъект сам по собственной инициативе не выйдет никогда. Здесь нужны решения очень серьезные, но никакая рыночная экономика эффективной не может быть без этого. А у нас очень правильный тезис Путина не просто забыт, как автором, так и окружением, а вообще не вспоминается абсолютно, хотя это прописная истина для любой рыночной экономики. Успех любой страны связан с соблюдением этого святого принципа. Но я, конечно, очень скептически отношусь к тому, что, дескать, была какая-то возможность в 90-е годы набрать честных людей и построить народную «Татнефть».
Рустам Курчаков: Акции народного капитала выпустить!
Марат Галеев: Это такая же утопия, как у Томаса Мора «Город Солнца» и прочие подобные проекты. Они прекрасны, с точки зрения замысла, но они не реализуемы в таком обществе, где существует биологическое существо на двух ногах — человек. Человек так устроен, что это нереализуемо в принципе, и это проверено многократно всей предыдущей историей человечества.
Модератор: Так есть все-таки угроза поглощения «Татнефти»? В связи с последними кадровыми перестановками там...
Марат Галеев: Вы знаете, такие угрозы всегда есть.
Модератор: Не усиливаются они сейчас?
Марат Галеев: Возможно, есть попытки. Но мне кажется, что и возможность устоять есть. Но для этого требуются очень серьезные, концептуального характера, решения в голове иметь и быть готовым их реализовать. А реализовать можно.
ГЛОБУС ТАТАРСТАНА НАМ НЕ НУЖЕН
Марат Галеев: Я очень оптимистично настроен по Казанскому университету. Те заделы, которые есть, — я их называю правильными решениями, — они автоматически не гарантируют успеха. 2014 год не будет решающим, когда мы увидим результаты, но эта дорога в правильном направлении. И, по сути, я согласен с тем, что университет на пустом месте не создают. Рано или поздно тот университет, который планируется в Иннополисе, мне кажется, должен быть кадрово подкреплен Казанским университетом. И это должно быть нечто единое целое, в конечном счете, вряд ли там будет целесообразно создавать на пустом месте. У них свои учебные программы, планы, я понимаю это очень хорошо, но их надо вписывать в существующие университетские структуры. Вот в этом смысле в 2014 году, я думаю, будут просматриваться горизонты 2030 года, будут поставлены реальные цели. И мы должны дорабатывать стратегию на будущее в 2014 году, причем не называть абстрактно цифру «2030», а уже иметь какие-то установки стратегического плана в голове, это исключительно важно.
Рустам Курчаков: То есть горизонт плана по 2030 год?
Марат Галеев: Не конкретный план, а конечные цели обозримого будущего.
Модератор: Вы имеете в виду Леонтьевский центр, питерский, который разрабатывает «Стратегию-2030»? Вы вообще следите за их работой? Просматриваются очертания стратегии? Я как-то скептически отношусь, судя по тому, что они успели презентовать...
Марат Галеев: С самого начала они сами, может быть, несколько легко смотрели на все это. Но по мере углубления, погружения в проблему они сами больше узнают, это очень важно. Все равно нужно что-то делать, никто за нас эту работу не сделает, кто-то извне... Потому что у них тоже порой экзотические вещи. Они так, чтобы в угоду нам подыграть, говорили, что, может, вам, татарстанцам, и не надо идти в мир, а у себя все делать... На это я очень иронично ответил, что уже видел глобус Украины! Татарстан никогда на такие позиции не становился, ни в своей истории вообще, древней, начиная от 1000 лет назад, и сейчас не стоит. Глобус Украины нам не нужен. Я этот глобус посмотрел, забавное зрелище...
Марат Сафиуллин: Марат Гадыевич, а что, у Леонтьевского центра есть какой-то успешный проект?
Марат Галеев: Видите ли, успешных проектов пока ни у кого нет. Но попытку делать — это хорошо.
Рустам Курчаков: То есть хорошо потренироваться на Татарстане и за его счет...
САМЫЕ БЕСПОЛЕЗНЫЕ ПРОГРАММЫ ДЕЛАЮТСЯ ЗА ФАНТАСТИЧЕСКИ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ
Модератор: У меня встречный вопрос: почему Казанский университет с его интеллектуальным потенциалом, с мощными факультетами не создаст свою альтернативную стратегию развития республики? Вбросить в народ и пообсуждать. Вот вы там работаете, Марат Рашитович, скажите, почему? Разработать стратегию на университетские деньги — это стоит недорого...
Марат Сафиуллин: Большое спасибо! Но вы же понимаете, должна быть готовность к изменениям. Можно разработать стратегию, но важно, чтобы она воспринималась... Вот Ульяновскую стратегию разработали мы. Саранскую стратегию разработали мы. Ямало-Ненецкую стратегию разработали мы. Рафаэль Сибгатович подтвердит, мы с Алевтиной Николаевной Кудрявцевой (директор центра экономических и социальных исследований РТ при кабмине РТ — ред.) очень долго и плодотворно над этим вопросом работали. У нас есть свое видение, и есть свои предложения. Мы можем это сделать.
Модератор: Я как раз об этом спрашиваю! Сделайте самозаказ. Ну не дорого это стоит... Раз президент выбрал Леонтьевский центр, вы, как интеллектуалы, предложите альтернативную стратегию.
Рустам Курчаков: Сразу ценность проекта в два раза увеличится!
Модератор: Вот газета «БИЗНЕС Online», которая не имеет госфинансирования, выходит на частные деньги, затеяла же проект «Татарстан-2020». И вы, здесь сидящие, тоже в нем приняли участие, спасибо!
Марат Сафиуллин: Очень приятно, что вы воспринимаете нас, как бизнес-структуру. Но несмотря на это, у нас есть некоторые формальные регламенты. Вот что вы предлагаете? Это означает, что я из бюджетных средств должен почерпнуть некоторые ресурсы...
Модератор: Учить финансовым схемам ваших финансистов я не буду, но думаю, что при 7 миллиардах бюджета Казанского университета потратить 7 миллионов на стратегию республики можно.
Марат Сафиуллин: Поверьте, Леонтьевский центр делает не за такие деньги.
Модератор: Я знаю. Но уверен, что вы за 7 миллионов сделаете хорошо.
Рустам Курчаков: Ну, история показывает, что самые бесполезные программы делаются за фантастически большие деньги. Потому что недостаток стратегического мышления и отрыв от жизни можно прикрыть только на короткое время и очень большими деньгами. Это мы проходили 20 лет тому назад...
Марат Сафиуллин: Здесь есть две вещи. Первое — не хотелось бы идти в конфронтацию с официальными разработчиками стратегии...
Модератор: Да нет конфронтации!
Марат Сафиуллин: Это вам так кажется. Я ведь в госуправлении не один год проработал, все это знаю. И поймите, должна быть готовность к переменам. Я так понял, что разработка стратегии — это больше политическое решение. А как таковой результат пока и не нужен. Если сделать стратегию честно, то понятно же, каким должен быть Татарстан-2020, Татарстан-2030. Я еще раз говорю: нам в Казанском университете по силам это сделать. Но самое главное — как система будет работать...
Марат Галеев: Мне кажется, что для такого рода программы оба подхода имеют право на жизнь. Но взгляд снаружи имеет свою ценность. И я не думаю, что это сразу станет программным документом для реализации — то, что Леонтьевский центр подготовит. Но взгляд снаружи свою ценность имеет. И для Ульяновска, и для Ханты-Мансийска вы внешние, понимаете? Вы смотрите снаружи на ситуацию. В этом ценность большая, кстати. А изнутри мы видим это немножко под другим углом.
Модератор: Приглашайте экспертов, они всегда дадут вам взгляд со стороны.
Рустам Курчаков: Что мы тут университет будем учить... Как говорится, не учи ученого...
НАДО БЫЛО ДАВНО СОЗДАТЬ МИНИСТЕРСТВО ПО ДЕЛАМ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА
Модератор: Ваш прогноз на 2014 год, Ильдус Ахтямович.
Ильдус Янышев: Перед Россией и Татарстаном стоит амбициозная задача: довести долю ВВП среднего и малого бизнеса до 50 процентов. Скажите, пожалуйста, а кто вообще это будет исполнять, кто ответственен за эту задачу? Минэкономики — Марат Рашитович сам признался, — это сейчас статистически-аналитический орган. Не случайно конференцию «Взаимодействие власти и бизнеса» чиновники просто проигнорировали.
Модератор: А вы их приглашали?
Ильдус Янышев: Да, приглашали.
Рустам Курчаков: Один-единственный глава туда пришел.
Ильдус Янышев: Да, один глава, и то по личному знакомству. Понимаете, у нас в России было министерство по делам национальности, у нас есть вице-премьер по Северному Кавказу... А тут мы хотим 50 процентов ВВП получить, но для этого никаких адекватных управленческих инструментов и институтов не создаем. Я вижу, что это просто выстраданное решение, что надо было уже давно создать министерство по делам предпринимательства. Именно как базовый институт, формирующий экономический уклад, формирующий платформу для развития крупных бизнес-процессов. Возможно даже, что это министерство должен возглавить вице-премьер. И тогда не нужны будут все эти многочисленные «семь нянек», у которых дитя без присмотра: минэкономики, агентство инвестиционного развития, омбудсмены, различного рода другие образования, которые так или иначе занимаются предпринимательством. Надо просто-напросто слить их бюджеты, наделить адекватными задачам полномочиями и создать одно эффективное министерство, которое будет работать со всеми структурами, которые регулируют предпринимательство, воспитывают предпринимательство, защищают. То есть надо создать принципиально новый эффективный инструмент государственного управления развитием предпринимательства. Эта инициатива прозвучала на конференции. Я думаю, что мы, предприниматели, были бы благодарны «БИЗНЕС Online», если бы на сайте газеты эту идею начали обсуждать. Я думаю, что Татарстан должен стать пилотным регионом, который создал бы подобного рода управленческую структуру.
Модератор: В Татарстане было несколько структур: комитет по поддержке предпринимательства, АИР... Те, кто их возглавлял, все скандалом закончили, кроме Александра Сергеева...
Марат Галеев: Министерство экономики создает в районах промплощадки, инфраструктуру для малого бизнеса. То есть ваша идея в какой-то мере реализуется на практике.
Ильдус Янышев: Тем не менее все, что до этого было, говорит о том, что дела у предпринимательства обстоят из рук вон плохо. Значит, все это не работало и с задачами не справлялось. Диалога между бизнесом и властью нет. Приходят чиновники на конференцию, произносят приветственные речи и даже не слушают предпринимателя. Они просто уходят после выполнения ритуальной обязанности. Дают грамоты, а выслушать то, что прозвучало, ответить на вопросы — никому в голову не приходит, или просто не хотят.
А НАС СЕЙЧАС ПРИПИРАЕТ ПОЖЕСТЧЕ, ЧЕМ В КОНЦЕ 80-Х - НАЧАЛЕ 90-Х...
Марат Сафиуллин: У нас 2014 год занят, потому что мы уже законтрактовались, у нас работы есть. Обещаю, что в 2015 году я сделаю стратегию Татарстана.
Рустам Курчаков: Можете опоздать...
Марат Сафиуллин: В сутках 24 часа. Если я уже все распланировал, я не могу найти больше времени.
Рустам Курчаков: Ну, Марат Рашитович! Мне даже неудобно это от вас слышать. Кому вы это рассказываете? Я просто волею судеб участвовал в разработке программ. Если надо — сделаешь. Когда по-настоящему припрет. А нас сейчас припирает пожестче, чем в конце 80-х - начале 90-х...
Модератор: Большое спасибо всем за участие в круглом столе. Такие обсуждения вселяют большой оптимизм, тем более когда смотришь на проблемы с разных точек зрения. Надеюсь, 2014 год действительно будет более оптимистичным, чем 2013-й.


Рустам Батыр: «Что происходит с мусульманами Татарстана?»
ПОСЛЕДНИЕ ИНИЦИАТИВЫ МУФТИЯ РТ ВЫБИВАЮТ ПОЧВУ ИЗ-ПОД НОГ ПСЕВДОРЕЛИГИОЗНЫХ ЭКСТРЕМИСТОВ
В минувшие выходные в Булгаре прошел всероссийский Мавлид с участием муфтиев России и президента РТ Рустама Минниханова. Это событие как зеркало отразило в себе те процессы, которые происходят сейчас в духовной жизни татар, считает первый заместитель муфтия РТ Рустам Батыр. В своей статье, написанной специально для «БИЗНЕС Online», он раскрывает последние тренды религиозной жизни мусульман Татарстана, а также подвергает критике татарских националистов, устраивающих День памяти (Хэтер коне), и призывает татар строить Болгар в своей душе.
НАЧАЛО РЕНЕССАНСА
В прошедшие выходные в Белой мечети г. Булгар прошли религиозные торжества, посвященные Мавлиду — рождению пророка Мухаммада. Для мусульман нашей страны мероприятие стало событием всероссийского масштаба, а для Татарстана оно на новом уровне зафиксировало те тренды в духовной жизни региона, которые обозначились у нас в республике в последние годы.
Прежде всего необходимо отметить, что Мавлид в республике Татарстан на уровне руководства ДУМ РТ стал отмечаться только недавно, несколько лет назад, когда в мусульманской общине был взят курс на возвращение к исконному, т.е. традиционному, исламу. При этом и по сей день есть силы, которые хотят запретить нам отмечать этот праздник любви к Пророку и тем самым хранить верность традициям наших предков, а также быть единым со всем мусульманским миром. По факту Мавлид стал местом теологической битвы между сторонниками многовековых ценностей ислама и приверженцами тех радикальных настроений, которые зарубежные эмиссары в разгульные 90-е пытались импортировать на российскую почву.
Новый муфтий РТ Камиль хазрат Самигуллин не только сохранил возрожденный тренд, но и поднял празднование Мавлида на совершенно новый уровень. По его инициативе он прошел с участием муфтиев из разных регионов России, что придало торжествам совершенно другой масштаб. Здесь для общего фона стоит отметить, что за последний год Камиль хазрат сумел добиться того, что и другие исламские праздники у нас в Татарстане обрели новый калибр и звучание. Так, в рамках прошлогоднего Ураза байрам состоялся грандиозный концерт на одной из центральных площадей Казани с участием всемирно известного мусульманского певца Сами Юсуфа, а в рамках Курбан байрам на телеканале ТНВ прошел масштабный марафон по сбору средств в помощь сиротам-инвалидам. Такого размаха прежде никогда не было. Мавлид в Булгарах на всероссийском уровне — закрепил данную тенденцию.
Подобное движение вперед крайне важно для всех татарстанцев и россиян в целом. Ведь оно выступает не только зримым выражением реализации свободы совести и вероисповедания, что значимо само по себе, но и помимо прочего выбивает почву из под ног тех, кто пытается раскачивать ситуацию в нашей стране, используя исламский фактор. Зададимся вопросом: каким образом псевдорелигиозные экстремисты вербуют простых мусульман в свои одиозные ряды? По большому у них счету один аргумент: Россия — враг ислама и потому подлежит уничтожению. Однако сейчас подобная риторика по крайней мере неубедительна. Официальные выходные в Ураза байрам и Курбан байрам, всероссийский масштаб празднования Мавлида — а это только вершина айсберга — плохо вписывается в эту мрачную картину, которую рисуют радикалы, работающие на исламском поле.
Мусульмане с каждым днем все больше осознают, что сегодня в России, и в особенности в Татарстане, создаются все условия для духовной жизни представителей разных вероисповеданий и людей, не исповедующих никаких религиозных взглядов. У нас в духовной сфере не все идеально, но самое главное то, что мы впервые в истории нашей страны живем в условиях религиозного равенства и конфессиональной свободы. Такого прежде по большому счету никогда не было: ни в царской России, ни в Советском Союзе. И этот факт очень не по душе тем экстремистским силам, которые вынашивают недружелюбные планы против нашей Родины. Им нужен совершенно другой расклад.
СВЯТАЯ ЗЕМЛЯ
Булгар в качестве площадки для проведения Мавлида был выбран осознано. Ведь он является тем местом, где в 922 году состоялось официальное принятие ислама нашими предками. И в этом смысле булгарская земля сакральна для исторического самосознания татарского народа. Не случайно, святые молитвы многих татарских шамаилей пишутся на фоне изображения не только Каабы и Медины, но и Булгар, что подчеркивает его особую значимость для татар.
Даже в советские годы татары совершали зиярат («посещение») булгарской земли. Это не было каким-то особым религиозным действом, однако помогало нашему народу сохранять связь со своей древней историей. В начале 90-х, когда все атеистические запреты были сняты, зиярат Булгар превратилось в настоящее массовое движение татарского народа. Десятки тысяч людей ежегодно собираются здесь в день принятия ислама на «Изге Болгар ?ыены», что делает его самым масштабным ежегодным мероприятием, связанное с исламом и татарами, у нас в стране. Ни один сабантуй, даже федеральный, не собирает столько людей.
Для контраста можно вспомнить также «Х?тер к?не» — «День памяти», который посвящен ежегодной годовщине взятия Казани войсками Ивана Грозного в 1552 году. По форме «Изге Болгар ?ыены» и «Х?тер к?не» схожи: и то, и другое призвано пробудить в нас память об истории нашего народа. Однако отношение людей к ним принципиально разное. На «Изге Болгар ?ыены» из года в год приезжает все больше и больше людей (в минувшем году число его участников превысило 60 тысяч). А «Х?тер к?не», наоборот, из года в год теряет своих сторонников (в прошедшем году на него пришло не многим более 100 человек). К слову, этой осенью татарские националисты из Набережных Челнов обращались в ДУМ РТ с просьбой организовать «массовку» для «Х?тер к?не». Видимо, дела у организаторов данного мероприятия совсем плохи. На булгарский же Жиен люди едут сами. Попробуйте в Казани в этот день найти свободный, не арендованный автобус и все само станет ясно без лишних слов.
Мне кажется, причина здесь кроется в двух вещах. Во-первых, «Х?тер к?не» и «Изге Болгар ?ыены» имеют разное эмоциональное наполнение. Первое проходит со знаком «минус», ибо несет в себе негатив, чувство подавленности и поражения. По крайней мере, в такой трактовке оно подается крайними националистами, упускающих из вида тот простой факт, что через сложные исторические перипетии Всевышний Господь собрал под крышей единого дома народы общей теперь для всех нас страны, которой благодаря такому межнациональному сплаву суждено играть особую роль в мировой истории. Вместо того чтобы заниматься ментальным садомазохизмом, преподнося последние столетия жизни татарского народа исключительно в черных тонах, нашим радикальным националистам не мешало быть посмотреть на судьбы российских народов не с позиции разъеденного прошлого, но с перспективы единого будущего. «Изге Болгар ?ыены» в этом отношении, напротив, окрашен знаком «плюс», ибо дарит позитив, душевный подъем и гордость за свой народ, опередивших своих православных соседей в приобщении к великой традиции монотеизма.
Во-вторых, тематически «Изге Болгар ?ыены» напрямую связан с исламом, а «Х?тер к?не» — нет. А ислам все-таки — это нерв татарского самосознания и всей татарской культуры.
На Жиен люди едут исключительно по зову своей души. Из самых разных уголков нашей страны татары стремятся попасть в Булгар, преодолевая сотни и даже тысячи километров. И стар, и млад, на автобусах и машинах. Это воистину народное движение. И началось оно снизу. Да, в последние годы республиканские власти, учитывая массовое скопление людей, подключились к решению организационных вопросов (туалеты, питание, доставка воды и т.д.). А с появлением фонда «Возрождение» святыни Булгара существенно преобразились и пополнились новыми архитектурными жемчужинами и смысловыми центрами притяжения. Однако участие здесь власть предержащих — следствие, а не причина Жиена. Это отклик на потребности и ожидания простых людей.
Люди чувствуют, что Булгар — все больше становится местом духовного единения татарского народа. И то, что муфтии из разных духовных управлений съехались в день Мавлида на эту почтенную землю — тому лишнее подтверждение.
СОБИРАНИЕ НАЦИИ
Последний тренд, который необходимо отметить на примере прошедшего Мавлида — это воссоединение национальной и религиозной жизни татарского народа. Так, сценарий проведения праздника был специально воссоздан в соответствии со старинными татарскими обычаями. И там же, на булгарской земле, муфтий РТ сообщил, что ДУМ РТ для мусульманской общины республики 2014 год объявляет годом возрождения религиозных традиций и обычаев. Подобная инициатива кристаллизует тенденцию последних лет, связанную с желанием преодолеть навязанное части татар арабскими миссионерами примитивное понимание религии, стерилизующее сознание людей от национальной составляющей.
Кстати, Всемирный конгресс татар, в начале своей деятельности позиционировавшийся как исключительно светская организация и в целом дистанцировавшийся от вопросов ислама, в последние годы также стал выразителем данного тренда. Теперь ВКТ ежегодно собирает татарских имамов со всей страны, чтобы с ними сообща содействовать сохранению татарского языка и в целом национального уклада жизни татар.
Вне всяких сомнений, сегодня нам надлежит собирать свою нацию. Все татары без исключения: светские и религиозные, владеющие и не владеющие родным языком — все мы дети одного народа. И потому мы должны научиться преодолевать существующие между нами разломы, не разбрасываться людьми, но беречь каждого, кто любит свой народ. Задача нашего поколения построить Булгар в своей душе — пространство духовности и единения.
(REGNUM)


Башкирский парламент примеряет Рустэму Хамитову новую «шапку»
В УФЕ ПОЧТИ ОПРЕДЕЛИЛИСЬ С ПЕРЕВОДОМ НАЗВАНИЯ ПОСТА ГЛАВЫ РЕСПУБЛИКИ. У ТАТАРСТАНА ОСТАЕТСЯ НА ЭТО УЖЕ МЕНЬШЕ ГОДА
Сегодня стало известно, что депутаты комитета по госстроительству Курултая Башкортостана определились с башкирским вариантом наименования должности первого лица республики. Депутаты профильного комитета без обсуждения отклонили предложенные оппозицией варианты, утвердив наименование «башлыгы», предложенное изначально Конституционным судом республики. Теперь это наименование главы Башкортостана будет вынесено на голосование Курултая, на котором будут приняты поправки в новую редакцию Конституции республики. Эксперты «БИЗНЕС Online» противоречиво оценивают новый вариант и полагают, что переименование президентов в национальных республиках — далеко не главная проблема в стране.
ОТ ХАКИМА ДО ИЛ БАШЫ
Напомним, что закон, запрещающий главам регионов с 1 января 2015 года называться президентами, был принят в 2010 году по настоянию президента РФ Дмитрия Медведева и по инициативе главы Чечни Рамзана Кадырова. Сразу после Кадырова президентские посты были упразднены практически во всех национальных республиках, и к настоящему времени осталось всего два региона, чьи руководители по-прежнему остаются президентами: Башкортостан и Татарстан.
Решением депутатов остались недовольны представители башкирских национальных организаций. Их раздражает, что у слова «башлыгы» есть второе значение — «детская или женская шапочка, капюшон». По мнению лидера исполкома всемирного Курултая башкир Румиля Азнабаева, такое название может «опозорить» главу республики.
Дискуссия о башкирском названии должности с новой силой вспыхнула в Уфе в конце прошлого года. Общественностью и депутатами обсуждались разные варианты. Одним из них было тюркское слово «азамат». Одно из значений этого слова в переводе с башкирского звучит как «основатель», в переводе с ряда других языков — «сильный, могущественный, славный» и даже «гражданин». Исполком всемирного Курултая башкир рекомендовал использовать тюркское слово «хаким» («правитель»). Среди предложенных названий — «югары вакиль» («верховный правитель») и «башлыгы» (калька слова «глава» на башкирском).
Сам президент Башкортостана Рустэм Хамитов ранее высказывался в том духе, что в случае принятия федерального закона о переименовании своего поста в республике распоряжение будет выполнено, но после обсуждения парламентом и общественностью. «Один из вариантов по-русски будет звучать как «глава республики». На башкирском мне нравится вариант «ил башы», что значит «глава территории». В общем, есть варианты, мы работаем над этим», — заявлял журналистам сам Хамитов.
Известный татарстанский публицист и общественный деятель Римзиль Валеев, который в свое время получил филологическое образование в Башкирском госуниверситете, доволен тем, что главу Башкортостана не будут называть хакимом. «В башкирском и татарском языке трактовка слова «хаким» однозначная — это судья. Поэтому я не понимаю, зачем местным башкирским националистам нужно было цепляться за это слово. По всей видимости, их вдохновляет пример Казахстана, где акимами называют глав областей. Тогда опять же вопрос: зачем главу республики принижать и равнять с главой района соседнего государства? По моему мнению, «башлыгы» больше подходит к названию руководителя. По крайней мере, для главы города или района. А то, что еще одним значением этого слова является детская или женская шапочка, то это не имеет значения. Думаю, что башкиры быстро привыкнут к этому слову», — прокомментировал он газете «БИЗНЕС Online» решение башкирских депутатов. «Если дело дойдет до переименования должности президента Татарстана, то у нас уже давно есть хорошее слово, обозначающее первое лицо республики — «ил башы». Еще 10 лет назад композитор Сафьян Ибрагимов написал песню на слова поэта Гусмана Садэ, в которой к президенту Татарстана обращались «ил башы» — глава родного края. Лучше этого названия ничего другого придумывать не надо», — высказал свою точку зрения Валеев.
По его мнению, если за переименованием должности главы республики не последует изменение статуса, то в этом ничего страшного нет. «Проблема смехотворна», — считает он, недоумевая, почему президентом какой-то компании или организации быть разрешено, а президентом одного из ведущих регионов — нет.
ДО РЕПРЕССИЙ НЕ ДОЙДЕТ, НО...
В свою очередь, доцент кафедры регионоведения и исламоведения Института международных отношений, истории и востоковедения КФУ Азат Ахунов уверен, что вопрос о президентстве лежит далеко не в филологической плоскости. «Все понимают, какой посыл несет этот указ. Не выдержав федерального давления, сдал позиции соседний Башкортостан. Если Татарстан доживет с президентом до дедлайна, истекающего 1 января 2015 года, то это только лишний раз подчеркнет особую роль и вес Республики Татарстан в Российской Федерации. Я думаю, что до репрессий дело не дойдет, потому что везде уважают сильных, а не слабых. Кроме того, все принятые во время президентства Дмитрия Медведева указы и решения имеют тенденцию к отмене или пересмотру, а еще целый год впереди», — сказал он газете «БИЗНЕС Online». Так что, по мнению Ахунова, за свою позицию еще можно побороться, например, обратившись в Конституционный суд РФ на тему противоречия договору между органами госвласти РТ и РФ, срок которого истекает в 2017 году, провести референдум и т.д.
По мнению эксперта, само название «президент» никой роли не играет — человеку с реальным авторитетом, который есть у Минниханова, неважно, как называться. «Если дело дойдет до переименования, то варианты на татарском есть. «Башлыгы», которое приняли в Башкортостане — это слишком буквальный перевод «главы», идет от страха сделать шаг влево или вправо. Торжественный, солидный вариант — это, на мой взгляд, «ил башы» или «раис». Турецкий «башкан» также можно рассмотреть (так называется и президент Гагаузии), но это будет выглядеть подражанием Турции», — сказал Ахунов.
«ФЕДЕРАЛЬНОМУ ЦЕНТРУ КАК БУДТО НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ»
Таким образом, после переименования должности первого лица соседнего Башкортостана единственным президентом в национальных республиках останется Минниханов. Напомним, что во время недавней предновогодней пресс-конфренции он заявил следующее: «Не волнуйтесь! Я же сказал: закон принят, до 2015 года (надо переименовать). Название мы еще не нашли... Не я же придумываю... Депутаты решат, у нас время на это есть. Не надо из этого делать какую-то большую проблему — как будет называться (руководитель РТ — ред.)».
Ранее на страницах «БИЗНЕС Online» мнение о наименовании поста первого лица Татарстана высказывал бывший советник президента РТ Рафаэль Хакимов. «Торжественно отметили юбилей Конституции РФ, объявили ее незыблемость и тут же потребовали от Татарстана нарушить статью 77 Конституции РФ, где указано, что субъекты самостоятельно устанавливают свою систему госорганов, переименовав главу республики то ли в хана, то ли в раиса, то ли в хакима. Похоже, в России не осталось других проблем, кроме непослушного Татарстана, который тупо следует Конституции страны и тычет пальцем в нарушения Госдумой Основного закона, и ставит в упрек Конституционному суду неисполнение своих обязанностей», — отметил он.
Позицию Хакимова разделяет и сам Минтимер Шаймиев, который сейчас занимает пост госсоветника Татарстана. В презентованной осенью прошлого года книге «Беседы с Минтимером Шаймиевым», где собраны интервью, взятые у него с января по май 2012 года, приводятся слова бывшего президента о том, что требование отказаться от наименования должности президента к 1 января 2015 года противоречит Конституции РФ. «Когда придет 2015 год и нас спросят, почему вы не выполняете закон, мы ответим, что данный закон противоречит Конституции России. У нас также есть договор между органами госвласти России и Татарстана... Срок действия договора — до 2017 года», — цитируются в книге слова Шаймиева. В любом случае, по словам экс-главы республики, «татарстанский парламент просто не проголосует за изменение наименования».
Известный российский политолог и политтехнолог Виктор Минин в интервью «БИЗНЕС Online» пояснил смысл переименования тем, что происходит сакрализация наименования должности «президент», чтобы оно обладало в головах россиян таким же смыслом, как слово «царь» или «генеральный секретарь», который может быть только один на всю страну. «В России выстраивается иерархия названий. Так что Татарстану надо будет либо принять новое название должности своего лидера или отделиться от России», — отметил политолог.
Заместитель председателя комитета Госсовета РТ по государственному строительству и местному самоуправлению, руководитель фракции КПРФ в татарстанском парламенте Хафиз Миргалимов возмущен принятым коллегами из соседнего региона решением. Он разделяет мнение башкирских националов о том, что слово «башлыгы», скорее, означает головной убор. «Я думаю, президент не должен быть на уровне шапки. Я вообще не понимаю федеральный центр. Им как будто нечего делать — то Универсиада, то Олимпиада, то переименование милиции на полицию... Пусть, наконец-то, займутся экономикой! ВВП стагнирует, цены скачут, ЖКХ грабит, ситуация архисложная, а они придумали переименовать президентов республик. Какая им разница? Разве понятие «президент» мешает главному президенту?» — задается вопросом Миргалимов.


Опрос недели: А вы верите, что дороги Казани лучшие в стране?
ЭКСПЕРТЫ «БИЗНЕС ONLINE» СОЛИДАРНЫ С РЕЗУЛЬТАМИ ВСЕРОССИЙСКОГО СОЦОПРОСА, НО ПРИЗЫВАЮТ ВЛАСТИ НЕ РАССЛАБЛЯТЬСЯ — ХОТЯ БЫ РАДИ ПРЕДСТОЯЩЕГО ЧЕМПИОНАТА МИРА ПО ФУТБОЛУ
На этой неделе портал Superjob.ru опубликовал данные соцопроса о состоянии дорог, проведенного среди 16 тыс. автомобилистов из 15 крупнейших городов страны. Казань стала лидером по числу положительных отзывов, потеснив Москву и Санкт-Петербург. Пятерки и четверки дорогам столицы Татарстана поставили 38% жителей города (для сравнения: Екатеринбург и Уфа — 9%, Нижний Новгород — 5%, Волгоград — 2%). За три года этот показатель вырос в 5 раз. С такой оценкой согласны и большинство опрошенных «БИЗНЕС Online» татарстанских бизнесменов, чиновников и депутатов, которые сравнили дороги разных городов, в которых они недавно побывали. Однако восторги сходят на нет, когда машины сворачивают на второстепенные улицы и во дворы, обеспокоенность вызывает и вопрос, надолго ли такое счастье.
Айдар Абдулхаков — председатель комитета по транспорту и связи исполнительного комитета муниципального образования Казани:
— Здесь дело не в вере. Мне часто приходится бывать в командировках, и я с уверенностью могу сказать, что уровень наших дорог сейчас если не лучший, то один из лучших. Во многом благодаря проведенной Универсиаде. Есть, конечно, пожелания, чтобы они были еще лучше, есть улицы, где все еще необходим ремонт, но это уже плановые капитальные ремонты. Для того чтобы отремонтировать абсолютно все дороги в городе, нам необходимо ежегодное финансирование в таком же объеме, что и при подготовке Универсиады.
Я езжу по проспекту Победы, затем сворачиваю на проспект Универсиады и еду до центра, этот промежуток я оцениваю в пять баллов.
Как долго продержатся в таком состоянии дороги? Здесь вопрос качества и погодных условий. Качество, с которым делали дороги и с которым их принимала государственная комиссия у подрядчиков, думаю, в порядке. Срок годности дорог, по-моему, пять лет, и в случае каких-то проблем, подрядчики должны будут за свой счет их устранить. Так что те дороги, которые сделаны к Универсиаде и которые прошли капитальный ремонт, как минимум пять лет будут оставаться в хорошем состоянии. Другое дело, что дороги, которые под этот ремонт не попали, будут, конечно, ухудшаться еще больше. Но их ремонт — это опять-таки вопрос финансирования.
Фатих Сибагатуллин — депутат Госдумы РФ:
— Нет, я не считаю казанские дороги лучшими, нужно еще очень много сделать для этого. Казань уступает многим городам. Например, в городе Сургут прекрасные дороги, гораздо лучше, чем у нас. Хотя в целом по России не очень хорошие дороги, и их качество оставляет желать лучшего, так как используемые материалы не соответствуют мировым дорожным стандартам. Я сам строил дороги, я проработал в 6 районах, и мне это дело знакомо. Так что я могу сказать, что прослужат эти дороги недолго.
Роберт Гилязов — директор ООО «Инженерно-технический центр» (пассажирские перевозки):
— Я не могу вот так однозначно сказать, что у нас дороги лучшие в России. Но в то же время факт, что в последние годы дороги у нас действительно стали гораздо лучше. И для меня, как предпринимателя, занимающегося пассажирскими перевозками, главный показатель состояния дорог — это то, что мои автобусы ходят по утвержденному расписанию. Это говорит и о том, что дороги хороши и что организация движения поднялась — нет таких пробок, как были раньше.
Рамиль Ибрагимов — директор по развитию бизнеса международного венчурного фонда Runa Capital:
— В рамках экспедиции «StartupСабантуя», совместного проекта IТ-парка и Runa Capital, мы проехали 26 городов России. Мы объехали все столицы Приволжского федерального округа и все города-милионники. Мы колесили везде на автомобилях и достаточно подробно смогли рассмотреть дороги. Поэтому я смело могу сказать, что у нас действительно лучшие дороги в России.
Сколько казанские дороги пробудут в хорошем состоянии — зависит от властей: от городских и от республиканских. С учетом того, что в 2015 году в Казани пройдет чемпионат мира по водным видам спорта, а в 2018 году — чемпионат мира по футболу, я уверен, что нашим властям не захочется ударить в грязь лицом и дороги будут как минимум в том же состоянии или даже еще лучше, чем сейчас.
Марат Галеев — председатель комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству:
— После Универсиады в результате реализации ряда проектов по развязкам и магистральным улицам дороги Казани действительно стали хорошими. Мне кажется, это заметили все. Если сравнивать казанские дороги с дорогами близлежащих городов или, например, с дорогами Самары, Ижевска и Нижнего Новгорода, то, думаю, они нам явно уступают, так как таких объемов работ по развязкам и организации движения никто не провел.
Что касается второстепенных дорог Казани, дорог внутри дворов, то там пока мало что изменилось и нынешнее состояние, мягко говоря, оставляет желать лучше. А те дороги, по которым езжу лично я, они нормальные.
Магистральные улицы, я не сомневаюсь, будут поддерживать в должном состоянии — для этого есть ресурсы. А вот доберутся ли до второстепенных дорог и внутридворовых проездов — вопрос открытый. Для этого нужны огромные ресурсы, а те, что используются сейчас, их просто недостаточно.
Денис Валеев — генеральный продюсер компании «Билетти»:
— Если брать города-милионники, то в Казани, правда, все очень хорошо, ведь миллиарды рублей, которые вложены в развязки, трудно не заметить. А если мы с красивых трасс Универсиады начинаем заезжать во дворы, то окажется, что после празднования тысячелетия города там ничего не делалось. Даже в Ново-Савиновском районе, если с «нарядной» улицы Ямашева свернуть во дворы, там такое творится! Там паркуются просто как в Кабуле, где нет асфальтового покрытия вообще. И ведь люди в таких местах живут! И как они должны ощущать, что ни живут в Казани?
Несмотря на это замечание, дороги Казани просто космос по сравнению с Самарой. Когда-то до Универсиады можно было говорить, что мы на равных с Екатеринбургом, с Уфой, но Игры, конечно, улучшили наше положение. Поэтому теперь у нас, пожалуй, лучше. Хотя Москве и Петербургу мы по-прежнему уступаем, и сказать, что у нас дороги лучше, чем там, нельзя. Там давно существуют институты дорожного строения, там устанавливаются ГОСТы. В нашем же регионе всегда были отклонения от стандартов, а в столицах с этим не шутят, потому что там ездят первые лица государства.
Я живу в самом центре, поэтому могу оценить дорогу на пять баллов, но с минусом. Думаю, стоит подождать весны. Весна все покажет.
Владимир Грицких — депутат Госсовета РТ:
— Конечно, хорошо, что наши дороги признаны лучшими, печально только, что такие дороги не во всей стране. Я тоже считаю, что казанские дороги вполне на уровне московских и петербургских.
Вопрос о длительности нынешнего состояния дорог — это к властям. Хотя учитывая, что в 2018 году у нас пройдет чемпионат мира по футболу, дороги наверняка будут содержать в надлежащем виде.
Я езжу по дороге из аэропорта и могу оценить ее на пять баллов.
Ирек Сулейманов — президент ассоциации предприятий нефтепродуктообеспечения РТ:
— Я ко всему отношусь скептически. К тому же я ведь езжу по этим дорогам и вижу, что пока не все так, как хотелось бы. Сделано, конечно, многое: сделаны хорошие развязки, стало гораздо меньше пробок, но, не смотря на это, нам еще есть над чем работать. К тому же все видят, что творится во дворах.
Сравнение с другим городами, где я побывал, в нашу пользу, однозначно. Ко мне приезжают партнеры из Башкортостана, из Мордовии, из Пензы. Летом прошлого года мы проводили большую спартакиаду партнерских компаний, присутствовали члены 15 представительств: Самара, Нижний Новгород, Тольятти, Чебоксары, Челябинск, Уфа, Москва, Удмуртия, Мордовия и другие. И практически все они отмечали качество наших дорог.
Вопрос в том, надолго ли такое счастье? Я не знаю, насколько была соблюдена технология при прокладке дороги — это во-первых. Во-вторых, посмотрим, как будет развиваться экономика, каков будет сбор налогов и как все это будет поддерживаться.
Что касается моего ежедневного маршрута, то часть дороги — улицы Ершова и Гвардейская — я оценю на четверку, а вторую часть, при въезде во дворы, на единицу.
Рафаэль Алькаев — генеральный директор представительства ГК «ЖелДорЭкспедиция» в Казани:
— По моему мнению, после Универсиады с казанскими дорогами может соперничать только Краснодарский край. Москва, Санкт-Петербург, Пермь, Екатеринбург — хуже. Ижевск — там и говорить не о чем. В Сургуте вообще дорог нет. В декабре был в Хабаровске, там положение тоже не лучшее. Мы не можем конкурировать только с заграницей, а по России у нас, правда, лучшие дороги, лучшие развязки.
Я не могу сказать, как долго продержатся новые дороги. Как бывший дорожник, я считаю, что здесь важен профессиональный подход. Мы же точно не знаем, из какого компонента делался асфальт, что под низ клали — геосетку или что-то еще, какое корыто делали, что в корыте лежит, я всего этого не знаю и не могу сказать. Это покажут ближайшие полтора-два года. Даже уже первая зима может показать.
Я постоянно езжу по улицам Гвардейская и Аделя Кутуя и оценю их в 3,8 балла.
Асфан Галявов — генеральный директор МУП «Метроэлектротранс»:
— Я действительно считаю, что в Казани лучшие дороги России, не считая Москвы. Я был в Кирове, так там дороги как после бомбежки. Я помню казанские дороги прошлых лет, как ездили мои троллейбусы, как они ломались, как лопались колеса и баллоны. У меня водители отказывались выезжать на маршруты, а сейчас жалоб со стороны водителей не поступает. И потом, я сам водитель, езжу день и ночь, и мне очень нравятся наши дороги.
Я думаю, что как минимум в течение гарантийного срока (пять лет) с дорогами будет все в порядке. По тем дорогам, что я езжу, основным магистралям я бы поставил пятерку. Но у нас есть проблемы дворов, и там я дам 4,4 балла.
Азат Хаким — глава группы компаний «Тулпар»:
— Наверное, в исследовании речь шла не о качестве дорожного полотна, а об отсутствии пробок на дорогах. Действительно, новые развязки разгрузили дороги Казани. Но на этом успокаиваться нельзя. Количество автомобилей растет, а значит, неминуемо в городе вновь возникнут пробки. Если говорить о качестве покрытия, то на центральных дорогах асфальт более-менее нормальный, по европейским меркам на твердую троечку. Но на второстепенных дорогах — там же качество значительно хуже. Конечно, все познается в сравнении. Из близлежащих городов, в которых я бывал, плохие дороги в Саратове, в Самаре, Перми да и в Нижнем Новгороде тоже. Более-менее нормальные дороги в Уфе и Чебоксарах. В Москве хорошее качество дорог, но там большие пробки. Свой ежедневный маршрут с работы и до дома по качеству дорог и комфорту езды я могу оценить на пятерку — «долетаю» быстро.
Трудно сказать, как долго продержится такое состояние. Я наблюдал, как клали дороги к Универсиаде. Дорожники очень торопились, хотели успеть в срок и, конечно, о технологии думали в последнюю очередь. Может быть, наши дороги проживут чуть подольше, ведь сейчас большегрузам запрещен въезд в Казань.
Сергей Чернов — заместитель генерального директора группы компаний «КАН авто»:
— Не знаю уж как по отношению к Москве, но дороги в Казани значительно лучше, чем в целом по России. Я в данный момент нахожусь в Тольятти. Это хоть и автомобильный город, но дороги здесь в таком плачевном состоянии, что больно смотреть. Можно сказать, что здесь практически нет дорог. В других городах, где я бывал — а я почти каждую неделю выезжаю в командировки — ситуация разная. Но практически нигде нет таких качественных дорог, как в Казани. Чтобы и полотно было в отличном состоянии, и оборудованы хорошо. Что же касается Москвы, то это слишком большой город, чтобы можно было в целом судить о состоянии там дорог. Есть же центральные улицы, они идеально, можно сказать, вылизаны. И оборудованы по последнему слову техники, и очень качественно. Но есть и дороги внутри жилых кварталов. Там, конечно, еще есть над чем работать.
Антон Мельник — директор по маркетингу компании «Трактерра»:
— Во время подготовки к Универсиаде дороги в Казани, конечно, были ужасные, но после того, как все сделали, они хоть и не стали идеальными, но ездить стало намного легче. Если сравнивать среди тех городов, где я часто бываю, то лучшие дороги, действительно в Казани, затем идет Нижний Новгород, Уфа, Самара, Чебоксары, Ижевск. Причем по качеству дорог три последних города стоят примерно на одном уровне. Если в Чебоксарах и Ижевске дороги плохие, потому что они просто плохие — ямы, рытвины, кочки, то в Самаре они плохие, потому что их мало, они узкие и загружены до предела. Там есть один проспект — Московское шоссе — к которому в принципе претензий у автомобилистов нет. Все остальное настолько узкое, что не заедешь и не выедешь. Я до сих пор с ужасом вспоминаю один из своих приездов в Самару, когда я ехал от въезда в город до центра три с лишним часа. Причем не в час пик.
Тот маршрут, по которому я ежедневно езжу в Казани, смело могу оценить на четверку с плюсом. Единственная проблема сейчас, что дороги не чистят после снегопада. А само качество хорошее.
Думаю, что если с дорогами ничего не будут делать, то года на три их должно хватить. Если вдруг затеют опять какую-нибудь стройку — грузовики пустят — все, и понеслась... И колейность появится. Если образовалась маленькая ямка, ее сразу надо заделывать. Тогда будет все нормально. А у нас дожидаются, пока она не превратится в огромную яму.
Андрей Шумарин — директор концертного агентства «Татконцерт»:
— Я бы не сказал, что в Москве дороги хуже, чем в Казани или что в Казани хуже, чем в Москве. В принципе, они и там и там нормальные. Есть и в Москве места, где идет, к примеру, какое-нибудь строительство, и плохие дороги. Есть забытые Богом места и в Казани. В Новосибирске и Нижнем Новгороде дороги хуже, чем в Казани. Про более маленькие города, такие скажем, как Киров, вообще речь вести не о чем — там они выглядят как после бомбежки.
А вообще мне кажется, что в Беларуси — я там был недавно — качество дорог намного выше, чем в России.
Я постоянно езжу по улице Чистопольской, через «Миллениум». В центре, если в пробку не попасть, то все шикарно. Вот когда мимо Чеховского рынка проезжаешь и уходишь с большой дороги из-под моста на улицу Толстого, там да, проблемы есть — яма на яме.
Но в целом, если сравнивать с 90-ми годами, то это, конечно же, огромный рывок вперед. Трассу Казань — Челны с 90-х годов строят, она с каждым годом все улучшается и улучшается. И мы все ждем — не дождемся, когда же ее, наконец, достроят и между крупнейшими городами республики появится нормальная четырехполосная магистраль.
Андрей Лебедев — гендиректор ООО «Студия Аlien»:
— Я в прошлом году как раз проехался по городам Поволжья. И в Казани дороги, конечно, лучше, чем в Самаре или Саратове, намного лучше, чем в Волгограде. Там караул с дорогами. И полный ужас с дорогами в Ульяновске. Но то, что казанские дороги лучше московских — это вряд ли. Есть еще такие нюансы, как качество строительства этих самых дорог. Видимо, у московских дорожников опыта все-таки побольше, или требования к ним повыше. Я не специалист по дорожному строительству, но как водитель я могу сказать, что частенько у нас бывает так, что дорога новая, но она уже как стиральная доска. То ли наши дорожники «подушку» делают жиденькую, то ли еще не научились выводить поверхность идеально ровно, то ли техника еще не везде хорошая. Есть действительно участки замечательные, а есть такие, где она вроде бы и новая, а уже «гуляет».
Меня, вообще, поразили дороги в Краснодаре и в его окрестностях. Причем это не те дороги, которые к морю идут. Мало того, что они качественные, ровненькие, идеальные — видно, что не просто основательно делаются, они еще делаются очень грамотно. Там сразу же на трассах через каких-то 10 километров закладываются путепроводы для будущих развязок. Развязок еще нет, дорог нет, а путепровод уже закладывают, представляете? Так что в Краснодаре дороги однозначно лучше, чем в Казани.
Свой ежедневный казанский маршрут могу оценить на твердую четверку. Так получается, что я езжу в основном по универсиадским трассам. Но когда съедешь на прилегающие дороги, которых при подготовке к Универсиаде не касались, то там, конечно, полный ужас — ямы, колдобины... Дворовыми дорогами Казани, конечно, еще предстоит заняться.
Если уж копать далеко и глубоко, у нас ведь даже руководство страны признает, что наши дороги вдвое-втрое дороже обходятся государству, чем в Европе. Если у нас дорог за год строится столько, сколько в Китае за две недели — ну о чем тут говорить? Их в принципе мало, поэтому они и работают на износ. Если бы было больше, может быть, и служили бы дольше.
Сколько времени казанские дороги останутся в хорошем состоянии, я могу только предполагать. Думаю, что недолго, учитывая, в каких условиях они делались. Я так понимаю, что весной нас будет ожидать много «сюрпризов», а через три года полностью надо будет менять покрытие.


Правительство РФ одобрило законопроект о крупных штрафах для «телефонных террористов»
Правительство РФ одобрило проект закона об увеличении штрафов за ложные сообщения о готовящихся актах терроризма. Об этом сообщается на сайт кабинета министров РФ. Законопроект вносится в Госдуму.
Законопроектом предлагается дополнить статью 207 УК РФ ("Заведомо ложное сообщение об акте терроризма") частью второй, в которой предусматриваются квалифицирующие признаки состава преступления: причинение крупного ущерба либо наступление иных тяжких последствий, а также устанавливается наказание за совершение данных преступлений в виде штрафа в размере от 200 тыс. до 500 тыс. рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от 18 месяцев до 3 лет либо лишением свободы на срок до 5 лет. Крупным ущербом для целей указанной статьи признается ущерб, сумма которого превышает 1 млн. рублей.
В настоящее время штраф составляет до 200 тыс. рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 18 месяцев.


Как слово на Кавказе отзовется…
Денис Соколов, Ирина Стародубровская, Екатерина Сокирянская и Екатерина Капустина о «традиционном» и «нетрадиционном» исламе
«Этнические и религиозные конфликты», «традиционный и нетрадиционный ислам», «экстремизм», «терроризм»… Эти термины прочно закрепились в лексиконе обывателей. Но могут ли ими пользоваться эксперты, описывающие процессы на Северном Кавказе? Откуда взялись эти понятия? Породил ли их научный дискурс? Или при помощи этих категорий сами кавказцы осмысливают новую реальность? Как должны вести себя исследователи в условиях, когда использование спорной терминологии порой оборачивается для жителей региона вполне конкретными юридическими и политическими последствиями?
Эти и другие вопросы обсуждали известные кавказоведы Денис Соколов, Ирина Стародубровская, Екатерина Сокирянская и Екатерина Капустина на рабочем семинаре «Трансформация сельских сообществ Кавказа: методы исследования, полевые данные и интерпретации». Мероприятие было организовано Центром социально-экономических исследований регионов RAMCOM и НП «Кавказское сотрудничество». Площадку для полемики экспертов предоставила Филипповская школа (Москва).
«КАВПОЛИТ» предлагает вниманию читателей фрагмент дискуссии, посвященный использованию понятия «традиционность» применительно к исламу. Поводом для обсуждения здесь послужила статья Ирины Стародубровской «Сказка о халифате и правда о терроризме».
Денис Соколов:
Тезис, который я собираюсь озвучить, это тезис сомнения. Мне хотелось бы обсудить тему разделения ислама на «традиционный» и «нетрадиционный». Эти термины приняты в экспертном сообществе и достаточно активно используются. Получается такая когнитивная картинка. С одной стороны она вроде бы экспертная, но с другой — она легко воспринимается администрациями, и республиканской, и федеральной, потому что значительно упрощает процесс управления насилием: есть хорошие ребята – традиционные и плохие – нетрадиционные. А поскольку имеется только два ресурса управления – деньги и войска – решения принимаются соответствующие: сюда мы пошлем деньги, а туда – войска.
В то же время результаты полевых исследований, которые я проводил на протяжении трех лет, показывают, что есть ислам как таковой и есть интерпретации заинтересованных групп. Допустим, группа при Духовном управлении мусульман Дагестана ассоциирует себя с Саидом Эфенди Чиркейским, погибшем полтора года назад от взрыва смертницы. Его последователи довольно четко себя маркируют, и, по сути, образуют корпорацию, получающую от власти определенные преференции. И если устаз сглаживает максимализм молодых учеников – то с точки зрения власти это оправдано.
Возникают сообщества и вокруг других шейхов. Некоторые из них в том же Дагестане представляют, скажем так, не совсем лояльный властям ислам. Но, в принципе, мы имеем здесь дело с некой палитрой. И четко обозначить, где заканчивается то, что называется салафией и начинается то, что называется традицией, не представляется возможным.
К примеру, суфийский шейх Мухтар Кяхулайский очень хорошо воспринимается салафитами. Он находится внутри шариата и во многом выполняет роль не только шейха, но и алима. Для многих кумыков, которые перестали быть суфистами и либо называют себя салафитами, либо говорят, что они исповедуют чистый ислам, Мухтар Кяхулайский является авторитетом.
Таких примеров множество. В связи с этим, мне представляется, что разделение на «традиционный» и «нетрадиционный» ислам не совсем правильно. В том числе с политической точки зрения.
Ирина Стародубровская:
Два вводных замечания. Первое. Я думаю, что вся терминология, которая нами используется, – плохая. Ну никак не получается найти подходящий термин. Ваххабизм несет понятно какую смысловую нагрузку. И не объединяет все движения, скажем так, молодежного ислама (назовем его пока так, чтобы было проще). Обозначать представителей этих течений словом «салафиты» тоже неправильно, потому что не все они таковыми являются. Термин «чистый ислам» довольно неоднозначен. То же касается «нетрадиционного ислама». И те, кого мы маркируем таким образом, не очень довольны, когда их так называют. Но тем не менее из всех плохих терминов последний мне кажется наиболее приемлемым. В первую очередь потому, что он четко демонстрирует прерывание преемственности в межпоколенческих отношениях, а это мне представляется очень важным фактором сложившейся ситуации. Но я ни в коем случае не держусь за него, поскольку все равно есть ощущение, что хороших терминов попросту нет.
Если бы, как сказал Денис, разделение на «традиционный» и «нетрадиционный» ислам было привнесено в дискурс экспертами и использовалось администрацией, то я бы согласилась с озвученными доводами. И на этом можно было бы поставить точку. Но у меня есть ощущение, что все обстоит не совсем так.
На мой взгляд, само общество осмысливает себя в этих категориях. Оно пытается таким образом разобраться в себе, ищет новые смыслы, ценности, цели. И если мы скажем: «Ребята, вы неправильно себя осмысливаете», — мне кажется, мы станем мало что понимать в происходящем на Северном Кавказе. Я думаю, вопрос надо поставить немного по-другому. Почему общество описывает себя именно в этих категориях? Почему для описания как религиозных, так и совсем других проблем оно использует именно этот дискурс?
Второе, что я хотела сказать: я не специалист по исламу ни в коей мере. Я не знаю, по каким признакам исламоведы различают «традиционный» и «нетрадиционный» ислам. И не хочу влезать в эти дискуссии, а также что-либо комментировать на эту тему.
Меня интересует жизнь общества. Я смотрю на проблему только с точки зрения социальных отношений. И в этом контексте мне представляется действительно важным ответить на вопрос, насколько разделение на «традиционный» и «нетрадиционный» ислам порождается религиозным отличием, а насколько – другими факторами, хотя при этом маркируется как религиозный конфликт.
Для людей, которые втянуты в конфликт, это разделение реально. Если мы рассмотрим ситуацию в любом кавказском селе, где имело место вооруженное противостояние, мы увидим, что начиналось все именно с этого разделения. И мне не совсем ясно, как мы на уровне экспертов и администраторов можем уйти от подобной классификации.
Екатерина Сокирянская:
Я согласна с Ириной Викторовной в том, что используемое аналитиками деление реально существует в умах людей. Они так воспринимают конфликт. Описывая реальность, исследователь должен оперировать какими-то понятиями и терминами. А используя термины для объяснения социальной картины, мы неизбежно ее упрощаем.
Кроме того, очевидно, что термины, категории и прочие аналитические конструкты, при помощи которых мы описываем конфликт, могут быть использоваться и его сторонами, участниками. А в их интерпретации терминология обретает уже собственную жизнь. Мы за нее больше не отвечаем.
Когда мы говорим и пишем о том, что на Кавказе есть «традиционные» и «нетрадиционные» мусульмане, мы всегда отмечаем, что границы между течениями в достаточной степени размыты. И обязательно подчеркиваем неоднородность фундаментальных мусульман по идеологической ориентации и степени радикализма. Объясняем, что среди так называемых «нетрадиционных» мусульман есть мирные, есть воинствующие, а есть и те, кто придерживается радикальных взглядов, но при этом не берет в руки оружие. Мне кажется, это в достаточной степени конкретизирует картину.
Представим теперь, что мы откажемся от этих категорий. Разделение на «традиционных» и «нетрадиционных» все равно останется, эта категоризация появилась до нас и существует помимо нас в объективной реальности. Но, если мы продолжим разъяснять, что фундаментальные мусульмане различны и взаимодействовать с ними надо по-разному, мы сможем способствовать более адекватному пониманию ситуации за пределами региона.
Все мы видим, как за последние полгода-год изменилась обстановка в том же Дагестане. Протестные и радикальные настроения заметно усилились в результате репрессивных действий властей, которые перестали разделять умеренных и радикальных фундаменталистов. Но если можно радикализовать людей, можно их и дерадикализовать. А значит, нам надо продолжать разъяснять и дифференцировать, иначе силовики будут еще больше упрощать ситуацию и усугублять ее своими действиями.
Денис Соколов:
Во многом мы сами создаем когнитивное поле. Иногда последствия бывают очень жесткими – как, скажем, в случае с гимринцами или балахинцами. Их называют врагами государства, и они себя таковыми начинают чувствовать. То есть сначала то или иное сообщество неким образом идентифицируют, а уже затем у членов этих сообществ появляется соответствующая идентичность. Когда общаешься с людьми в Гимрах или Балахани, видишь, насколько болезненно они относятся к тому восприятию, которое на них уже наложено.
Да, мы общаемся с людьми, которые довольно четко артикулируют свою позицию. Ирина Викторовна предложила условно называть таких мусульман приверженцами «молодежного ислама». Но они разные по возрасту. В упомянутых уже Карамахи, Губдене, Гимрах все истории конфликтов начинались с людей зрелых.
По сути, сам конфликт затрагивает интересы небольших групп. Допустим, каков процент джамаатских в Карамахи? Где-то десять процентов. И примерно тридцать процентов тех, кто близок к номенклатуре. Если взять любое другое село – Карата, Губден и так далее – процент людей, которые занимают какую-то ярко выраженную позицию, приблизительно одинаков: пять-десять процентов.
Эти группы пытаются мобилизовать людей вокруг своей позиции. А для этого необходимо выстроить внятную идеологию. И если снаружи маркируют эту идеологию как салафизм, они будут идентифицировать себя как салафиты. Потому что им это нужно. По большому счету, для некоторых это и жизнь, и бизнес – в смысле дело жизни.
Что касается основной массы мусульман, то их переход из так называемого «традиционного» ислама в «нетрадиционный» обусловлен разными причинами. Как правило, люди тянутся к тем, кто в большей степени разбирается в исламе, и просто занимают более последовательные позиции. Однако дискурс «традиционный-нетрадиционный» распространяется и на них. Но здесь речь уже идет о 80-90 процентах сельчан.
Екатерина Капустина:
Небольшой комментарий по терминологии. Я никогда не занималась исламом. Но эта тема сегодня настолько обсуждаемая, что, даже говоря о чем-то другом, невольно к ней возвращаешься. Надо сказать, я никогда не слышала, чтобы на Северном Кавказе использовали термин «нетрадиционный ислам». Если уж хотят как-то обозначить эту совокупность направлений, то говорят «ваххабисты». Не «ваххабиты», а именно «ваххабисты».
Я жила в одном дагестанском селе, в доме последователей Саида Эфенди Чиркейского. То есть в доме его мюридов. Людей, которых никак нельзя отнести к «нетрадиционным» мусульманам. Девушки в этой семье ходят в хиджабах. Как-то я сфотографировалась с ними. И когда показывала этот снимок в Махачкале, зачастую реакция была довольно нервной: «Ох уж эти ваххабисты!».
Это говорили люди из столицы, которые настроены в принципе против ваххабизации, хиджабизации и прочего. Для них «ваххабисты» — это категория Другого. Собирательный образ не твоего течения.

Термин «нетрадиционный ислам» лично мне не очень нравится. Мне кажется, он несет некоторую опасность. Помимо того, о чем уже говорилось, тут важен еще контекст. Президент страны обозначил курс на традиционные ценности. Все традиционное теперь воспринимается как позитивное, а нетрадиционное – как негативное. Достаточно сказать, что борьба с нетрадиционными сексуальными отношениями ведется на официальном уровне. В этих условиях термин «нетрадиционный ислам» превращается в некую стигматизацию, указание на нечто плохое. Это может привести к еще большему прессингу в отношении последователей некоторых исламских движений, которые без того уже обвинены во всех грехах.
Денис Соколов:
Дело еще и в том, что никто сейчас не в состоянии дать определение «традиционному» исламу. Я слышал лишь одно такое определение – от богослова и администратора. Скажем так, он имеет отношение к исламскому образованию на государственные деньги. Во время нашей дискуссии он пытался предложить разные формулировки. Но соглашался, что они уязвимы. В конце концов он сказал: «Ну, хорошо! Традиционный ислам – это когда мы платим наши деньги нашим имамам». Это тоже не очень верное определение, способное многих незаслуженно обидеть.
Понятно, что это не та позиция, которую поддерживают люди, исповедующие ислам в том виде, в каком его исповедовали их отцы и деды. Для них «традиционный ислам» подразумевает соблюдение совершенно определенных традиций конкретного рода, села и так далее. Эта позиция обидит людей, которые, подобно одному из моих собеседников в Ингушетии, говорят: «Я люблю христианство, а в исламе я живу».
Тем не менее эта позиция сформирована. И сформирована она во многом из-за разделения ислама на «традиционный» и «нетрадиционный». Понятно, что проще поделить на две части, чтобы оперировать некой когнитивной конструкцией для дальнейшего описания историй конфликтов.
Но тут есть два момента. Во-первых, это неправда. По крайней мере, я не нашел подтверждения тому, что такое разделение существует в природе. И я здесь не одинок. А во-вторых, это опасно. В Дагестане, например, принят закон о ваххабизме. Мы не можем определить, что такое «традиционный» и «нетрадиционный» ислам, а юридические последствия уже существуют. Катя уже затрагивала тему радикализации перед Олимпиадой. Почему она происходит? Да потому что силовики, образно говоря, «хватают за бороду» всех без разбора.
Екатерина Сокирянская:
Но, мне кажется, никто из нас не использует эти два термина жестко и для объяснения всех проблем региона. Мы отталкиваемся от понятий «традиционный» или «нетрадиционный» ислам, когда хотим в самых общих чертах объяснить суть конфликта на Северном Кавказе. Затем уточняем, что и традиционалисты и фундаменталисты бывают разные, есть, например, суфии, который поддерживают джихад и салафиты, которые его активно не поддерживают. Мы не можем обозначать противостояние в терминах «суфии – салафиты», потому что это неприменимо, например, к Кабардино-Балкарии. Мы не использует термин «ваххабизм», потому что он неверный и воспринимается как оскорбительный.
Надо также учитывать, что мы проводим исследования в условиях вооруженного конфликта. Это особая ситуация. Причин у этого конфликта много и истоки разные: экономические, политические, земельные, территориальные, религиозные. Но когда проливается кровь, когда политический конфликт перерастает в вооруженный, он конструируется в очень жестких идеологических терминах, хотим мы этого или нет. Какими бы ни были причины и истоки, например, осетино-ингушского конфликта, с того момента как в 1992 году пролилась кровь, он маркируется как осетино-ингушский и этнический. Мы можем в целях политкорректности использовать эвфемизмы, но они не будут отражать реальность.
И еще: мы анализируем позиции сторон, причины, истоки и движущую силу конфликта. И позиции активных лидеров, которые, как ты, Денис, говоришь, эти вопросы четко артикулируют, важны для объяснения конфликта и его разрешения. Конечно, необходимо понимать восприятие конфликта и рядовыми участниками конфликта и разными вовлеченными группами. Но, прежде всего, мы подвергаем анализу действия лидеров, за которыми идут люди. А лидеры обычно формулируют свою идеологию в четких и жестких терминах.
Ирина Стародубровская:
Я думаю, прежде чем решать, какой ответ правильный, надо понять, на какой вопрос мы отвечаем. Если мы отвечаем на вопрос: правда ли, что все мусульмане на Северном Кавказе делятся на «традиционных» и «нетрадиционных», – то, конечно, нет. Если мы отвечаем на вопрос: правда ли, что общество осмысливает себя и маркирует процессы политического и социального конфликта в этих терминах, — то мой ответ: да, это факт.
Более того, когда та или иная группа мусульман называет себя «молящимися», подчеркивая, что они не относятся ни к салафитам, ни к суфиям, они тоже осмысливают себя в рамках «традиционного – нетрадиционного» ислама. Для них важно выйти из этой дихотомии. То есть разделение все равно присутствует.
Почему это так? Я думаю, что это один из наиболее принципиальных вопросов. У меня есть гипотетический ответ. Не уверена, что он на сто процентов правильный, но тем не менее.
Гипотеза следующая. В религиозных терминах маркируется конфликт, который, наверное, сейчас является основополагающим для понимания того, что происходит на Северном Кавказе. А именно – конфликт межпоколенческий.
Если осмыслить происходящее в этом ракурсе, то проявление межпоколенческого конфликта, это наиболее яркое свидетельство того, что мы наблюдаем слом традиционного общества.
Что происходит? Происходит разрыв межпоколенческой передачи ценностей. Почему так случилось, в общем, тоже понятно. Реальность изменилась настолько сильно, что социальные практики молодого поколения не могут повторять социальные практики старшего. То есть рецепты предшествующих поколений перестают работать.
Молодежь ищет собственные способы решения проблем, вырабатывает свою систему ценностей. И тем самым противопоставляет себя предшествующему поколению.
Почему задействуется религиозная тема? Согласно моей гипотезе, это происходит потому, что традиционное общество хоть и размывается, но все-таки не полностью. Оно пока не демонтировано. И если в других странах межпоколенческий конфликт может проявляться в культуре хиппи, панков и так далее, то для северокавказского общества это еще невозможно. Оно должно маркировать этот конфликт в общей базовой системе, которая так или иначе приемлема для традиционного общества. В этом смысле религиозная тема для них достаточно комфортна. Дело в том, что, как мне объясняли, в исламе признается право младших возражать старшим именно по вопросам веры. Во всех других случаях это не допускается.
Есть еще несколько моментов, которые, на мой взгляд, объясняют запрос молодежи на радикальную исламскую идеологию. В первую очередь это запрос на четкую систему норм. Потому что в обществе, где разрушаются традиционные регуляторы, очень важно найти некую систему координат, не зависящую от людей. В условиях межпоколенческого конфликта эта система еще и не должна быть связана с авторитетом старших.
Молодым людям также важно иметь сообщество, в котором эта система норм неоспорима. И ислам дает им такое сообщество. Так что религиозная маркировка имеет серьезные, объективные основания. И если мы просто скажем, что она неправильная, мы перестанем что-либо понимать в происходящем.
Конечно, межпоколенческий конфликт в той или иной мере есть в любом обществе. Но далеко не всегда он связан с таким глубоким межпоколенческим ценностным разрывом. Кроме того, именно сейчас ломается система, в целом построенная на принципе диктата старших над младшими. Все это и порождает столь болезненные процессы.
Екатерина Капустина:
Если это проблема межпоколенческая, то как быть с теми селами, из которых в 1970-е годы отправляли женщин учиться в вузы, а в 2000-е это стало уже почти невозможным? Во многом из-за актуализации ислама в обществе. Причем любого.
И что мы подразумеваем под традиционным обществом? Ведь для нынешнего поколения традиционным является советское общество, которое ранее сломало предыдущее традиционное общество, сформированное после Кавказской войны, которое в свою очередь сломало традиционное общество шамилевского времени и так далее. И эти матрешки бесконечны.
Я согласна с тем, что фактор возраста в актуализации ислама присутствует. По разным причинам. Но мне кажется, сегодня все, кто пришел к исламу, находятся по одну сторону баррикады. Нельзя сказать, что последователи Саида Эфенди Чиркейского – это старшее поколение, а приверженцы «Ахлю сунна» – молодые ребята. Тем же пресловутым «тюбетеечникам» по 20-30 лет.
Денис Соколов:
Я опрашивал порядка 200 человек – молодых людей, им всем до 35 лет, – которые не поддерживают Духовное управление. Более половины говорят, что они не салафиты и не имеют никакого отношения к «Ахлю сунна». По их словам, они просто мусульмане и стоят на позиции ислама.
Из этих 200 человек примерно 170 начинали свою, так сказать, личную исламизацию с того, что принимали вирд у Саида Эфенди Чиркейского. Год-полтора они были «зелеными тюбетейками». Затем, разочаровавшись, ушли из суфизма. По разным причинам. Одна из которых – неуклюжее участие государства в делах религии.
Ирина Стародубровская:
Несколько слов о том, является ли советское общество традиционным. У меня, да и не только у меня (эту позицию разделяют многие исследователи) есть ощущение, что, по базовым признакам, советское общество законсервировало традиционную институциональную структуру. Если уж совсем упрощенно: коллективизм, а не индивидуализм; иерархии, а не горизонтальные связи; культурная унификация, а не культурная дифференциация. А в реальной жизни все это могло, естественно, проявляться очень по-разному, и исследователи эту разницу фиксируют.
Что касается межпоколенческого конфликта, его не стоит понимать столь плоско. Как будто кто-то взял ткань общества и нарезал на поколения. Где-то межпоколенческий конфликт проявляется более явно. Где-то вообще не проявляется. Где-то люди ощущают потребность в новых ценностях, но абсолютно не хотят себя жестко противопоставлять старшему поколению. А где-то старшие начинают поддерживать молодежь. В том же Дагестане эта мозаика очень пестра. В моей практике тоже много случаев, когда люди начинали с суфийского ислама, потом приходили к самостоятельному поиску смыслов. Я не вижу здесь противоречий с тем, что я говорю.
Я хотела бы прокомментировать еще некоторые моменты по поводу традиционного общества, модернизации и прочего.
Если мы посмотрим, где сейчас появляются центры противостояния «традиционного» и «нетрадиционного» ислама, то увидим два таких очага. Во-первых, это очень традиционные села, в которые по тем или иным причинам проникают новые взгляды, новые модели институциональных отношений, из-за чего возникают конфликты. Во-вторых, это города, откуда в 1990-е произошел значительный отток русского населения и образованных местных жителей (с чем, кстати, очень серьезно связана демодернизация в регионе после советского периода) и куда хлынул поток сельчан. В результате чего село стало «переваривать» город.
И в том, и другом случае мы имеем дело с процессом разрушения традиционного общества. Здесь мы проходим период обычной модернизации, которая была в самых разных странах. Если кто-то представлял ее как марш стройных колонн к светлому будущему, то, безусловно, мы этого не видим. Но мне кажется, что модернизация никогда такой и не была. Это период, когда регуляторы традиционного общества уже не работают, а современные – еще не сформировались.
Для любого общества это чрезвычайно болезненный, тяжелый период. И на Северном Кавказе мы этот процесс как раз и наблюдаем. Поэтому я не согласна с теми, кто утверждает, что в регионе сейчас происходит демодернизация.
Последнее время я беру интервью у молодых людей, которые по нашей классификации относятся к «нетрадиционным» мусульманам (естественно, мирным). Часть из них – это абсолютный постмодерн. Ребята не имеют официального высшего образования, но невероятно активно занимаются самообразованием. В обычной жизни они могут быть представителями свободных профессий или проектными менеджерами. На самом деле, активный антигосударственный протест – это тоже признак постмодерна. При этом они совершенно не замыкаются в рамках восточной, исламской культуры. Могу сказать, что последними темами наших с ними обсуждений были романы Солженицына, а также антиутопии Оруэлла и Хаксли. Так что говорить о демодернизации, только исходя из того, что новое поколение на Северном Кавказе имеет свою специфическую систему ценностей, я не готова.
Екатерина Сокирянская:
Модернизацию не стоит рассматривать как некий однонаправленный процесс, приводящий к итоге к секуляризации, атомизации, вестернизации общества. Применительно к северокавказскому региону я считаю более точным термин «трансформация». В каком направлении идет эта трансформация пока непонятно.
Разложение традиционного общества на Северном Кавказе началось очень давно. XIX век был периодом очень активной трансформации. И я не согласна с тем, что советская система законсервировала традиционное общество и трансформация началась в новой России. Напротив, коллективизация и депортации, например, подорвали семейственность, уничтожили экономическую базу большой кавказской семьи. Чеченские тейпы, например, были значительно ослаблены, надолго рассеяны по казахской степи.
На Кавказе есть разные группы, называющие себя родственными. Есть реальные группы родственников, это родовые ветви, фамилии. В них концепция родства максимально приближена к биологической, хотя иногда эти группы инкорпорируют отдельных членов или даже семьи не родственников. В частности, ингушские фамилии иногда принимали чужих, но даже спустя сто лет об этом не забывают и при необходимости, могут напомнить самим таким родственникам.
Есть и большие социальные группы, которые давно не являются родственными, но использую идиому родства. Например, чеченские тейпы. Они давно невероятно разрослись и роднятся друг с другом, но все равно имеют легенду об общем происхождении от единого праотца.
У жителей каждой республики Северного Кавказа есть свои социальные, культурные и религиозные особенности. И все же кавказцы, в целом, отличаются от жителей, скажем, Средней полосы России. Процесс трансформации и модернизации на Кавказе всегда проходил иначе, общество гораздо менее атомизировано, и, как следствие, традиционные практики и институты здесь сильнее.
Я не согласна с тем, что исламизм стоит объяснять как следствие межпоколенческого конфликта и с тем, что это явление сугубо молодежное. Во-первых, к фундаментальным мусульманам себя относят люди разных возрастов. Во-вторых, если конфликт поколений и происходит, то прежде всего, потому, что родные боятся за своих детей и их безопасность. Если бы не было фактора страха, конфликт перемалывался бы значительно легче. Разрыв с более традиционными ценностями отцов свойственен каждому новому поколению. Если он и присутствует, то это лишь один, незначительный элемент уравнения.
Я объясняю фундаментализм на Северном Кавказе как политику идентичности, протестный проект исламской альтернативы в условиях разлагающегося светского государства.
Денис Соколов:
Я согласен с Катей в том, что семейно-родственные группы трансформируются. Тем не менее они работают. Но сначала о том, что касается «традиционного — нетрадиционного» общества, модернизации — демодернизации.
Мне кажется, эти термины — своего рода ширмы, завешивающие реальные процессы. Что такое традиционное общество? Оно разное везде, потому что традиции везде разные. В Кабардино-Балкарии — это одна история, в Дагестане — другая. Но что между ними общего? Что вызывает конфликтную ситуацию?
Есть одно село. Достаточно известное. Там сбили кресты с башни, принадлежавшей местной знати.
Молодых людей, сбивших кресты, поймали. Они не признаются, но согласились восстановить кресты. Все понимают, что это сделали они. Но суть не в этом. Самое интересное, что из пяти человек, которых маркировали как салафиты, четверо были потомками зависимых от владельцев башни людей.
То есть внутри сообщества конфликт был маркирован дополнительно. Другими словами, есть версия для экспертов, которым рассказывают про нехороших салафитов: мол, мы с ними боремся и уже практически победили. Но внутри сообщества существует совершенно другой дискурс — о продолжающейся конкуренции семей.
Вражда между знатными и, скажем так, менее знатными тухумами сохранилась. На них наслаиваются ужасные истории времен коллективизации и прочее. Вспомнить хотя бы Андзора Астемирова — одного из бывших лидеров подполья. Он же был из очень знатной семьи, которую полностью разгромили во время коллективизации. В 1960-х годах семья вернулась на родину. Но так и не смогла восстановить свои позиции.
И еще — несколько слов по поводу молодежи. Конфликт поколений существует везде. Но мои полевые исследования никак не подтверждают тезиса о том, что конфликт на Северном Кавказе именно межпоколенческий. Кавказские общества умеют его выровнять. Скажем, в известном селе Гагатли конфликта внутри джамаата нет. Это очень традиционное село, сохранившее джамаатскую структуру.
Таких примеров масса. Поэтому каждое сообщество нужно описывать отдельно. Иначе получается, что мы сами себя успокаиваем — это «традиционное», это «нетрадиционное», а здесь — конфликт поколений. И начинаем подгонят фактуру под достаточно простые объяснения. Но когда начинаешь разбираться, что же такое традиция, становится ясно, что везде она разная.
И на первый план выходят совсем другие вещи. А именно — групповые консолидации. Что такое тухум в аварских селах? «Мы никогда не женимся на двоюродных сестрах, но никому не отдадим троюродных». Это способ консолидации. Потому что большая семья — это армия, с которой можно отвоевывать политические позиции.
Мне кажется, конфликт поколений не объясняет в полной мере конфликтность кавказского общества. На мой взгляд, она в первую очередь связана с самой политической инфраструктурой Северного Кавказа. Когда удается подключить к мафиозным разборкам эту достаточно сильную систему, возникает вооруженное противостояние.
Конкретный пример. В селе Карамахи действительно имел место межпоколенческий конфликт. Но довольно слабый. Мухтар Атаев не был мальчиком, когда устанавливал шариат. И с ним были соратники разного возраста.
Конфликт непосредственно затрагивал интересы джамаатских и сторонников номенклатуры. Это, соответственно, десять и тридцать процентов жителей села. Изначально они разбирались из-за колхозной земли. И земельный вопрос, в принципе, был решен. Но в конфликт вмешались республиканские игроки. Они попытались применить насилие к джамаатским и получили адекватный отпор. Так что война началась, когда мафия появилась на той площадке, где раньше все решал джамаат.
По большому счету, джамаат способен урегулировать любой конфликт внутри сообщества: межпоколенческий, межтухумный, земельный и так далее. Это механизм, который не позволяет довести дело до кровавой разборки. Просто потому, что цена жизни очень высока. Ни одна разборка столько не стоит. Да и длиться она будет слишком долго. Поэтому джамаат гасит конфликт в зачатке. Если только снаружи не появляется сила, поддерживающая этот конфликт.
Ирина Стародубровская:
Несколько ремарок по поводу всего вышесказанного. Первое. Действительность можно изучать по-разному. Можно исследовать ее во всем многообразии, где каждый отдельный кейс абсолютно уникален и имеется масса всяких специфических особенностей. И это очень интересно. Но можно рассматривать реальность по-другому. Искать в разных тезисах не различие, а общее. В этом случае нам, с одной стороны, приходится от много отвлекаться, с другой — мы получаем некие общие модели. Конечно, сама конструкция упрощается. Но это не повод для того чтобы говорить, что кто-то идет правильным путем, а кто-то нет. Это просто два разных метода исследования. И мне кажется, чем больше будет точек зрения, тем лучше.
Второй момент. Почему модернизация? Почему мы используем именно этот термин? Я полностью согласна с мнением, что Северный Кавказ находится в кризисе. Но это кризис в смысле разрыва между прошлым и будущим. Очень важно уловить момент, когда открывается эта воронка.
Прибегая к термину «модернизация», мы даем себе возможность искать некие аналитические схемы не только в той действительности, которую изучаем, но и в теории и истории других стран. Когда читаешь того же Дюркгейма, Парка, понимаешь, что это гораздо больше про Кавказ, нежели все современные урбанистические теории. И если мы обратимся к истории России, особенно к последней трети XIX – началу XX века, то тоже найдем множество социальных процессов, сопоставимых с современным Кавказом. И даже читая «Капитал» Маркса, все эти истории про первоначальные накопления в Англии, нельзя не заметить, что проблемы огораживания и пересекающихся прав на ресурсы — идентичны тому, что сегодня мы видим на Кавказе.
Все эти разные теории и истории объединены общностью исторического периода. Называйте его, как хотите: модернизация, кризис — не важно. Но пытаясь представить ситуацию на Кавказе как уникальную, не используя наработанный для анализа подобных периодов инструментарий, мы теряем очень важные аналитические возможности.
Екатерина Капустина:
Я хотела бы вернуться к традиционному и нетрадиционному исламу. Вопрос к Ирине Викторовне. Вам не хочется расколдовать религиозную составляющую всех этих споров? Ведь она конфликтна сама по себе, поскольку задевает сокровенные струны: в какого бога и как верить.
Мы же все согласны с тем, что конфликты в большинстве своем находятся не в религиозной сфере. Если, как вы говорите, участники конфликта уже используют религиозные термины, зачем усиливать раскол, утверждая в дискурсе восприятие проблем в качестве религиозных. Ведь этот раскол без того чудовищный. Те, кого маркируют как приверженцев «нетрадиционного» ислама, считаются чуть ли не врагами народа.
Денис Соколов:
Прежде чем Ирина Викторовна ответит, хочу высказать в дополнение кое-какие соображения. То, что дискуссия ушла в конкретику, мне кажется, очень показательно. Сегодня мы не имеем инструментария, при помощи которого можно было бы адекватно отобразить реальность. И дело не в том, как смотреть на проблему: сверху или с земли. Есть обсуждения, построенные в рамках совершенно другого дискурса. И они кажутся более релевантными, нежели дискуссии о межпоколенческом конфликте, «традиционном» и «нетрадиционном» исламе, модернизации и демодернизации и так далее. Может получиться так, что если мы будем стоять на этих терминах, то вообще не сможем ничего объяснить. И очень важно, на мой взгляд, поговорить о методологии, найти иные подходы к проблеме.
Можно, например, попытаться выявить, что объединяет конфликты, которые мы называем земельными, этническими и так далее. Моя практика показывает, что в каждом таком случае есть некая группа лидеров, — один-два процента — которая в какой-то момент начинает терять сторонников. Если группа по каким-то причинам исчезает, ее лидеры пытаются закрепить свои позиции и хоть как-то капитализировать свой политический ресурс.
В теории дипломатии это называется «дилеммой безопасности». Армия, которая понимает, что завтра проиграет, начинает войну сегодня. Потому что сегодня она еще что-то может завоевать.
Я не предлагаю рассматривать эту гипотезу как панацею, но стоит хотя бы рассмотреть другие способы исследования реальности. «Кризис», «модернизация», «традиционное», «нетрадиционное» — все это слова, которые ничего не объясняют. Нужно смотреть за них, за эту ширму. Необходимо уйти от мифов, которые мы сами себе придумали.
Ирина Стародубровская:
Очень коротко. По поводу расколдовать религиозную составляющую — нет, не хочется. Я не ставлю перед собой задачу манипулировать теми, кто принимает политические решения. Во-первых, это неинтересно, а во-вторых, бессмысленно. Противостояние не прекратится, если мы, эксперты, сменим терминологию. На мой взгляд, наша задача — понять общество. Абстрагируясь от тех категорий, в которых общество в реальности себя осознает, мы уходим от этой задачи.
Относительно разных подходов. Безусловно, я согласна с тем, что разные подходы следует изучать, обсуждать и так далее. Но это не значит, что один из подходов надо изначально объявлять неправильным.
Денис Соколов:
Но мы, собственно, и собрались для того, чтобы подвергнуть критике один из принятых сегодня подходов.
Екатерина Капустина:
Нетрадиционный ислам – это ведь не только поиск бога. Это еще и желание девушки надеть красивый нарядный хиджаб, красивую исламскую одежду, и пройти так, чтобы все сказали: «Ах, какая девушка!».



Интернет-обзор
подготовлен ОИиОС МВД по РТ

19 -20 января 2014 г.


Хохорин вручил по 250 тыс рублей полицейским, воспитывающим инвалидов
Сертификаты на четверть миллиона рублей получили три семьи из рук министра внутренних дел Республики Татарстан Артема Хохорина.
Во всех семьях воспитываются дети с диагнозом "церебральный паралич".
По 250 000 рублей получили Роза Хайруллина, воспитатель центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей МВД по РТ, капитан полиции Сергей Комаров, дежурный ИВС №1 УМВД РФ по Казани, майор полиции Марат Садыхов, старший оперуполномоченный отделения по раскрытию наркопреступлений.
Отметим, что в декабре 2013 года Марат Садыхов был арестован по так называемом "делу ОБНОН" вместе с коллегой, Дмитрием Андриенко. Позже обвинения с полицейских были сняты.
Поддержка семей, где воспитываются дети-инвалиды, стала возможна благодаря работе фонда «Дарить надежду». Раз в год сотрудники министерства внутренних дел перечисляют в фонд свой однодневный заработок.
(Бизнес Online, Татар-информ, РИА Свежий Ветер, Pro¬Kazan.ru, Kazan¬Week)
Комментарии с портала «Бизнес Online»

Анонимно
Вот здесь Хохорин молодец и заодно Садыхова поддержал ( дело обнон), а я думал что он непорядочный

Анонимно
Меня зовут Леонид, я пенсионер МВД, бывший сотрудник 6 отдела (в то время начальником у нас был Хамматов Александр Муждабович). В 1988 году у меня с женой родилась двойня - два сына с диагнозом детский церебральный паралич. Меня поставили в льготную очередь на улучшение жилищных условий, в которой я пробыл до 1993 г., пока не ушел на пенсию (работал бы еще, но арестовали Хамматова и в знак солидарности ушло много сотрудников). Меня попросту выкинули из очереди. Я вырастил сыновей, дал им образование, устроил на работу. Ни одна собака не помогла ни одной копейкой. Хохорин А. молодец, это очень хорошая поддержка. Кто не прошел через это, тот не поймет.

Анонимно
хорошее и нужное дело.

«Эти квартиры никогда не достроят»
МВД Татарстана ищет пострадавших от очередной жилищной аферы
Извечной остротой жилищного вопроса в очередной раз воспользовались мошенники. На этот раз их жертвами стали жители Казани, а размах деятельности оказался гораздо больше обычного.
Как сообщает пресс-служба Министерства внутренних дел по Республике Татарстан, виновными в незаконной деятельности оказались сразу пять крупных строительных организаций: ООО «СтройЦентрСити», ООО «Строитель и К», ООО «Альянс-Строй», ООО «ИСК Альянс-Строй» и ООО «Фаворит-Строй». Фирмы «Строитель и К» и «СтройЦентрСити» принадлежат одному человеку — Илье Буланкину. Собственником ООО «Фаворит-Строй» является Роберт Оринин. Директором ООО «Альянс-Строй», ООО «ИСК Альянс-Строй» уже не один год числится Александр Иванов.
Именно они от лица своих строительных организаций продавали квартиры, принадлежащие гражданам на основании договоров о долевом участии в строительстве жилых домов, третьим лицам. Квартиры находились по адресам: улица Ульянова-Ленина, д. 25, улица Четаева, д. 71-3/16, улица Заслонова, д. 40, улица Шмидта, д. 34.
Сейчас сотрудники правоохранительных органов выясняют количество пострадавших от незаконных действий этих организаций. По предварительной информации, таковых ожидается немало, ведь мошенников практически невозможно распознать. Все они позиционируют себя как абсолютно законные объединения, ссылаясь на несуществующие программы, договоры и документы. Так, например, организация «СтройЦентрСити» привлекала клиентов, сообщая, что входит в состав РНП «Содружество строителей», а деятельность компании в данном направлении находится под контролем и надзором Управления жилищной политики Исполнительного комитета города Казани.
Ключевым моментом в деле об этих строительных организациях и их руководстве является тот факт, что все они неоднократно обвинялись в мошеннических действиях с жилплощадью. Владелец ООО «Строитель и К» и ООО «СтройЦентрСити» Буланкин уже привлекался к уголовной ответственности в октябре 2013 года по факту незаконной деятельности обеих фирм. В ходе суда было установлено, что Буланкин, будучи подрядчиком при строительстве дома № 34 по ул. Шмидта, в 2010 году продал людям площади чердачного помещения дома, обещая построить квартиры мансардного типа. Покупатели по договорам внесли более 5 млн рублей. Илья Буланкин потратил полученные деньги, не выполнив обязательства. Аналогичные преступления он совершил в 2011 и в 2012 годах. В качестве примера можно привести историю одной жительницы Ижевска, которая внесла в кассу ООО «СтройЦентрСити» 1,8 млн рублей. Она должна была получить квартиру в Казани в строящемся доме № 3/16 по ул. Четаева. Однако квартиру до настоящего времени женщина не получила. Эта квартира была продана другому покупателю уже другой подрядной организацией — ООО «Фирма «Свей». До настоящего времени указанный дом не достроен.
Несмотря на следствие, зимой 2014 года имя Буланкина снова фигурирует в деле о мошенничестве в долевом строительстве вместе с двумя другими обвиняемыми.
Гневные отзывы о деятельности этих строительных организаций стали появляться в интернете с момента появления самих фирм: «Люди, опомнитесь, это же шарага!!! Не несите деньги в эту фирму, эти квартиры никогда не достроят, а если и достроят, то никогда они вам не достанутся!!! Почитайте другие форумы о недвижимости. Буланкин — это кидала!!!», — пишут на форумах обманутые клиенты. Но вот уже около 10 лет данные организации продолжают свою мошенническую деятельность в Казани и других городах России.
В настоящее время в отношении троих руководителей строительных организаций возбуждены уголовные дела по ч. 4 ст. 159 УК РФ «Мошенничество». Если вы или ваши близкие пострадали от деятельности этих фирм, следует обратиться по телефонам: 291-21-95, 291-23-00 или 02.


В Казани полиция нашла тайник с оружием.
В Казани на территории Порохового кладбища в Кировском районе полицией найден тайник с оружием, сообщает пресс-служба МВД РТ.
В схроне находились автомат АК-74 калибра 5,45 мм с двумя магазинами, пистолет-пулемет "Аграм-2000" хорватского производства, самодельный пистолет калибра 9 мм, собранный из частей и механизмов пистолета "ПМ" с магазином, самодельная "ручка-пистолет" калибра 7,5 мм.
А также нарезной карабин "Сайга-410" с двумя магазинами, гладкоствольное ружье "ТОЗ-106" с магазином, газошумовой револьвер RG-89 производства Германии, взрыватели к ручным гранатам, части автомата Калашникова, сигнал химической тревоги, наземный сигнальный патрон и более 270 патронов различного калибра.
Оружие и боеприпасы принадлежат лидеру одного из преступных формирований Казани, в настоящее время следственно-арестованному.


Пакет с мягкими игрушками жительница Казани приняла за бомбу
Мягкие игрушки стали причиной переполоха в одном из домов на проспекте Ямашева. Обнаружив в лифте полиэтиленовый пакет с безобидным, на первый взгляд, содержимым, жительница дома вызвала экстренные службы.
Уже через несколько минут к месту «происшествия» приехали сотрудники полиции, медицины катастроф и пожарные, передает «Эфир 24». Подозрения жителей не оправдались. Женщине, которая звонила в экстренные службы, сообщили, что ничего подозрительного в пакете нет.


12 преступлений раскрыли сотрудники полиции Казани за прошедшие сутки
За прошедшие сутки сотрудниками полиции Казани раскрыто 12 преступлений, сообщили сегодня в пресс-службе УМВД России по г.Казани. В их числе 1 грабеж, 4 кражи, 1 неправомерное завладение автотранспортом, 1 мошенничество, 1 угроза убийством, побои и др.
По постановлению Приволжского районного суда в розыск объявлена ранее судимая за кражу жительница Казани. Женщина злостно уклоняется от отбывания условного осуждения, не исполняет возложенные на нее судом обязанности и скрывается от контроля специализированного государственного органа, осуществляющего исправление осужденного.
Задержаны двое граждан, находившиеся в розыске за совершение различного рода преступлений.
Прекращен розыск несовершеннолетней 1999 г.р., которая в течение нескольких дней не появлялась дома и не давала о себе знать. Как выяснилось, все это время девушка находилась у подруги и не хотела возвращаться домой из-за конфликтов с родственниками.
26-летняя жительница Советского района сообщила в отдел полиции «Азино-2» об угоне своей автомашины «ВАЗ-2112». В ходе оперативно-розыскных мероприятий сотрудниками ОУР УМВД России по г.Казани по подозрению в совершении преступления был задержан молодой человек 1995 г.р., приятель заявительницы. Подозреваемый признался, что ключи от автомашины у девушки он похитил. Угнав машину, он не справился с управлением и совершил ДТП. В дальнейшем машина была обнаружена с техническими повреждениями и помещена на спецстоянку. В отношении молодого человека решается вопрос об избрании меры пресечения.
Зафиксировано 1 мошенничество, жертвой которого стала пожилая жительница Советского района. После телефонного звонка женщина передала курьеру 100 000 рублей, якобы выручая сына из неприятностей в связи с ДТП.
В ходе оперативно-профилактических мероприятий в рамках операции «Мобильник» сотрудниками казанской полиции выявлено и изъято 8 мобильных телефонов, находившихся в розыске как утерянные и украденные. При этом 3 из них были обнаружены в результате проверки ломбарда по ул.Достоевского.
(РИА Свежий Ветер, Kazanfirst.ru)


Два преступления совершенные в нетрезвом состоянии зарегистрированы на территории республики
По подозрению в совершении двух аналогичных преступлений сотрудники татарстанской полиции задержали мужчин 1989 и 1978 годов рождения.
Один из фактов причинения тяжкого вреда здоровью зарегистрирован на территории Азнакаевского района республики. По предварительным данным местный житель после совместного распития спиртных напитков с потерпевшим нанес ему травмы. С диагнозом: внутрибрюшное кровотечение мужчина обратился в больницу, где ему оказали необходимую помощь. Подозреваемый задержан сотрудниками уголовного розыска, решается вопрос о мере пресечения.
В Балтасинском районе республики при схожих обстоятельствах задержан нигде не работающий мужчина 1978 года рождения. Он также, как и потерпевший, находился в нетрезвом состоянии и нанес ему травмы. С переломом берцовой кости мужчина был госпитализирован. По данному факту возбуждено уголовное дело по ч.1 статьи 111 УК РФ.
В Набережных Челнах и Альметьевском районе республики сотрудники полиции обнаружили и изъяли у двух мужчин 1983 и 1981 годов рождения вещества наркотического происхождения весом 2,95 и 0,58 граммов. Проводятся следственные мероприятия, в отношении задержанных избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.
В Сармановском районе республики в результате пожара погибли двое пенсионеров. По предварительной версии возгорание в квартире супругов произошло из-за неправильной эксплуатации отопительного прибора.
Прекращены розыски троих жителей республики – несовершеннолетних 1999 и 1997 годов рождения и одной пенсионерки. Их местонахождение установлено сотрудниками полиции Казани, Нижнекамска и Елабуги.
За совершение преступления предусмотренного ч.2 статьи 158 УК РФ сотрудниками отдела полиции «Вишневский» задержана 19-летняя жительница Казани, которая находилась в федеральном розыске.


Жительницу Казани подозревают в грабеже
Полиция Казани задержала 30-летнюю подозреваемую в уличном грабеже, сообщает пресс-служба ФГКУУВО МВД по Республике Татарстан.
В полицию обратилась жительница Казани и рассказала о том, что на улице Гудованцева ненадолго оставила сумку своему другу и отлучилась.
Молодой человек поставил ее на землю, а сам отвлекся. Спустя некоторое время он увидел убегающую с ней прочь женщину.
Полиция задержала подозреваемую. У нее были обнаружены разыскиваемые вещи. Имущество вернули хозяйке.
Возбуждено уголовное дело по части 1 статьи 161 УК РФ «Грабеж».


100 тысяч рублей передала мошенникам казанская пенсионерка
Жертвой преступления стала пожилая жительница Советского района Казани, передавшая преступникам 100 тыс. рублей, сообщили в пресс-службе УМВД России по г.Казани.
На домашний телефон потерпевшей позвонил неизвестный и, сымитировав голос сына, сообщил о ДТП, в котором он сбил девушку. Далее разговор с женщиной продолжил другой человек. Мужчина представился начальником следственного комитета и заявил, что для благополучного решения проблемы срочно нужны 150 тыс. рублей. На тот момент у пенсионерки в наличии было только 100 тысяч, но и эта сумма мошенников устроила. Через несколько минут после звонка прибыл посыльный и забрал приготовленные потерпевшей деньги.
Лишь когда пенсионерка закрыла за курьером дверь, она обдумала произошедшее и позвонила родственникам. Тогда и выяснилось, что женщина стала жертвой мошенников.
Полиция Казани напоминает: чтобы не стать жертвой подобного рода мошенников, необходимо помнить и соблюдать несложные меры безопасности. Никогда самостоятельно не принимайте решение о перечислении денег или передаче их курьеру после того, как вам сообщили о попавшем в неприятности родственнике. Обязательно созвонитесь с родными или близкими и посоветуйтесь о действиях в конкретной ситуации.
Если вы стали жертвой мошеннических действий или вас попытались обмануть, немедленно звоните в полицию по телефонам 02 (с мобильного – 020) или 052 (Бюро криминальной информации, анонимно).


В Татарстане закрыли лотерейный салон, который оказался подпольным казино
Нижнекамским полицейским удалось изъять все оборудование злоумышленников
В Нижнекамске сотрудники отдела экономической безопасности обнаружили и закрыли игровой салон. Он располагался буквально у всех на виду - в одном из торговых центров города. Разумеется, салон существовал под видом стимулирующей лотереи. Однако, удалось выяснить, что это было лишь прикрытие — основной деятельностью злоумышленников было проведение азартных игр с использованием специального оборудования через Интернет.
- Полицейские изъяли 12 мониторов, 6 моноблоков, 6 клавиатур. По всем материалам проводится проверка, по результатам которой будет принято процессуальное решение, - сообщает пресс-служба Управления МВД России по Нижнекамскому району


Сотрудники полиции Лениногорска задержали подозреваемого в грабеже
27-летний мужчина похитил из продуктового магазина пакет, в котором находились банки с кофе. Для того, чтобы вынести его из супермаркета он взял тележку, полностью заполнил ее покупками, а затем перед кассой резко толкнул ее на продавцов и побежал. Догнать молодого человека силами местных служащих не удалось. По переданным ими в полицию приметам его задержали сотрудники экипажа вневедомственной охраны.
Позже стало известно, что молодой человек является фигурантом еще одного уголовного дела, с аналогичной фабулой совершения преступления. По словам самого задержанного, банки с кофе он похищал для того, чтобы перепродать по более низкой цене, а на вырученные деньги приобрести наркотическое вещество. В настоящее время по данному факту проводятся следственные мероприятия.


Безопасность крещенских богослужений и купаний обеспечат более тысячи полицейских.
Безопасность праздника Крещения будут обеспечивать более 1 тысячи сотрудников полиции. Как сообщает пресс-служба МВД по РТ, богослужения пройдут в 196 православных храмах, соборах и молельных домах РТ. Для купания в прорубях организовано 74 места. В связи с недостаточной толщиной льда купание во многих привычных для татарстанцев местах запрещено.
Для обеспечения безопасности перед началом богослужений полицейские специалисты-кинологи с собаками обследуют места проведения мероприятий.
Сотрудники ГИБДД проведут комплекс мер по организации безопасности дорожного движения прилегающих к местам проведения религиозных мероприятий. Планируется запрет парковки транспортных средств вблизи мест проведения богослужений.


26 преступлений раскрыли полицейские Татарстана в течение суток
Задержан преступник, находившийся в федеральном розыске.
За прошедшие сутки полицейские Татарстана раскрыли 26 преступлений, в том числе причинение тяжкого вреда здоровью, 2 грабежа, 11 краж. Задержан преступник, находившийся в федеральном розыске.
В розыск объявлены четверо татарстанцев, ушедших из дома. Установлено местонахождение троих, разыскиваемых ранее.
В Набережных Челнах сотрудниками полиции установлены личности четверых работников завода двигателей ОАО «КамАЗ», которые с мая по июнь прошлого года по предварительному сговору вывезли со склада предприятия товарно-материальных ценностей на общую сумму более 3 млн. рублей. 3 июля подготовленные к хищению 10 коробок переменных передач были обнаружены и изъяты. Возбуждено уголовное дело.
Также в Набережных Челнах в ходе проведения оперативных мероприятий сотрудниками полиции был ликвидирован незаконный игровой салон. С места изъято 7 покерных столов, 2 электронные рулетки, 10 действующих игровых автоматов, оргтехника, фишки, игральные карты для проведения турниров по азартной игре «покер». Возбуждено уголовное дело.
В одном из ночных клубов Казани сотрудниками полиции был задержан житель Москвы, у которого изъято 0,51 гр. амфетамина и 0,13 гр. гашиша Возбуждено уголовное дело.
В Спасском районе РТ у неработающего местного жителя в надворных постройках сотрудниками полиции было обнаружено и изъято более килограмма марихуаны. Возбуждено уголовное дело, сообщает пресс-служба МВД по Республике Татарстан.
(Inkazan, Деловой квартал, сайт МВД России, Pro¬Kazan.ru – 11 сообщений)


В Татарстане романтическое свидание обернулось убийством
Сотрудники полиции в течение суток раскрыли жестокое преступление
В Набережных Челнах под лестницей в подъезде одного из домов поселка ЗЯБ жильцы обнаружили женщину, которая не подавала признаков жизни. Об этом сообщает пресс-служба УВД.
О страшной находке в полицию сообщил местный житель, который отправился за продуктами в магазин. Когда он спустился на первый этаж, то обнаружил под лестницей женщину, которая не подавала признаков жизни. Выйдя на улицу, он увидел полицейских и обо всем сообщил им. В течение суток данные потерпевшей были установлены. Выяснилось, что она проживала в соседнем подъезде пятиэтажки.
Судебная медицинская экспертиза показала, что женщина была убита. У нее обнаружены многочисленные травмы. На следующий день по горячим следам полиция задержала 30-летнего мужчину. Он признался в том, что, будучи в сильном алкогольном опьянении, после вспыхнувшей ссоры убил случайную подругу, с которой проводил время. Возбуждено уголовное дело.
Напомним, как сообщал ProKazan.ru, в Зеленодольске 43-летний мужчина жестоко расправился над своей возлюбленной. Трагедия произошла в Красном переулке.
Нигде не работающий житель Зеленодольска Владимир И., находясь в состоянии алкогольного опьянения, в приступе ревности набросился на свою подругу. В бешенстве он стащил её за ноги с кровати и принялся зверски избивать по голове, шее, ребрам. Как констатировали врачи, женщина скончалась на месте происшествия от отека головного мозга и расстройства кровообращения.
В суде Владимир раскаялся в содеянном и принес публичные извинения перед дочерью погибшей. Он приговорен к 8 годам 6 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.
(Kazanfirst.ru, Челны ЛТД, НТР – 8 сообщений)


Праздник Крещения и Богоявления Господня отметили ветераны МВД Татарстана
Богослужение провели протоиерей Виталий и игумен Питирим.
Сегодня на территории Мемориально-культового комплекса МВД по Республике Татарстан состоялось торжественное богослужение, посвященное христианскому празднику Крещения и Богоявления Господня.
Богослужение провели руководитель отдела по взаимодействию с вооруженными силами и МВД Казанской епархии протоиерей Виталий и наместник Казанского Богородицкого монастыря игумен Питирим. Особую торжественность создавал хор Казанского Богородицкого мужского монастыря.
В праздничном водосвятии приняли участие более 60 ветеранов МВД Татарстана. Специально для этого сотрудниками Центра специального назначения МВД по РТ была организована доставка воды в специальной емкости, из которой все желающие смогли набрать «святой воды», сообщает пресс-служба МВД по Республике Татарстан.


Посвященные Крещению мероприятия проходят без ЧП – МВД Татарстана
Охрану общественного порядка в период проведения данных мероприятий осуществляют более 1000 сотрудников полиции Татарстана.
По состоянию на 17.00 в местах, где проходят массовые мероприятия, посвященные празднику Крещение Господне, не зарегистрировано ни одного эксцесса. Богослужения и ритуальные омовения проходят в обычном режиме, сообщили ИА «Татар-информ» в пресс-службе МВД по Татарстану.
Напомним, охрану общественного порядка в период проведения данных мероприятий осуществляют более 1000 сотрудников полиции Татарстана.
Праздничные богослужения проходят в 196 православных храмах, соборах и молельных домах республики. Определено 74 места для купания в проруби.
(news16.ru)


Прокуратура привлекла к ответственности директора «Казанского училища олимпийского резерва»за незаконную сдачу в аренду территории училища
Прокуратура Кировского района г. Казани провела проверку соблюдения «Казанским училищем олимпийского резерва» требований законодательства при использовании и распоряжении государственной собственностью Республики Татарстан.
По результатам проверки в отношении - директора ГБОУ СПО «Казанское училище олимпийского резерва» Фарита Ахмадуллина возбуждено дело об административном правонарушении предусмотренном ч. 1 ст. 4.3 КоАП РТ (распоряжение объектом нежилого фонда, находящимся в собственности Республики Татарстан, без разрешения специально уполномоченного органа исполнительной власти Республики Татарстан).
Как сообщает пресс-служба прокуратуры Татарстана, училищу на правах постоянного (бессрочного) пользования принадлежит земельный участок расположенный в пос. Залесный , с разрешенным видом использования.
По закону, права владения, пользования и распоряжения своим имуществом принадлежат собственнику, которым в данном случае выступает Республика Татарстан в лице Министерства земельных и имущественных отношений.
В ходе проверки установлено, что в январе 2013 г. между училищем и ООО «Марс» заключен договор на предоставление условий для хранения спортивного инвентаря и организации соревнований по военно-патриотическим видам спорта на территории СОЛ «Искра».
По условиям договора, училище предоставило ООО «Марс» помещение лыжной базы и спортивные площадки, расположенные на территории СОЛ «Искра» для проведения спортивных игр по пейнтболу. При этом разрешение собственника – Республики Татарстан в лице Министерства земельных и имущественных отношений на передачу в аренду указанного недвижимого имущества СОЛ «Искра» надлежащим образом не получено.


В Казани подожгли автомобиль
Сегодня 19 января в 04:35 поступило сообщение о возгорании автомобиля, расположенного по адресу: г.Казань, ул. Беломорская.
Как сообщает пресс- служба ГУ МЧС по РТ, в результате пожара сгорел двигательный отсек автомобиля. Площадь пожара 1 квадратный метр. По предварительным данным причиной возгорания стал поджог. Пострадавших, погибших нет. К ликвидации последствий происшествия привлекались: 12 человек, 3 единицы техники.


Владимир Путин опроверг утверждения о крупномасштабной коррупции при подготовке Олимпиады
Президент России Владимир Путин опроверг утверждения о крупномасштабной коррупции при подготовке Олимпиады в Сочи, передает "Интерфакс". Объективных данных о крупномасштабной коррупции при подготовке зимней Олимпиады в Сочи нет, пока только одни разговоры о ней, заявил он.
"Если у кого-то есть конкретные данные о коррупционных проявлениях в связи с реализацией сочинского олимпийского проекта, мы просим предоставить нам объективные данные. Мы будем рады и благодарны, и мы используем эту информацию для того, чтобы наводить порядок в этой сфере", — сказал Путин.
Он отметил, что применительно к данному случаю, коррупционные проявления — это "расхищение государственных средств с использованием государственных чиновников, в руки которых эти средства попадают", подчеркнув, что, кроме разговоров о коррупции, пока никто конкретных сведений о ней не предоставляет.


Всего один следователь приходится на 700 жалоб о полицейских пытках
Система расследований полицейского насилия пока не создана, утверждают правозащитники в обращении, посвященном трехлетию СКР, — ведомство Александра Бастрыкина получит его сегодня. На каждого следователя, занимающегося преступлениями полицейских, ежегодно приходится около 700 заявлений граждан. До суда доходят только самые громкие дела.
После резонансного убийства в Казани в ОВД «Дальний» в апреле 2012 года (пытки бутылками) Александр Бастрыкин прислушался к советам правозащитников и подписал приказ о создании специального подразделения, которое занималось бы только преступлениями сотрудников правоохранительных органов. Обычные следователи СКР плотно взаимодействуют с МВД в своей повседневной работе, и расследования против полицейских для них — явный конфликт интересов.
Директор фонда «Общественный вердикт» Наталья Таубина — одна из тех, кто добивался создания «антиполицейского» спецподразделения СКР два года назад. Она рассказала РБК daily, что пока ситуация с преступниками в погонах не улучшилась: правозащитные организации в России ежегодно берутся за несколько сотен дел о применении насилия полицейскими, но до суда удается довести хорошо если 10% из них.
«Общественный вердикт» обратится сегодня к СКР с предложением увеличить штат спецподразделения. По данным правозащитников, ежегодное число заявлений о преступлениях, совершенных полицейскими, превышает 60 тыс., тогда как в СКР всего 84 следователя по этой тематике. На каждого из них приходится около семи сотен дел.
«Общественный вердикт» сейчас занимается 66 случаями полицейского насилия. Из них лишь два попали в спецподразделение, где расследование было быстро завершено. 64 дела остаются у территориальных подразделений СКР, работающих в связке с полицией.
Насилие полицейских — проблема, касающаяся всех слоев российского общества, говорит коллега г жи Таубиной, председатель Комитета против пыток Игорь Каляпин. Потерпевшими по таким делам нередко становятся бизнесмены и чиновники.
«Истории самые разные бывают, в том числе связанные с захватом бизнеса и конфликтами вокруг недвижимости. Несколько недель назад ЕСПЧ вынес решение по делу Александра Новоселова: появилось оно из-за конфликта двух предпринимателей Нижнего Новгорода, при его расследовании применялись пытки», — рассказывает г н Каляпин. В коротком телефонном разговоре он вспомнил еще четыре похожих дела.
Следственный комитет не смог предоставить оперативный комментарий для статьи.
Дополнительные материалы:
НКО дадут 2,68 млрд рублей
Кремль продолжит курс на увеличение финансирования НКО, чтобы стимулировать их отказываться от иностранного финансирования. Владимир Путин подписал в пятницу указ, согласно которому в 2014 году кремлевские гранты составят 2,68 млрд руб., т.е. на 360 млн руб. больше, чем в 2013 году. Деньги будут распределять Общественная палата и семь НКО-грантооператоров. На защиту прав человека в нынешнем году, как и в прошлом, выделено 500 млн руб., которые, как и раньше, будет распределять «Гражданское достоинство» Эллы Панфиловой. Панфилову называют в числе возможных преемниц омбудсмена Владимира Лукина. Большинство правозащитников соглашаются на кремлевское финансирование, но отмечают, что оно не покрывает всех их расходов, и опасаются, что вскоре оно будет даваться в обмен на лояльное отношение к властям.
(Вести FM, Новости Rambler)


ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА: В КАЗАНИ ИМАМА НЕ МОГУТ СУДИТЬ, ПОТОМУ ЧТО СУДЬЯ НЕ ЗНАЕТ ТАТАРСКОГО
Корреспондент ДОЖДЯ в Казани накануне следил за делом татарских националистов. Его должен был рассматривать Вахитовский районный суд Казани, но заседание не состоялось – участники процесса потребовали, чтобы дело слушалось на татарском языке. А судья, как оказалось, его не знает.
Игорь Севрюгин: судья Вахитовского районного суда Елена Леденцова не смогла провести три судебных заседания. В первых двух случаях камнем преткновения стало незнание татарского языка и ведение заседания на нем же. В последнем случае причиной стал пол судьи.
Дело в том, что на скамье подсудимых оказался исламский священнослужитель, который требовал, чтобы заседание вел мужчина: если дело будет продолжать Леденцова, это будет противоречить его религиозным убеждениям.
Как пояснил Айрат Шакиров, который больше известен как Умар-хазрат, по законам шариата судить мужчину должен только мужчина. В суде заявили, что Россия – светское государство, а потому ни о какой замене судье речи идти не может. Тогда Шакиров потребовал провести судебное заседание на татарском языке, поскольку он является для имама родным. По такой же причине судья не смогла провести еще два заседания.
Имама мечети Айрата Шакирова, руководителя союза татарской молодежи «Азатлык» Наиля Набиуллина и Эльдара Мустафаева обвиняют в проведении незаконного митинга. В сентябре они забрались на крышу дома в центре Казани, развернули плакат и флаги, а затем объявили о начале политической голодовки.
Таким образом они выразили протест против изъятия здания властями города у «Всетатарского общественного центра».
За эту акцию и судили активистов. Они подали ходатайства о ведении процесса на татарском языке как государственном языке республики Татарстан. Однако судья, по их мнению, незаконно отказала в удовлетворении этой просьбы. И здесь они ссылаются на Уголовно-процессуальный кодекс, а именно на пункт 1 статьи 9, где сказано, что вестись заседание может на русском языке или языке субъекта федерации.
В итоге судья отказалась вести дело на татарском языке и перенесла заседание на 27 января. Скорее всего, на процесс пригласят переводчика. Впрочем, возможен и отвод судьи: мусульманский священнослужитель выразил недоверие к суду, поскольку судьей является женщина.
Активисты намерены подать жалобу на действия Леденцовой и, как они заявили на выходе из здания суда, будут требовать ее отставки.


Кто стоит за «черным ноябрем», заберут ли в Москву Минниханова, потеряем ли мы «Татнефть»...
НА КРУГЛОМ СТОЛЕ В «БИЗНЕС ONLINE» ПОДВЕЛИ ИТОГИ 2013 ГОДА И ПРЕДЛОЖИЛИ ПРОГНОЗЫ НА 2014 ГОД. ЧАСТЬ 2-Я
Не исключено, что Татарстан в минувшем году стал полем для игр и манипуляций мирового масштаба — такая мысль была высказана в ходе организованного «БИЗНЕС Online» круглого стола, посвященного итогам 2013 года. Готова ли республика к тем вызовам, которые сама взяла на себя, заявив о себе на международной арене? Ученые, предприниматели и политики обсудили странные «атаки» на «Нижнекамскнефтехим», поджоги церквей в РТ, а также поспорили о перспективах исламской экономики и о том, как может в перспективе поменяться конфигурация властной элиты в Татарстане. Сегодня мы публикуем вторую, заключительную, часть стенограммы круглого стола.
УЧАСТНИКИ КРУГЛОГО СТОЛА
Шамиль Агеев — председатель правления ТПП РТ;
Марат Галеев — председатель комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству;
Рустам Курчаков — экономист;
Марат Сафиуллин — директор центра перспективных экономических исследований при АНТ, проректор по вопросам экономического и стратегического развития КФУ;
Рафаэль Хакимов — директор Института истории им. Марджани АН РТ, академик АН РТ;
Вадим Хоменко — член-корреспондент АН РТ, доктор экономических наук, профессор КНИТУ-КАИ;
Ильдус Янышев — директор по связям с государственными органами и международными организациями компании «Дельта», депутат гордумы Казани от партии «Справедливая Россия».
Модератор — Рашид Галямов, директор агентства интегрированных маркетинговых коммуникаций «Парадигма-консалтинг».
От газеты «БИЗНЕС Online» — Елена Чернобровкина.
«ЧЕРНЫЙ НОЯБРЬ» В ТАТАРСТАНЕ
Модератор: Одно из главных событий 2013 года — так называемый «черный ноябрь». Это странные атаки на «Нижнекамскнефтехим», непонятные поджоги православных церквей, страшная катастрофа «Боинга»... Может быть, эти события разрозненные, но некоторым кажется, что они связаны между собой, и явно есть ощущение прошлогоднего ремейка, связанного с муфтием, с Духовным управлением мусульман... То есть ремейк некоей атаки на Татарстан, который для кого-то как бельмо на глазу, — слишком развивается, что ли. Или кто-то хочет сменить здесь власть, или приз получить в виде «Татнефти»... Ваша оценка: что это такое, насколько все серьезно, кто за этим стоит, в чем цель и как нам противостоять этому? Рафаэль Сибгатович, что вы думаете?
Рафаэль Хакимов: Я все не смогу сказать...
Модератор: Ну, все-не все, хотя бы пунктирно, выскажите вашу точку зрения. Потому что это сейчас всех волнует, и мы не можем обойти такую тему.
Рафаэль Хакимов: Во-первых, это наезд на республику...
Модератор: Все-таки наезд? Это не случайное совпадение?
Рафаэль Хакимов: Да. Тем более там, скажем, поджоги очень непонятные. То есть кто поджег, как? О тех, кого все же взяли, замалчивается. Это некий наезд. Кто организовал? Наверное, я так скажу, — криминальные структуры, чтобы какую-то определенность внести, не уточняя дальше...
Модератор: Но не местные ОПГ? Это уж понятно...
Рафаэль Хакимов: Не местные. Но это было примерно то же самое, что было вот с Сафаровым. Одна линия. Ну нет у нас реальной социальной базы для того, чтобы поджигать церкви... Другое дело, что в исламском течении опасность радикализации, она есть, не остановилась. И здесь я вижу, что это прежде всего вопрос политический, вопрос организации, скажем, прессы, в принципе, всех органов, которые здесь должны работать. И смена муфтия — она не ахти чего привнесла в этой части. Так сказать, он не смог это ни притушить, ни организовать по новой. И сейчас ориентация на мазхаб ничего не дает в этом плане. Уводит в дремучее Средневековье. Хорошо, если не ухудшится. Я боюсь, что и это может быть. Тут если начать копать, это можно не знай чего накопать, все же это, видите, в одно время произошло.
Модератор: Так за что битва-то идет?
Рафаэль Хакимов: Татарстан слишком вырвался, слишком становится такой модельной республикой... Некоторые заговорили, что надо вообще с другими регионами договора заключать по аналогии с Татарстаном. Другие силы, что республики вообще не нужны. Нужно название президента отменить. Все в одно время... Это не случайность. Вообще, непонятно, для чего это отменять название «президент» и с какой стати, и что это дает России? Ничего не дает — ни в экономическом, ни в политическом, ни в идеологическом плане... Наезд для проверки прочности.
Модератор: Насколько серьезно все это? Удастся нам справиться с этим вызовом?
Рафаэль Хакимов: Удастся.
Модератор: лита консолидирована у нас для этого? Нет ли желания поссорить элиту, столкнуть кланы и сыграть на этих противоречиях?
Рафаэль Хакимов: Есть. Тут еще видите, что вбрасывается, что Минниханов уходит...
Модератор: Это вброс специальный, сознательный? Не просто «утка».
Рафаэль Хакимов: Да. Не думаю, что Минниханов реально хочет уйти. Хотя я, например, с точки зрения Путина, понимаю: президенту России нужна команда, которая умеет работать на региональном уровне, а не на спекулятивном рынке, с банками, где процент туда, процент сюда... Он человек, который по Земле ходит. У него мышление экономическое, очень приземленное, он знает реальный подход...
Шамиль Агеев: Но нет команды исполнения.
Модератор: Ну, знаете, Минниханов эффективен в Татарстане, где вышколенный аппарат... Он это и сам понимает тоже, я думаю. В Москве, в той вязкой бюрократии, есть большая опасность провалиться. На кого там опираться будет — на коррумпированное болото, которое от него не зависит и играет по своим правилам?
Рафаэль Хакимов: Здесь он знает, от кого чего можно ждать, от кого чего нельзя ждать, кого кем заменить... Но Путина я тоже понимаю. Он говорит: указы я издал, а они не выполняются. Но они и были невыполнимыми изначально, это было ясно, но кто-то это подает же ему... А потом, значит, не выполняется, и он не видит, как это можно выполнить.
Шамиль Агеев: Есть нападение — нужна оборона. Как закон физики: на тебя давят, тебе нужно защищаться.
Модератор: Наша элита это понимает? У меня есть ощущение, что боремся не с тем...
ЕСТЬ БОЛЕВЫЕ ТОЧКИ, КОТОРЫМИ МОЖНО И НУЖНО ЗАНИМАТЬСЯ
Шамиль Агеев: Я все-таки хотел приземлить тему обсуждения и сказать, чем отличается наша республика от других регионов. К сожалению, у нас лишние четыре выходных по сравнению, скажем, с Самарской и Нижегородской областями. Вот День Конституции России не выходной, а мы 6 ноября отдыхаем. Или взять религиозный праздник — пусть он праздничным будет, Курбан-байрам, но не выходным... Следующее направление — для чего наши министерства покупают импортные товары? Зачем, условно говоря, в Актанышском районе у главы должна быть итальянская мебель, когда есть шатурская? Этого я понять не могу в любом случае... Качество образования. Ничего у нас не получится, если не начнем давать нормальное качественное образование. Это школа — мы помним наших учителей, это техникум, это вуз... Нужно сокращение количества псевдовузов. И, конечно, важна сфера жизнедеятельности. Такие программы, как медицинская, качество медицины резко упало, оборудование есть, специалистов мало... Жилкомхоз, все эти переделы — кому мешало? Раньше жилкомхоз было, можно было позвонить в любое время, все решалось... Этим нужно предметно заниматься. Есть болевые точки, которыми можно и нужно заниматься. Для этого систему управления надо перестроить. Надо больше, больше слушать население. И оценивать руководителей, начиная от районного звена и выше, через оценку населения.
Модератор: Ваш прогноз на следующий год?
Шамиль Агеев: Я думаю, если у нас останется Минниханов, мы вырулим. По крайней мере, не провалимся намного...
Модератор: Какова вероятность его ухода в Москву?
Шамиль Агеев: На картах гадать не умею... Нам бы очень не хотелось, чтобы он ушел.
Рустам Курчаков: Ситуация настолько неустойчивая, что завтра может быть все что угодно. Любое решение вынужденное, понимаете?
Шамиль Агеев: Кто знает, что у царя в голове?
Рустам Курчаков: Главное, чтобы не без царя в голове жить... (смеются)
Модератор: Вадим Васильевич, вы про «черный ноябрь» что скажете?
Вадим Хоменко: Знаете, очень плотная череда событий на различных федеральных каналах СМИ, внимание на нашей республике очень акцентировано, я бы сказал так. Поэтому мнение о том, что это все-таки не дело случая, а чьи-то определенные действия, это вот наверняка. Татарстан, действительно, один из немногих регионов, который пытается сохранить — пытается, но не всегда получается — какой-то элемент самостоятельности, в том числе и в политической системе. Вот у нас президент, у последних уже, остается. И в вопросах экономических — это управление активами крупных промышленно-нефтяных компаний и так далее. Поэтому налицо «невписывание» в общий формат. И мне представляется, что одно с другим связано. Но тут есть еще один момент. Вот вы говорили про смену элит и так далее: общая ситуация сложная, и она всегда приводит к смене. А в Татарстане, как и в России, ситуация непростая. Поэтому идет поиск людей, поиск других команд, способных работать в том числе не только в республике...
ЭТО НЕ КРИЗИС, А КАТАСТРОФА
Рустам Курчаков: Если говорить про «черный ноябрь» — такого рода закрытые архивы вскрываются только через несколько десятков лет. Когда вскроют — многое станет известно, а сейчас можно только предполагать, опираясь на очевидные факты. Логика здесь очень простая. Я уже говорил, что есть фазы развития глобального кризиса. На первой фазе были попытки координации действий государств — «Восьмерка», «Двадцатка», БРИКС и так далее — для того чтобы попытаться найти консенсус насчет форм, методов, способов решения кризиса. Потом убедились, что масштабы кризиса таковы, что это не кризис, а катастрофа в смысле разрушения основ и цивилизационных, и экономических, и финансовых институтов. Убедившись, стали искать выход и нашли его: теперь для управления глобальными процессами центрами и штабами стали не национальные государства, какими бы мощными они ни были, а наднациональные ЦУПы. Часть из них — это международные союзы разного рода, говорят о клубах и так далее. А другая часть, она просто скрыта за кулисой. Хотя, в принципе, сейчас вся информация открыта, и любой среднеобразованный человек достаточно хорошо ориентируется, если есть время и желание. И применительно к Татарстану не так уж трудно определить, какие здесь действуют проекты, кто проявляет активность и заинтересованность, кто конкурирует за регион и имеет на него виды. Татарстан активно приглашал инвесторов и готовил для них площадки. Но за инвесторами всегда стоят суперинвесторы — глобальные игроки. Необязательно копаться в конспирологии, достаточно проанализировать экономические, корпоративные и клановые связи. Это просто кейс-штудия для студентов, которые набирают опыт в современной социологии, политологии и геоэкономике.
Есть стойкое ощущение, что года два, по меньшей мере, все эти явно постановочные теракты и непостановочные тоже, и еще ряд событий говорят о том, что Татарстан тоже стал полем для плохих игр и манипуляций такого рода. Что мешает увидеть глубже? Дело в том, что мы по инерции пытаемся оценить замыслы, исполнителей и результаты с точки зрения той логики, к которой мы привыкли. Мы анализируем — как государство себя ведет, как работают спецслужбы, как ведут себя те институты, которые мы знаем. А на самом деле действуют уже другие институты и сетевые структуры завтрашнего дня. Причем они иногда проникают в привычные нам структуры, у которых явно меняется мотивация, и левая рука не знает, что делает правая, и неизвестно, кто там рулит процессом.
Вывод здесь какой? Республиканская система управления и наша элита должны быть готовы к тем вызовам, которые сами вызвали на себя, когда заявили, что Татарстан — это субъект международных отношений, когда заявили о себе на международной арене. И это правильно. Но когда мы это сделали, за этой декларацией должна быть и определенная ответственность, то есть мы должны быть готовы отвечать не только на позитивные вызовы, но и негативные в нашем сложном, быстро меняющемся мире.
ЧТО-ТО В ОБЛАСТИ СТРАТЕГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА МЫ ПРОПУСТИЛИ
Модератор: Спасибо. Ваша точка зрения, Марат Рашитович.
Марат Сафиуллин: Скажу как экономист. Действительно, это очень нехарактерная, такая вот очень страшная вещь. И с точки зрения нашей науки это говорит о том, что что-то в области стратегического анализа мы пропустили. То есть или какой-то важный элемент упустили, или полностью не владеем ситуацией, либо, еще раз говорю, есть какие-то процессы, которые имеют какую-то мощную внешнюю подпитку.
Модератор: Насколько серьезен-то вызов?
Марат Сафиуллин: Это как айсберг. Вот мы столкнулись с ним, а что там внутри, мы не знаем...
Модератор: Ваш вывод — это очень серьезно?
Марат Сафиуллин: Да. Именно так, потому что...
Модератор: ...нельзя недооценивать?
Марат Сафиуллин: Совершенно верно. То есть это означает, что с точки зрения глобальной стратегии какой-то важный компонент — или социальный, или политический, или религиозной жизни — мы упустили.
Рустам Курчаков: Я бы еще добавил. И в прошлом году, и на предыдущих круглых столах я всегда выражал надежду, что у нас Универсиада не состоится, хотя шансов было мало. Да, я ошибся, но рад этой ошибке, потому что в данном случае поступил по принципу: рассчитывай на худшее, а надейся на лучшее. И вот сегодня из того, что здесь рассказали коллеги...
Модератор: ...получилось, что все перенеслось на пост-Универсиаду?
Рустам Курчаков: Да, получилось так. Цыплят по осени считают. Если учитывать те вложения, которые были сделаны в проект Универсиады, этот инвестиционный цикл еще не закончился. И те угрозы, которые... Не хочу быть мрачным пророком... Просто я считаю, что есть отложенные угрозы, — хорошо, что они здесь не состоялись, — но они могут состояться в другое время и в другом месте. Я имею в виду не только сочинскую Олимпиаду. То есть, во-первых, плюсы и минусы Универсиады давайте будем подсчитывать чуть позже, через два-три года, а во-вторых, мы живем в большой стране, и Универсиада в Казани не может не быть тесно связана с Олимпиадой в Сочи...
ЗАИГРЫВАНИЕ С РЕЛИГИЕЙ ПОД МАРКОЙ СВОБОДЫ СОВЕСТИ ТАК ДАЛО ПО МОЗГАМ...
Модератор: Ваша точка зрения, Марат Гадыевич, «черный ноябрь» — насколько это серьезно?
Марат Галеев: Я думаю, что внутренних причин для подобных эксцессов в самом Татарстане никогда не было, нет и сейчас. Поэтому все-таки это связано с действиями внешних сил. Это для меня однозначная точка зрения... У меня возраст такой, что моя бабушка родилась в 1870 году, то есть в XIX веке. Я помню ее очень хорошо, она была набожной женщиной, безусловно, у нее лучшая часть жизни прошла до революции. И вот даже судя по менталитету тех поколений и взглядов на жизнь в такой многоконфессиональной республике никаких таких причин никогда не было. И сейчас нет.
Но советский период был атеистический. И религия не то, чтобы не развивалась, но у нас не было квалифицированных специалистов по религии ни на уровне православных священников, ни на уровне муфтиев. Мы сильно отстали, мы жили такими весьма, я бы сказал, упрощенными представлениями о религии, что касается обрядов. Между тем религия в глобальном смысле, она не стояла на месте, и это стало одним из инструментов цивилизационных столкновений. И мусульманская религия, в частности, имеющая множество ответвлений, в том числе радикального характера, стала орудием в ряде международных террористических групп, прикрывающихся религией. И когда после 1991 года у нас пошли процессы свободы совести уже реально, так сказать, свободы вхождения к нам любых религий, то мы оказались в положении, самое мягкое выражение, очень больших дилетантов, у нас был край непуганых аборигенов. И когда все это вдруг стало приходить с помощью, в том числе, и финансирования извне, мы не то чтобы не были готовы, мы даже не представляли масштабов потенциальных угроз. Сам я придерживался и придерживаюсь восприятия мира с материалистической точки зрения. И я не был сторонником такой ускоренной, что ли, религионализации населения, это произошло бесконтрольно, по сути, от полного устранения государства. И то, что в России официально внедрялись различные секты, это уже о чем-то говорит. Это была абсолютная, полная неготовность на всех уровнях, в том числе и на уровне республики. И некая наивная вера в то, что поскольку коммунистической идеологии нет, вот теперь все будут хорошими, будут придерживаться канонов этих различных религий, будут соблюдать заповеди... Но это, как оказалось, весьма упрощенное представление. И то, что на это не обращали внимания в течение последних 20 лет, сразу так дало по мозгам всем, что сейчас не очень представляется, что делать. Понятно, что какие-то быстрые меры принимаются, аттестация священнослужителей проводится, без определенного сертификата они работать не могут. Но это заигрывание с религией под маркой свободы совести мне всегда казалось ошибочной политикой. И, к сожалению, никто не слушал Нобелевского лауреата, ныне покойного ученого Гинзбурга, который призывал далеко от научного мировоззрения не уходить... А у нас в МФТИ открывается кафедра богословия... Но это, так сказать, без комментариев.
Модератор: Насколько серьезен ноябрьский вызов?
Марат Галеев: Ноябрьский вызов — это фрагмент того, о чем я только что говорил. И к этому нужно отнестись более чем серьезно, надо работать.
Рустам Курчаков: По логике получается, что все-таки основа для ноябрьских событий в Татарстане есть. А вы начали с того, что никаких оснований для этого в республике нет.
Марат Галеев: Внутренних, я имею в виду, присущих менталитету общества.
Рустам Курчаков: В этом смысле — согласен. Но тут еще надо учесть, что государство не просто устранилось... Некоторые государственные деятели, хотя в нашей республике я таких случаев не знаю, они даже помогали регистрации каких-то сект. А насчет Гинзбурга, я считаю, что воинствующий атеизм — это тоже своего рода форма сектантства...
Марат Галеев: Так или иначе, бросаться из одной крайности в другую мне кажется всегда не очень правильным.
Рустам Курчаков: Абсолютно согласен с вами. Я и говорю поэтому, что такие примеры, как Гинзбург...
Марат Галеев: Я не за воинствующий атеизм коммунистического толка. Это вопрос очень серьезный и непростой, но мы бросились в другую крайность...
Рустам Курчаков: Ну, народ не бросался в крайности. Это, видимо, элитная болезнь...
Модератор: Ильдус Ахтямович, вы, как человек, который имеет отношение к охранным структурам, к безопасности, наверное, можете со своей точки зрения сказать, насколько серьезен «ноябрьский вызов» вообще? Связаны ли между собой события, которые произошли в ноябре в Татарстане? И что ждать дальше?
Ильдус Янышев: Я не усматриваю в цепочке ноябрьских событий теорию какого-нибудь заговора. Скорее всего, я вижу технологию информационной войны, которая выгодна определенным кругам, и которая в условиях владения «ящиками» и другими информационными каналами позволяет умалчивать о тех или иных событиях, или другим каким-то событиям придавать очень большое общественное значение, вызывать резонанс. И ситуация с Павлом Абрамовичем Сигалом тоже это показала. О том, что где-то украдены миллиарды, просто умалчивается, а финансовые нарушения, связанные с обналичиванием материнского капитала, начинают так муссироваться.
БУДУТ ПРОИЗВЕДЕНЫ ДЕКОРАТИВНЫЕ МНОГОПАРТИЙНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Модератор: Чего вы ждете от 2014 года в экономике, в бизнесе? Заберут ли в Москву Рустама Минниханова? Потеряем ли мы «Татнефть»? Два вот таких провокационных вопроса...
Ильдус Янышев: Ну, это не входит в сферу моей компетенции, не хочу даже на эту тему рассуждать. Это, как говорится, 50 на 50, то ли будет, то ли нет.
Модератор: Это высокий шанс!
Ильдус Янышев: А просто как муниципальный депутат и как предприниматель я хотел бы обратить внимание на два ожидаемых, с моей точки зрения, важных события. Первое — это вступление в действие 44-го Федерального закона, о контрактах на госзакупки. На него возлагают большие надежды, что он позволит сделать рынок госзакупок более справедливым, эффективным, снизить коррупционную составляющую. Я понимаю, что я, наверное, оптимист и идеалист, потому что в России любую благую идею обязательно коррумпируют или сфальсифицируют так, что основной дух и идеология будут потеряны. Но тем не менее еще раз говорю: я оптимист. И второе. В послании президента России я обратил внимание на тезис о том, что нужно перераспределять полномочия в пользу муниципалитетов. Вот, в частности, такие цифры. Еще до моего депутатства в городском бюджете оставалось 20 процентов собираемых на территории Казани налогов, сейчас эта цифра составляет 12 процентов. А в тех же земствах, о которых говорил Путин, оставалось до 70 процентов собираемых налогов. И от атомизированного, патерналистски настроенного общества, отрегулированного мы переходим к такому, где все вынуждены обращаться к федералам и царю. Где финансово обездоленные муниципалитеты и регионы лишаются возможности проводить свою эффективную политику, разрабатывать свои программы, которые применимы к их территориям, привязаны к менталитету, к природным условиям, к качеству трудовых ресурсов, к иным особенностям... Я верю, я очень хочу, чтобы хотя бы восстановили эти 20 процентов. И оптимальное поэтапное наполнение бюджетов регионов, муниципальных образований деньгами позволит двигаться в сторону создания сбалансированного общества, гражданского общества, демократии. Пока же автократизм, когда налоги собирают в федеральном центре и потом их распределяют, оказывает России не самую лучшую услугу.
Модератор: 20 процентов будет?
Ильдус Янышев: Поскольку Путин сказал, надеюсь, что движение будет. Отдадут два-три предмета ведения, и к 15 или 18 процентам подойдем. Конечно же, надо помнить, что в Татарстане выборы в Госсовет предстоят, будут произведены декоративные многопартийные изменения. Будет интересно, на краткосрочный период поднимется политическая, гражданская и медийная активность. Думаю, появятся интересные, знаковые люди в парламенте, будет интереснее. А в условиях изменения еще и бюджетной политики регионы начнут жить более полнокровной жизнью.
В РОССИИ ОСТАЛАСЬ ЕДИНСТВЕННАЯ ТОЧКА, ГДЕ ЕЩЕ ОБСУЖДАЮТСЯ ВОПРОСЫ
МЕЖБЮДЖЕТНЫХ ОТНОШЕНИЙ, — ЭТО ТАТАРСТАН
Модератор: Вадим Васильевич, ваш прогноз на следующий год...
Вадим Хоменко: Я думаю, улучшение ситуации будет, потому что мы идем в общей концепции мирового развития, в том числе европейского. А оно в принципе имеет оптимистическую нотку. Но опять же, ситуация может иметь положительное дополнительное ускорение, если те проблемы, о которых мы говорили, будут решаться. Здесь говорилось об отраслевых, но я бы еще подчеркнул, что должны быть территориальные приоритеты. Потому что в части территориальных приоритетов картина вообще неясная. А отраслевые и территориальные, они напрямую связаны. Мы кооперируемся с тем, с кем нам выгодно. Какой должна быть стратегическая кооперация России, с кем и как — это вопрос номер один. Здесь работа идет, но будет ли она эффективна, не знаю. Вот здесь упоминали объединение по принципу Евросоюза. Но не выработана модель положительного набора стран в эти международные объединения. Это проблема больная, с ней Европа столкнулась, и как бы нам не столкнуться, когда мы набираем слабых партнеров. Это одна позиция. Вторая — инновационные сдвиги. Они крайне необходимы. Я думаю, что Татарстан чувствует это и делает. Но несистемно, а нужна системность. На чем надо сосредоточить внимание? На двух позициях. На достройке инновационной системы — это рынок интеллектуальной собственности и, соответственно, создание системы инжиниринговых центров. Это очень актуально. У нас рынок объектов интеллектуальной собственности не двигается. И вся интеллектуальная продукция стареет. Это то, о чем говорит Марат Гадыевич: вне движения интеллектуальный товар теряет свои качества.
Что касается бюджетного федерализма, изменения основ, я здесь более пессимистично оцениваю ситуацию, считаю, что она в один год не изменится. Здесь говорили о пропорциях: 70 процентов в федеральный центр, 30 процентов в регионы. Эти пропорции для России очень пагубны. Ни одна развития страна не имеет таких пропорций, все начинается с цифры 50, не менее чем 50 процентов остается в регионах и в муниципалитетах. И плюс дополнительные условия формирования собственной налоговой структуры. А в России этот вопрос не затрагивается в принципе. По-моему, в стране осталась единственная точка, где такие вопросы еще обсуждаются, — это Татарстан. Мы еще обсуждаем, а в других регионах уже не обсуждают, ссылаясь на Бюджетный кодекс. Инициативу Татарстан должен проявлять.
Еще, я думаю, Татарстан может проявить инициативу в части реализации тех стратегий, о которых я говорил. То есть отработать четкую и отраслевую, и территориальную, и внешнеэкономическую стратегию, и тем подать пример для других регионов. Татарстан, считаю, для этого созрел.
Модератор: Так есть место для оптимизма?
Вадим Хоменко: Я сказал, что есть. Мы идем в канве общего цикла, а вот он как раз на 2014 год имеет более оптимистическую нотку. Хотя глобальный цикл в своей кризисной фазе не закончен, потому что конструкция мировой экономики требует длительного времени для кардинальных изменений. Но определенные стабилизационные сигналы мы будем ощущать.
Модератор: В этом году в Казани было несколько форумов по евразийской тематике. Казань может претендовать на роль одной из столиц Евразийского союза наряду с Москвой, Астаной и Минском?
Вадим Хоменко: Насчет столицы не знаю, но что на Татарстан может быть сделан существенный акцент, это факт. Ведь не секрет, что Татарстану легче, чем другим российским регионам, удается находить общий язык с азиатскими странами. Есть симпатия, которая строится на различных основах. Но пока реальных сдвигов нет. Возьмите внешнеторговый баланс республики: даже Казахстан, близлежащая территория, и Иран — крупное азиатское государство не входят в наши основные экспортно-импортные партнеры. Лишь Турция, да в последнее время Индия представлены в этом списке. То есть на деле карта внешнеэкономических связей слагается по-другому, мы не являемся пока мостом между европейскими и азиатскими странами. А мы должны взять это на себя, войти в эту нишу...
Модератор: Мы, как вся Россия, нацелены на Запад.
Вадим Хоменко: Да. Хотя была попытка создать систему исламских банков. Надо откликаться на такие идеи. Коллеги могут поспорить, эффективно это или неэффективно, но откликаться надо.
ИЗВИНИТЕ, НО У НАС ТАКОЙ МЕРКАНТИЛЬНЫЙ МИР, У НАС ВСЕ ИЗМЕРЯЕТСЯ ДЕНЬГАМИ
Модератор: Рустам Султанович, ваш прогноз на 2014 год? Чего мы ждем?
Рустам Курчаков: Чего ждем? Надо не ждать, а собирать объединяющую силу перед лицом перемен, чтобы они не превратились в катастрофу для нас. Эта сила — солидарная ответственность на основе нравственного выбора. Конечно, многое зависит от элит, какие бы ни были. Кто-то выбирает одно — и гуляет на воле с Ходорковским, кто-то другое — и подсаживается к Сигалу. Здесь нельзя заставить, только добровольно.
Татарстан в этом смысле — уникальное место, где должен быть не раскол и не только «толерантность», а крепкий союз православных и правоверных. Это возможно, если к ним присоединятся внеконфессиональные «атеисты», которые веруют в нравственные ценности и помогут избавиться от накопившихся предрассудков. Это наше главное «конкурентное преимущество» в условиях кризиса цивилизации. Если заглянуть вглубь истории, то это единство здесь было всегда, по естественно-историческим причинам. Оно глубже, чем временные раздоры.
Если вспомнить прошлогодний круглый стол, то я тогда сказал, что главный итог года в том, что это был год Корана — 250 лет указу Екатерины II — казанское издание Корана. Поэтому татары прозвали ее «аби-патша», бабушка-царица. И 2013-й продолжил эту линию Корана «Ан-Нур», то есть «Свет». В этом году усилиями арабистов, специалистов по татарскому и русскому языкам появился перевод, толкование Корана под руководством Айрата Бахтиярова, пока первая часть. В чем уникальность этого издания? Оно дает подстрочник, дает арабские корни. А татарский язык, он на 30 процентов состоит из арабских и персидских корней. То есть человек, владеющий русским или татарским, а лучше двумя языками, читает Коран без посредников и сомнительных толкователей и сам для себя переводит его смыслы — современные, не средневековые и не придуманные кем-то. Ты сам один на один с первоисточником Книги откровений, потому что Коран только завершает единую Книгу Писаний. Это очень серьезный шаг на пути к Нур-исламу, то есть к светлому исламу, тому исламу, который связан с подлинным Знанием — с большой буквы. И он никогда не будет воевать с наукой, а всегда будет, как и раньше было, во времена пророка, идти с наукой в ногу. То есть это светский ислам, можно так сказать, только слово «светский» надо поглубже понимать, чем это у нас принято.
Модератор: Что ждете от 2014 года?
Рустам Курчаков: Жду дальнейшего укрепления Нур-ислама. Нур — это луч света, чтобы этот свет рассеивал тьму... Это тот же самый свет, что в Евангелиях. Когда этот свет войдет в сознание, многим просто станут смешны те перегородки и ложные принципы, из-за которых они сейчас спорят. Восстановится то, что всегда было единым — линия откровений и пророчеств, она одна для всех народов. Но пока трещины и разногласия остаются, их будут подрывать и вбивать клинья.
Модератор: В духовной сфере — понятно. А в экономике?
Рустам Курчаков: Конечно, принципы исламской экономики.
Модератор: Как рецепт от кризиса, да?
Марат Сафиуллин: Это умерло уже давно!
Рустам Курчаков: Речь не о том, что умерло, а что нужно по жизни, чтоб выйти из этого тупика, спасти банковскую систему, избавив ее от процента. Вот зря вы... Павел Абрамович в прошлом году тоже смеялся по поводу исламской экономики (общий дружный смех)...
Марат Сафиуллин: Публично угрожает! (смеется и на всякий случай стучит по столу)
Рустам Курчаков: Нет, я просто увещеваю. Я же к вам по-доброму отношусь.
Модератор: Премьер-министр Дэвид Кэмерон недавно заявил что-то типа того, что Великобритания претендует на статус мировой столицы исламских финансов.
Рустам Курчаков: Лондон впереди всех бежит, но не к экономике, а к исламским финансам!
Марат Сафиуллин: Если взять время 200 - 300 лет назад, тогда как раз исламская экономика была распространена повсеместно.
Марат Галеев: Не 200 - 300, а гораздо больше.
Марат Сафиуллин: Я не капиталист, но хочу вам сказать, что вы природу капитала неправильно понимаете, нельзя так узко трактовать. Все говорят, что свопы, фьючерсы и так далее — это мыльный пузырь. Это не мыльный пузырь. Извините, но у нас такой меркантильный мир, у нас все измеряется деньгами. Поэтому это денежное измерение спроса.
Вадим Хоменко: Есть нормативы, за пределы которых они не должны выходить.
Марат Сафиуллин: Ну как может быть норматив у спроса?
Рустам Курчаков: Марат Рашитович, давайте из практики исходить. Игры в производные бумажки привели к чему? Был обоснованный общепринятый норматив, он вполне жизнью подтверждался, десятилетиями. Когда банку для того, чтобы не вылететь в трубу, достаточно было несколько процентов от своих обязательств держать на счете. На чем основан этот общественный эффект? На доверии вкладчиков и честности банкиров, то есть на их солидарной ответственности. Сегодняшнее разочарование вот в этих деривативных играх и утрата доверия между банками и клиентами привели к тому, что даже добропорядочный банк, который соблюдает «Базель», не застрахован от того, что с ним случится завтра. А вкладчик вообще ни от чего не застрахован. Давайте из этого исходить, из жизни!
Марат Галеев: Если будут происходить совершенно неконтролируемые эмиссии деривативов, конечно, так будет...
Рустам Курчаков: Конечно. То есть какие-то нормы должны быть... А почему исламская экономика — потому что в Коране сказано: не присваивай того, что не создано твоими руками. Не зря же пророк Иисус прогнал из храма менял и мытарей, то есть, по-современному, валютных спекулянтов и налоговых инспекторов... Мы пытались на прошлом круглом столе объяснить это Павлу Абрамовичу. А в 2008 году, когда финансовый кризис только начинался, вот на таком же круглом столе в «БИЗНЕС Online», когда Павел Абрамович услышал сочетание таких слов, как «нравственность» и «бизнес», — он совершенно искреннее изумился и сказал, что так не бывает. Но ведь, если ты собираешь чужие деньги под 30 процентов, а потом кредитуешь ими под 50 процентов, то надо же понимать, под какое высокое напряжение ты себя ставишь. Оно же рано или поздно замкнет, и пробки вылетят... Вот в каком смысле экономика должна быть правоверной, православной и т.д. — есть запреты, которые уже проверены веками. Потому что отступление от нравственных ценностей слишком дорого обходится и отдельному человеку, и целым народам. Вся Книга писаний — это история банкротств цивилизаций. Теперь самое время применить ее на практике как учебник по антикризисному управлению. Это даже не религия, не только религия, а сборник нормативных документов, чтобы вам понятнее было.
Марат Сафиуллин: Вы меня, видимо, неправильно поняли. Я просто хочу вам сказать, что есть мейнстрим, и вот он так развивается. Никто не мешает вам вернуться из города в хижину, в Сибирь, жить около речки, завести корову...
Рустам Курчаков: Зачем же вы меня туда загоняете — в сибирскую хижину?
Марат Сафиуллин: Но вы же хотите с точки зрения истории развития финансов вернуться в первобытно-общинный строй.
Рустам Курчаков: Это вы меня неправильно поняли. Разве я дал повод для таких выводов?! Это вас, наверное, малограмотные исламоведы попутали, это они изобрели средневековую модель экономики, но не первобытно-общинную...
Марат Сафиуллин: Поймите, что пока ничего более конкурентоспособного человеческая экономическая мысль не создала. Как что-то будет создано...
У НАС ВСЕ ЭТО ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ТЕАТР, КОТОРЫЙ НАЗЫВАЕТСЯ «БОРЬБА С КОРРУПЦИЕЙ»
Модератор: «Татнефть» мы сохраним? Вы угрозу чувствуете?
Рустам Курчаков: «Татнефть», в смысле общественного контроля, мы потеряли давно. Когда разрабатывались республиканские программы перехода к рынку, то для таких компаний, как «Татнефть», КАМАЗ, предусматривались акции народного капитала. И тогда у нас была бы возможность контролировать перемещение топ-менеджеров. То есть рядом с Маратом Гадыевичем в Госсовете у нас сидела бы группа авторитетных экспертов, которым люди доверяют. Мы в республике можем собрать таких людей — и профессионально грамотных, и просто честных. И они бы сказали: да, «Татнефть» у нас под контролем... Но тогда не было опыта, и этот механизм не был проработан. А сегодня, если возникает угроза потери основной бюджетообразующей компании, то такие механизмы можно реализовать. Трудность не в механизмах, а в интересах — как перехватить клановый контроль и заменить общественным?
Модератор: Есть предположения, «ЛУКОЙЛ» захватит «Татнефть»...
Рустам Курчаков: Я думаю, «ЛУКОЙЛ» уже опоздал для захвата, как бы его самого не захватили. Потому что сейчас началась натуральная финансовая война, война за активы. У нас все это выливается еще и в пиар и поэтому превращается в театр, который называется «борьба с коррупцией». В прошлом году я же говорил на круглом столе, что самый мрачный прогноз — это усиление раскола элит. И так называемая борьба с коррупцией, и примерно половина кадровых перемещений — это называется «щепки летят». Я, конечно, так не думаю про Тахаутдинова с его авторитетом, просто так не подвинешь. Но люди с таким огромным жизненным опытом, как у Тахаутдинова, когда они смотрят на то, что творится, они могут решить, что лучше отойти вовремя...
ЕСЛИ БЫ НАША ПОЛИТИКА БЫЛА БОЛЕЕ СФОКУСИРОВАННОЙ,
МЫ МОГЛИ БЫ СИЛЬНО РВАНУТЬ
Модератор: Ваш прогноз на следующий год, Марат Рашитович?
Марат Сафиуллин: Я законченный оптимист. Для этого есть не только, скажем так, эмоциональная составляющая, но есть основа. Хотя ждать какого-то роста пока проблематично. Но основа есть, и, более того, те инвестиции, которые уже сделаны, они будут давать результат. А главное: КФУ вошел в программу поддержки топовых университетов в России. Это важно, потому что возрождение, оно действительно идет с образования. Вот Марат Гадыевич говорил о новом технологическом укладе — кто его будет питать?
Модератор: То есть одна из главных точек роста для Татарстана — это Казанский федеральный университет? Согласен с этим.
Марат Сафиуллин: Более того, хочу сказать, что 2014 год будет первым годом реализации «дорожной карты». Напомню, что по новому рейтингу QS по странам БРИКС КФУ вошел в Топ-100, сейчас мы на 79 месте. Но вопрос ведь в другом, 2014 год для нас — это масштабный год, год подготовки площадки для рывка. Поэтому сейчас у нашего университета будет новая парадигма, мы очень серьезно работаем. И я еще раз говорю, что в этой части уже вижу, какие будут в КФУ измеримые, серьезные позитивные трансформации.
Что меня тревожит, что я считаю глобальной угрозой для Татарстана? Да, мы можем подготовить первоклассных специалистов, но вот захотят ли они жить и работать в Татарстане? Понимаете, для того чтобы эти люди остались в республике, надо здесь одновременно генерировать и высококвалифицированные, высокостоимостные рабочие места. А с этим у нас проблема. У нас в экономике генерируют рабочие места, но в обслуге. И есть большие территориальные диспропорции. Сегодня у нас точки роста — это Нижнекамск, вообще Камский регион. А культурный центр и центр притяжения — это Казань, а здесь, наоборот, потенциал предприятий сужается. Более того, структура экономики в Казани становится ну просто заскорузлой.
Модератор: Но это же постиндустриальная столица, здесь на первом месте — университет, наука, финансы...
Марат Сафиуллин: Вот вы сказали про финансы. Самая большая угроза — денег на инновации мы тратим много, но мы их не сфокусировали, мы их размазали, поэтому они не дают результативности. Мы создаем «СМАРТ-Сити» и там университет, создаем Иннополис и там тоже университет. Но не поддерживаем основной — Казанский университет. А если бы наша политика была более сфокусированной, то, считаю, мы могли бы сильно рвануть. Ведь университет — это зеркало любого общества. В КФУ есть новые, весьма высококонкурентные технологии, которые способны существенно продвинуть не только нашу вузовскую науку, но и республику. А если в будущем мы запустим массовый процесс, создадим предпринимательский университет, где человек будет сам себя делать, выходить с какими-то идеями, создавать собственный бизнес, по примеру того же Гарварда, то мы решим все задачи, которые ставим.
ЕСЛИ ПОТЕРЯЕМ «ТАТНЕФТЬ», В ТАТАРСТАНЕ УРОВЕНЬ ЖИЗНИ В ДВА РАЗА УПАДЕТ
Модератор: Вы человек искушенный, в правительстве республики работали, поэтому можете достаточно адекватно оценить: есть угроза потери республикой «Татнефти»?
Марат Сафиуллин: Это вопрос, на который я не хотел бы отвечать...
Модератор: Тогда спрошу по-другому. Просто у нас не все понимают роль «Татнефти» в татарстанской экономике, — настолько существенно это влияет на уровень жизни татарстанцев?
Марат Сафиуллин: Очень существенно. Наши основные социальные программы, наша социальная ипотека — это практически на 60 и более процентов вклад нефтяников и связанного с ними производства.
Модератор: Я всем говорю: если потеряем «Татнефть», в Татарстане уровень жизни в два раза упадет!
Марат Сафиуллин: Во всяком случае, это вдвое снизит наши социальные программы...
Рустам Курчаков: Правильно, тогда по Бернарду Шоу можно сказать: «кто тетку кокнул, тот и шляпку свистнул!»
Марат Сафиуллин: Роль «Татнефти» очень большая. Вот у нас есть сельское хозяйство, которое сильно питает нашу культуру. А нефтяники, действительно, существенно поддерживают село в плане специальных цен, специальных условий в ответственные периоды. Поэтому еще раз говорю, что их вклад в экономику весьма серьезный.
Рустам Курчаков: Как можно понять из ваших слов, наш Казанский университет смотрит на Запад, хотя он был в свое время создан как Императорский университет для обзора на Восток. И кадры вы будете пока что готовить тоже для Запада, потому что здесь, у нас, для них рабочих мест нет. Вы сами сказали: мы готовим первоклассных специалистов, которым здесь работать негде... Я утрирую, естественно, ваши слова, но это для ясности. Почему? Потому что КФУ — это слишком важно для Казани! Слишком важно, чтобы бросить коту под хвост...
Марат Сафиуллин: Я говорил о том, что у нас структурные диспропорции. Например, рост одного сдерживается, скажем так, или отставанием, или разнонаправленным ростом других.
Рустам Курчаков: А к кому обращены ваши претензии? Неужели кто-то со стороны должен прийти и все исправить. Кто же это исправит, если не мы сами?
Марат Сафиуллин: Я говорил о том, что эффект был бы намного лучше, если бы одновременно с нашими трансформациями в КФУ готовились и остальные отрасли, вот и все.
Рустам Курчаков: Так вы скажите, кого для этого надо поменять? Президента? Ректора университета? Или кого-то из проректоров? Кого менять, кто мешает? Кто враг народа?
Модератор: Штаб нужен, единый орган.
Марат Сафиуллин: Я хочу напомнить, что в эпоху социализма был госплан. И на минэкономики были синхронизующие функции. А сейчас роль минэкономики нивелировали до уровня института, у министерства, даже если оно предлагает какую-то политику, нет инструментов для ее воплощения, вот в чем проблема.
Модератор: Вот поэтому и нужен штаб реформ, штаб стратегии...
Марат Сафиуллин: Такой, который не только номинально обладает полномочиями, но и может сконцентрировать ресурсы...
Рустам Курчаков: Вот когда вы выступали, я пометил себе — девальвировать рубль и вернуть госплан. А про малый и средний бизнес вы говорите, что они заражены патернализмом. Но если почитать комментарии малых предпринимателей в «БИЗНЕС Online», они все пишут: «Ради Бога, не мешайте!» То есть они давно поняли, что от государства никакой пользы нет, только бы не мешали... А так среди малого и среднего бизнеса много, извините, и мусора вообще-то, которым надо сказать: ребята, ну-ка давайте, отойдите...
Марат Сафиуллин: Вы что-то очень безжалостный сегодня...
Рустам Курчаков: Ну, почему безжалостный? Я же не принимаю решений и не поднимаю налоги! Просто высказываю свою точку зрения. Например, в «БИЗНЕС Online» я не раз предлагал малый бизнес и часть среднего вообще освободить от всех видов налогов при условии, что производят что-то полезное, а не просто посредники. Почему? Потому что там в основном люди обеспечивают самозанятость, то есть зарабатывают на жизнь, а не сидят на социальном пособии. И государству дешевле освободить их, чем тратиться на бесполезное обложение, от которого эффект близок к нулю — одно расстройство.
Марат Галеев: Поддерживаю вас.
ЭТО ЕСТЬ РОСТКИ НОВОЙ ЭКОНОМИКИ
Модератор: Марат Гадыевич, что нам ждать от 2014 года? Угрозы, вызовы, надежды? Что?
Марат Галеев: Чисто так, риторически, скажу: ждать не надо, надо работать... Основания для оптимизма есть. Если форс-мажоров не случится каких-либо особых, то мы получим умеренный рост. Почему? Потому что есть заделы, есть решения предыдущих лет, есть запуски новых предприятий в этом году... Почему-то мало кто замечает, что у нас в республике появляются принципиально новые предприятия, совершенно современные. Это, например, новые производства в ICL КПО ВС, которые в кооперации с зарубежными компаниями все-таки производят достаточно серьезную продукцию. Это предприятие, которое в конце года было открыто, — светодиодные освещения. Это Сетевая компания, которая производит электротехническое оборудование, в наших разных небольших городах открываются новые заводы. Это производство сапфиров, совершенно адекватное XXI веку — хороший, отличный проект, который выходит на современные технологии.
Это есть ростки новой экономики. Они в 2013 году ничего не дали. Но они готовы, они запущены, и в 2014 году, Бог даст, их первые очереди начнут работать. Значит, особая экономическая зона уже приносит реальный эффект. Кстати, только две такие экономические зоны в России работают прибыльно, а их создано 26 по стране. Создаются у нас в Татарстане и промышленные площадки для развития малого бизнеса во всех муниципальных районах, сейчас 9 готовы, по-моему, где-то на выходе еще 14... Такая инфраструктура включительно важна. Технопарки заработали, некоторые очень эффективны, некоторые не очень пока, но, так или иначе, они в динамике. По сути, это волевые действия по инициативе президента, который не только мечтает вписаться в новый век, но и делает реальные шаги. Они пока не очень замечаются, но они будут давать отдачу. Поэтому прогноз оптимистичный, он, я считаю, более или менее имеет основания.
РАЗДЕЛИТЬ БИЗНЕС И ВЛАСТЬ, ПРЯМО СКАЖЕМ, НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ
Марат Галеев: Крупнотоннажная нефтехимия тоже развивается. Но тут дело в чем? Малотоннажный малый и средний бизнес создается тоже, но, я считаю, что успех там будет только в том случае, если малотоннажный малый бизнес нефтехимии не будет аффилирован. Но если он будет аффилирован, то это стагнация, это монополизация. А все-таки предназначение власти — умышленно создавать конкурентную среду. Эта прописная истина любой эффективно действующей рыночной экономики не стала, к сожалению, частью принятия решений на всех уровнях России. Не стало это таким положением, которым нужно руководствоваться. Потому что так получилось, что в России власть сращена с бизнесом. Путин в свой первый президентский срок, в первое же полугодие в программной речи поставил задачу разделить бизнес и власть. Прямо скажем, не получилось, более того, усугубилось везде. И из этого порочного круга ни один субъект сам по собственной инициативе не выйдет никогда. Здесь нужны решения очень серьезные, но никакая рыночная экономика эффективной не может быть без этого. А у нас очень правильный тезис Путина не просто забыт, как автором, так и окружением, а вообще не вспоминается абсолютно, хотя это прописная истина для любой рыночной экономики. Успех любой страны связан с соблюдением этого святого принципа. Но я, конечно, очень скептически отношусь к тому, что, дескать, была какая-то возможность в 90-е годы набрать честных людей и построить народную «Татнефть».
Рустам Курчаков: Акции народного капитала выпустить!
Марат Галеев: Это такая же утопия, как у Томаса Мора «Город Солнца» и прочие подобные проекты. Они прекрасны, с точки зрения замысла, но они не реализуемы в таком обществе, где существует биологическое существо на двух ногах — человек. Человек так устроен, что это нереализуемо в принципе, и это проверено многократно всей предыдущей историей человечества.
Модератор: Так есть все-таки угроза поглощения «Татнефти»? В связи с последними кадровыми перестановками там...
Марат Галеев: Вы знаете, такие угрозы всегда есть.
Модератор: Не усиливаются они сейчас?
Марат Галеев: Возможно, есть попытки. Но мне кажется, что и возможность устоять есть. Но для этого требуются очень серьезные, концептуального характера, решения в голове иметь и быть готовым их реализовать. А реализовать можно.
ГЛОБУС ТАТАРСТАНА НАМ НЕ НУЖЕН
Марат Галеев: Я очень оптимистично настроен по Казанскому университету. Те заделы, которые есть, — я их называю правильными решениями, — они автоматически не гарантируют успеха. 2014 год не будет решающим, когда мы увидим результаты, но эта дорога в правильном направлении. И, по сути, я согласен с тем, что университет на пустом месте не создают. Рано или поздно тот университет, который планируется в Иннополисе, мне кажется, должен быть кадрово подкреплен Казанским университетом. И это должно быть нечто единое целое, в конечном счете, вряд ли там будет целесообразно создавать на пустом месте. У них свои учебные программы, планы, я понимаю это очень хорошо, но их надо вписывать в существующие университетские структуры. Вот в этом смысле в 2014 году, я думаю, будут просматриваться горизонты 2030 года, будут поставлены реальные цели. И мы должны дорабатывать стратегию на будущее в 2014 году, причем не называть абстрактно цифру «2030», а уже иметь какие-то установки стратегического плана в голове, это исключительно важно.
Рустам Курчаков: То есть горизонт плана по 2030 год?
Марат Галеев: Не конкретный план, а конечные цели обозримого будущего.
Модератор: Вы имеете в виду Леонтьевский центр, питерский, который разрабатывает «Стратегию-2030»? Вы вообще следите за их работой? Просматриваются очертания стратегии? Я как-то скептически отношусь, судя по тому, что они успели презентовать...
Марат Галеев: С самого начала они сами, может быть, несколько легко смотрели на все это. Но по мере углубления, погружения в проблему они сами больше узнают, это очень важно. Все равно нужно что-то делать, никто за нас эту работу не сделает, кто-то извне... Потому что у них тоже порой экзотические вещи. Они так, чтобы в угоду нам подыграть, говорили, что, может, вам, татарстанцам, и не надо идти в мир, а у себя все делать... На это я очень иронично ответил, что уже видел глобус Украины! Татарстан никогда на такие позиции не становился, ни в своей истории вообще, древней, начиная от 1000 лет назад, и сейчас не стоит. Глобус Украины нам не нужен. Я этот глобус посмотрел, забавное зрелище...
Марат Сафиуллин: Марат Гадыевич, а что, у Леонтьевского центра есть какой-то успешный проект?
Марат Галеев: Видите ли, успешных проектов пока ни у кого нет. Но попытку делать — это хорошо.
Рустам Курчаков: То есть хорошо потренироваться на Татарстане и за его счет...
САМЫЕ БЕСПОЛЕЗНЫЕ ПРОГРАММЫ ДЕЛАЮТСЯ ЗА ФАНТАСТИЧЕСКИ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ
Модератор: У меня встречный вопрос: почему Казанский университет с его интеллектуальным потенциалом, с мощными факультетами не создаст свою альтернативную стратегию развития республики? Вбросить в народ и пообсуждать. Вот вы там работаете, Марат Рашитович, скажите, почему? Разработать стратегию на университетские деньги — это стоит недорого...
Марат Сафиуллин: Большое спасибо! Но вы же понимаете, должна быть готовность к изменениям. Можно разработать стратегию, но важно, чтобы она воспринималась... Вот Ульяновскую стратегию разработали мы. Саранскую стратегию разработали мы. Ямало-Ненецкую стратегию разработали мы. Рафаэль Сибгатович подтвердит, мы с Алевтиной Николаевной Кудрявцевой (директор центра экономических и социальных исследований РТ при кабмине РТ — ред.) очень долго и плодотворно над этим вопросом работали. У нас есть свое видение, и есть свои предложения. Мы можем это сделать.
Модератор: Я как раз об этом спрашиваю! Сделайте самозаказ. Ну не дорого это стоит... Раз президент выбрал Леонтьевский центр, вы, как интеллектуалы, предложите альтернативную стратегию.
Рустам Курчаков: Сразу ценность проекта в два раза увеличится!
Модератор: Вот газета «БИЗНЕС Online», которая не имеет госфинансирования, выходит на частные деньги, затеяла же проект «Татарстан-2020». И вы, здесь сидящие, тоже в нем приняли участие, спасибо!
Марат Сафиуллин: Очень приятно, что вы воспринимаете нас, как бизнес-структуру. Но несмотря на это, у нас есть некоторые формальные регламенты. Вот что вы предлагаете? Это означает, что я из бюджетных средств должен почерпнуть некоторые ресурсы...
Модератор: Учить финансовым схемам ваших финансистов я не буду, но думаю, что при 7 миллиардах бюджета Казанского университета потратить 7 миллионов на стратегию республики можно.
Марат Сафиуллин: Поверьте, Леонтьевский центр делает не за такие деньги.
Модератор: Я знаю. Но уверен, что вы за 7 миллионов сделаете хорошо.
Рустам Курчаков: Ну, история показывает, что самые бесполезные программы делаются за фантастически большие деньги. Потому что недостаток стратегического мышления и отрыв от жизни можно прикрыть только на короткое время и очень большими деньгами. Это мы проходили 20 лет тому назад...
Марат Сафиуллин: Здесь есть две вещи. Первое — не хотелось бы идти в конфронтацию с официальными разработчиками стратегии...
Модератор: Да нет конфронтации!
Марат Сафиуллин: Это вам так кажется. Я ведь в госуправлении не один год проработал, все это знаю. И поймите, должна быть готовность к переменам. Я так понял, что разработка стратегии — это больше политическое решение. А как таковой результат пока и не нужен. Если сделать стратегию честно, то понятно же, каким должен быть Татарстан-2020, Татарстан-2030. Я еще раз говорю: нам в Казанском университете по силам это сделать. Но самое главное — как система будет работать...
Марат Галеев: Мне кажется, что для такого рода программы оба подхода имеют право на жизнь. Но взгляд снаружи имеет свою ценность. И я не думаю, что это сразу станет программным документом для реализации — то, что Леонтьевский центр подготовит. Но взгляд снаружи свою ценность имеет. И для Ульяновска, и для Ханты-Мансийска вы внешние, понимаете? Вы смотрите снаружи на ситуацию. В этом ценность большая, кстати. А изнутри мы видим это немножко под другим углом.
Модератор: Приглашайте экспертов, они всегда дадут вам взгляд со стороны.
Рустам Курчаков: Что мы тут университет будем учить... Как говорится, не учи ученого...
НАДО БЫЛО ДАВНО СОЗДАТЬ МИНИСТЕРСТВО ПО ДЕЛАМ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА
Модератор: Ваш прогноз на 2014 год, Ильдус Ахтямович.
Ильдус Янышев: Перед Россией и Татарстаном стоит амбициозная задача: довести долю ВВП среднего и малого бизнеса до 50 процентов. Скажите, пожалуйста, а кто вообще это будет исполнять, кто ответственен за эту задачу? Минэкономики — Марат Рашитович сам признался, — это сейчас статистически-аналитический орган. Не случайно конференцию «Взаимодействие власти и бизнеса» чиновники просто проигнорировали.
Модератор: А вы их приглашали?
Ильдус Янышев: Да, приглашали.
Рустам Курчаков: Один-единственный глава туда пришел.
Ильдус Янышев: Да, один глава, и то по личному знакомству. Понимаете, у нас в России было министерство по делам национальности, у нас есть вице-премьер по Северному Кавказу... А тут мы хотим 50 процентов ВВП получить, но для этого никаких адекватных управленческих инструментов и институтов не создаем. Я вижу, что это просто выстраданное решение, что надо было уже давно создать министерство по делам предпринимательства. Именно как базовый институт, формирующий экономический уклад, формирующий платформу для развития крупных бизнес-процессов. Возможно даже, что это министерство должен возглавить вице-премьер. И тогда не нужны будут все эти многочисленные «семь нянек», у которых дитя без присмотра: минэкономики, агентство инвестиционного развития, омбудсмены, различного рода другие образования, которые так или иначе занимаются предпринимательством. Надо просто-напросто слить их бюджеты, наделить адекватными задачам полномочиями и создать одно эффективное министерство, которое будет работать со всеми структурами, которые регулируют предпринимательство, воспитывают предпринимательство, защищают. То есть надо создать принципиально новый эффективный инструмент государственного управления развитием предпринимательства. Эта инициатива прозвучала на конференции. Я думаю, что мы, предприниматели, были бы благодарны «БИЗНЕС Online», если бы на сайте газеты эту идею начали обсуждать. Я думаю, что Татарстан должен стать пилотным регионом, который создал бы подобного рода управленческую структуру.
Модератор: В Татарстане было несколько структур: комитет по поддержке предпринимательства, АИР... Те, кто их возглавлял, все скандалом закончили, кроме Александра Сергеева...
Марат Галеев: Министерство экономики создает в районах промплощадки, инфраструктуру для малого бизнеса. То есть ваша идея в какой-то мере реализуется на практике.
Ильдус Янышев: Тем не менее все, что до этого было, говорит о том, что дела у предпринимательства обстоят из рук вон плохо. Значит, все это не работало и с задачами не справлялось. Диалога между бизнесом и властью нет. Приходят чиновники на конференцию, произносят приветственные речи и даже не слушают предпринимателя. Они просто уходят после выполнения ритуальной обязанности. Дают грамоты, а выслушать то, что прозвучало, ответить на вопросы — никому в голову не приходит, или просто не хотят.
А НАС СЕЙЧАС ПРИПИРАЕТ ПОЖЕСТЧЕ, ЧЕМ В КОНЦЕ 80-Х - НАЧАЛЕ 90-Х...
Марат Сафиуллин: У нас 2014 год занят, потому что мы уже законтрактовались, у нас работы есть. Обещаю, что в 2015 году я сделаю стратегию Татарстана.
Рустам Курчаков: Можете опоздать...
Марат Сафиуллин: В сутках 24 часа. Если я уже все распланировал, я не могу найти больше времени.
Рустам Курчаков: Ну, Марат Рашитович! Мне даже неудобно это от вас слышать. Кому вы это рассказываете? Я просто волею судеб участвовал в разработке программ. Если надо — сделаешь. Когда по-настоящему припрет. А нас сейчас припирает пожестче, чем в конце 80-х - начале 90-х...
Модератор: Большое спасибо всем за участие в круглом столе. Такие обсуждения вселяют большой оптимизм, тем более когда смотришь на проблемы с разных точек зрения. Надеюсь, 2014 год действительно будет более оптимистичным, чем 2013-й.


Рустам Батыр: «Что происходит с мусульманами Татарстана?»
ПОСЛЕДНИЕ ИНИЦИАТИВЫ МУФТИЯ РТ ВЫБИВАЮТ ПОЧВУ ИЗ-ПОД НОГ ПСЕВДОРЕЛИГИОЗНЫХ ЭКСТРЕМИСТОВ
В минувшие выходные в Булгаре прошел всероссийский Мавлид с участием муфтиев России и президента РТ Рустама Минниханова. Это событие как зеркало отразило в себе те процессы, которые происходят сейчас в духовной жизни татар, считает первый заместитель муфтия РТ Рустам Батыр. В своей статье, написанной специально для «БИЗНЕС Online», он раскрывает последние тренды религиозной жизни мусульман Татарстана, а также подвергает критике татарских националистов, устраивающих День памяти (Хэтер коне), и призывает татар строить Болгар в своей душе.
НАЧАЛО РЕНЕССАНСА
В прошедшие выходные в Белой мечети г. Булгар прошли религиозные торжества, посвященные Мавлиду — рождению пророка Мухаммада. Для мусульман нашей страны мероприятие стало событием всероссийского масштаба, а для Татарстана оно на новом уровне зафиксировало те тренды в духовной жизни региона, которые обозначились у нас в республике в последние годы.
Прежде всего необходимо отметить, что Мавлид в республике Татарстан на уровне руководства ДУМ РТ стал отмечаться только недавно, несколько лет назад, когда в мусульманской общине был взят курс на возвращение к исконному, т.е. традиционному, исламу. При этом и по сей день есть силы, которые хотят запретить нам отмечать этот праздник любви к Пророку и тем самым хранить верность традициям наших предков, а также быть единым со всем мусульманским миром. По факту Мавлид стал местом теологической битвы между сторонниками многовековых ценностей ислама и приверженцами тех радикальных настроений, которые зарубежные эмиссары в разгульные 90-е пытались импортировать на российскую почву.
Новый муфтий РТ Камиль хазрат Самигуллин не только сохранил возрожденный тренд, но и поднял празднование Мавлида на совершенно новый уровень. По его инициативе он прошел с участием муфтиев из разных регионов России, что придало торжествам совершенно другой масштаб. Здесь для общего фона стоит отметить, что за последний год Камиль хазрат сумел добиться того, что и другие исламские праздники у нас в Татарстане обрели новый калибр и звучание. Так, в рамках прошлогоднего Ураза байрам состоялся грандиозный концерт на одной из центральных площадей Казани с участием всемирно известного мусульманского певца Сами Юсуфа, а в рамках Курбан байрам на телеканале ТНВ прошел масштабный марафон по сбору средств в помощь сиротам-инвалидам. Такого размаха прежде никогда не было. Мавлид в Булгарах на всероссийском уровне — закрепил данную тенденцию.
Подобное движение вперед крайне важно для всех татарстанцев и россиян в целом. Ведь оно выступает не только зримым выражением реализации свободы совести и вероисповедания, что значимо само по себе, но и помимо прочего выбивает почву из под ног тех, кто пытается раскачивать ситуацию в нашей стране, используя исламский фактор. Зададимся вопросом: каким образом псевдорелигиозные экстремисты вербуют простых мусульман в свои одиозные ряды? По большому у них счету один аргумент: Россия — враг ислама и потому подлежит уничтожению. Однако сейчас подобная риторика по крайней мере неубедительна. Официальные выходные в Ураза байрам и Курбан байрам, всероссийский масштаб празднования Мавлида — а это только вершина айсберга — плохо вписывается в эту мрачную картину, которую рисуют радикалы, работающие на исламском поле.
Мусульмане с каждым днем все больше осознают, что сегодня в России, и в особенности в Татарстане, создаются все условия для духовной жизни представителей разных вероисповеданий и людей, не исповедующих никаких религиозных взглядов. У нас в духовной сфере не все идеально, но самое главное то, что мы впервые в истории нашей страны живем в условиях религиозного равенства и конфессиональной свободы. Такого прежде по большому счету никогда не было: ни в царской России, ни в Советском Союзе. И этот факт очень не по душе тем экстремистским силам, которые вынашивают недружелюбные планы против нашей Родины. Им нужен совершенно другой расклад.
СВЯТАЯ ЗЕМЛЯ
Булгар в качестве площадки для проведения Мавлида был выбран осознано. Ведь он является тем местом, где в 922 году состоялось официальное принятие ислама нашими предками. И в этом смысле булгарская земля сакральна для исторического самосознания татарского народа. Не случайно, святые молитвы многих татарских шамаилей пишутся на фоне изображения не только Каабы и Медины, но и Булгар, что подчеркивает его особую значимость для татар.
Даже в советские годы татары совершали зиярат («посещение») булгарской земли. Это не было каким-то особым религиозным действом, однако помогало нашему народу сохранять связь со своей древней историей. В начале 90-х, когда все атеистические запреты были сняты, зиярат Булгар превратилось в настоящее массовое движение татарского народа. Десятки тысяч людей ежегодно собираются здесь в день принятия ислама на «Изге Болгар ?ыены», что делает его самым масштабным ежегодным мероприятием, связанное с исламом и татарами, у нас в стране. Ни один сабантуй, даже федеральный, не собирает столько людей.
Для контраста можно вспомнить также «Х?тер к?не» — «День памяти», который посвящен ежегодной годовщине взятия Казани войсками Ивана Грозного в 1552 году. По форме «Изге Болгар ?ыены» и «Х?тер к?не» схожи: и то, и другое призвано пробудить в нас память об истории нашего народа. Однако отношение людей к ним принципиально разное. На «Изге Болгар ?ыены» из года в год приезжает все больше и больше людей (в минувшем году число его участников превысило 60 тысяч). А «Х?тер к?не», наоборот, из года в год теряет своих сторонников (в прошедшем году на него пришло не многим более 100 человек). К слову, этой осенью татарские националисты из Набережных Челнов обращались в ДУМ РТ с просьбой организовать «массовку» для «Х?тер к?не». Видимо, дела у организаторов данного мероприятия совсем плохи. На булгарский же Жиен люди едут сами. Попробуйте в Казани в этот день найти свободный, не арендованный автобус и все само станет ясно без лишних слов.
Мне кажется, причина здесь кроется в двух вещах. Во-первых, «Х?тер к?не» и «Изге Болгар ?ыены» имеют разное эмоциональное наполнение. Первое проходит со знаком «минус», ибо несет в себе негатив, чувство подавленности и поражения. По крайней мере, в такой трактовке оно подается крайними националистами, упускающих из вида тот простой факт, что через сложные исторические перипетии Всевышний Господь собрал под крышей единого дома народы общей теперь для всех нас страны, которой благодаря такому межнациональному сплаву суждено играть особую роль в мировой истории. Вместо того чтобы заниматься ментальным садомазохизмом, преподнося последние столетия жизни татарского народа исключительно в черных тонах, нашим радикальным националистам не мешало быть посмотреть на судьбы российских народов не с позиции разъеденного прошлого, но с перспективы единого будущего. «Изге Болгар ?ыены» в этом отношении, напротив, окрашен знаком «плюс», ибо дарит позитив, душевный подъем и гордость за свой народ, опередивших своих православных соседей в приобщении к великой традиции монотеизма.
Во-вторых, тематически «Изге Болгар ?ыены» напрямую связан с исламом, а «Х?тер к?не» — нет. А ислам все-таки — это нерв татарского самосознания и всей татарской культуры.
На Жиен люди едут исключительно по зову своей души. Из самых разных уголков нашей страны татары стремятся попасть в Булгар, преодолевая сотни и даже тысячи километров. И стар, и млад, на автобусах и машинах. Это воистину народное движение. И началось оно снизу. Да, в последние годы республиканские власти, учитывая массовое скопление людей, подключились к решению организационных вопросов (туалеты, питание, доставка воды и т.д.). А с появлением фонда «Возрождение» святыни Булгара существенно преобразились и пополнились новыми архитектурными жемчужинами и смысловыми центрами притяжения. Однако участие здесь власть предержащих — следствие, а не причина Жиена. Это отклик на потребности и ожидания простых людей.
Люди чувствуют, что Булгар — все больше становится местом духовного единения татарского народа. И то, что муфтии из разных духовных управлений съехались в день Мавлида на эту почтенную землю — тому лишнее подтверждение.
СОБИРАНИЕ НАЦИИ
Последний тренд, который необходимо отметить на примере прошедшего Мавлида — это воссоединение национальной и религиозной жизни татарского народа. Так, сценарий проведения праздника был специально воссоздан в соответствии со старинными татарскими обычаями. И там же, на булгарской земле, муфтий РТ сообщил, что ДУМ РТ для мусульманской общины республики 2014 год объявляет годом возрождения религиозных традиций и обычаев. Подобная инициатива кристаллизует тенденцию последних лет, связанную с желанием преодолеть навязанное части татар арабскими миссионерами примитивное понимание религии, стерилизующее сознание людей от национальной составляющей.
Кстати, Всемирный конгресс татар, в начале своей деятельности позиционировавшийся как исключительно светская организация и в целом дистанцировавшийся от вопросов ислама, в последние годы также стал выразителем данного тренда. Теперь ВКТ ежегодно собирает татарских имамов со всей страны, чтобы с ними сообща содействовать сохранению татарского языка и в целом национального уклада жизни татар.
Вне всяких сомнений, сегодня нам надлежит собирать свою нацию. Все татары без исключения: светские и религиозные, владеющие и не владеющие родным языком — все мы дети одного народа. И потому мы должны научиться преодолевать существующие между нами разломы, не разбрасываться людьми, но беречь каждого, кто любит свой народ. Задача нашего поколения построить Булгар в своей душе — пространство духовности и единения.
(REGNUM)


Башкирский парламент примеряет Рустэму Хамитову новую «шапку»
В УФЕ ПОЧТИ ОПРЕДЕЛИЛИСЬ С ПЕРЕВОДОМ НАЗВАНИЯ ПОСТА ГЛАВЫ РЕСПУБЛИКИ. У ТАТАРСТАНА ОСТАЕТСЯ НА ЭТО УЖЕ МЕНЬШЕ ГОДА
Сегодня стало известно, что депутаты комитета по госстроительству Курултая Башкортостана определились с башкирским вариантом наименования должности первого лица республики. Депутаты профильного комитета без обсуждения отклонили предложенные оппозицией варианты, утвердив наименование «башлыгы», предложенное изначально Конституционным судом республики. Теперь это наименование главы Башкортостана будет вынесено на голосование Курултая, на котором будут приняты поправки в новую редакцию Конституции республики. Эксперты «БИЗНЕС Online» противоречиво оценивают новый вариант и полагают, что переименование президентов в национальных республиках — далеко не главная проблема в стране.
ОТ ХАКИМА ДО ИЛ БАШЫ
Напомним, что закон, запрещающий главам регионов с 1 января 2015 года называться президентами, был принят в 2010 году по настоянию президента РФ Дмитрия Медведева и по инициативе главы Чечни Рамзана Кадырова. Сразу после Кадырова президентские посты были упразднены практически во всех национальных республиках, и к настоящему времени осталось всего два региона, чьи руководители по-прежнему остаются президентами: Башкортостан и Татарстан.
Решением депутатов остались недовольны представители башкирских национальных организаций. Их раздражает, что у слова «башлыгы» есть второе значение — «детская или женская шапочка, капюшон». По мнению лидера исполкома всемирного Курултая башкир Румиля Азнабаева, такое название может «опозорить» главу республики.
Дискуссия о башкирском названии должности с новой силой вспыхнула в Уфе в конце прошлого года. Общественностью и депутатами обсуждались разные варианты. Одним из них было тюркское слово «азамат». Одно из значений этого слова в переводе с башкирского звучит как «основатель», в переводе с ряда других языков — «сильный, могущественный, славный» и даже «гражданин». Исполком всемирного Курултая башкир рекомендовал использовать тюркское слово «хаким» («правитель»). Среди предложенных названий — «югары вакиль» («верховный правитель») и «башлыгы» (калька слова «глава» на башкирском).
Сам президент Башкортостана Рустэм Хамитов ранее высказывался в том духе, что в случае принятия федерального закона о переименовании своего поста в республике распоряжение будет выполнено, но после обсуждения парламентом и общественностью. «Один из вариантов по-русски будет звучать как «глава республики». На башкирском мне нравится вариант «ил башы», что значит «глава территории». В общем, есть варианты, мы работаем над этим», — заявлял журналистам сам Хамитов.
Известный татарстанский публицист и общественный деятель Римзиль Валеев, который в свое время получил филологическое образование в Башкирском госуниверситете, доволен тем, что главу Башкортостана не будут называть хакимом. «В башкирском и татарском языке трактовка слова «хаким» однозначная — это судья. Поэтому я не понимаю, зачем местным башкирским националистам нужно было цепляться за это слово. По всей видимости, их вдохновляет пример Казахстана, где акимами называют глав областей. Тогда опять же вопрос: зачем главу республики принижать и равнять с главой района соседнего государства? По моему мнению, «башлыгы» больше подходит к названию руководителя. По крайней мере, для главы города или района. А то, что еще одним значением этого слова является детская или женская шапочка, то это не имеет значения. Думаю, что башкиры быстро привыкнут к этому слову», — прокомментировал он газете «БИЗНЕС Online» решение башкирских депутатов. «Если дело дойдет до переименования должности президента Татарстана, то у нас уже давно есть хорошее слово, обозначающее первое лицо республики — «ил башы». Еще 10 лет назад композитор Сафьян Ибрагимов написал песню на слова поэта Гусмана Садэ, в которой к президенту Татарстана обращались «ил башы» — глава родного края. Лучше этого названия ничего другого придумывать не надо», — высказал свою точку зрения Валеев.
По его мнению, если за переименованием должности главы республики не последует изменение статуса, то в этом ничего страшного нет. «Проблема смехотворна», — считает он, недоумевая, почему президентом какой-то компании или организации быть разрешено, а президентом одного из ведущих регионов — нет.
ДО РЕПРЕССИЙ НЕ ДОЙДЕТ, НО...
В свою очередь, доцент кафедры регионоведения и исламоведения Института международных отношений, истории и востоковедения КФУ Азат Ахунов уверен, что вопрос о президентстве лежит далеко не в филологической плоскости. «Все понимают, какой посыл несет этот указ. Не выдержав федерального давления, сдал позиции соседний Башкортостан. Если Татарстан доживет с президентом до дедлайна, истекающего 1 января 2015 года, то это только лишний раз подчеркнет особую роль и вес Республики Татарстан в Российской Федерации. Я думаю, что до репрессий дело не дойдет, потому что везде уважают сильных, а не слабых. Кроме того, все принятые во время президентства Дмитрия Медведева указы и решения имеют тенденцию к отмене или пересмотру, а еще целый год впереди», — сказал он газете «БИЗНЕС Online». Так что, по мнению Ахунова, за свою позицию еще можно побороться, например, обратившись в Конституционный суд РФ на тему противоречия договору между органами госвласти РТ и РФ, срок которого истекает в 2017 году, провести референдум и т.д.
По мнению эксперта, само название «президент» никой роли не играет — человеку с реальным авторитетом, который есть у Минниханова, неважно, как называться. «Если дело дойдет до переименования, то варианты на татарском есть. «Башлыгы», которое приняли в Башкортостане — это слишком буквальный перевод «главы», идет от страха сделать шаг влево или вправо. Торжественный, солидный вариант — это, на мой взгляд, «ил башы» или «раис». Турецкий «башкан» также можно рассмотреть (так называется и президент Гагаузии), но это будет выглядеть подражанием Турции», — сказал Ахунов.
«ФЕДЕРАЛЬНОМУ ЦЕНТРУ КАК БУДТО НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ»
Таким образом, после переименования должности первого лица соседнего Башкортостана единственным президентом в национальных республиках останется Минниханов. Напомним, что во время недавней предновогодней пресс-конфренции он заявил следующее: «Не волнуйтесь! Я же сказал: закон принят, до 2015 года (надо переименовать). Название мы еще не нашли... Не я же придумываю... Депутаты решат, у нас время на это есть. Не надо из этого делать какую-то большую проблему — как будет называться (руководитель РТ — ред.)».
Ранее на страницах «БИЗНЕС Online» мнение о наименовании поста первого лица Татарстана высказывал бывший советник президента РТ Рафаэль Хакимов. «Торжественно отметили юбилей Конституции РФ, объявили ее незыблемость и тут же потребовали от Татарстана нарушить статью 77 Конституции РФ, где указано, что субъекты самостоятельно устанавливают свою систему госорганов, переименовав главу республики то ли в хана, то ли в раиса, то ли в хакима. Похоже, в России не осталось других проблем, кроме непослушного Татарстана, который тупо следует Конституции страны и тычет пальцем в нарушения Госдумой Основного закона, и ставит в упрек Конституционному суду неисполнение своих обязанностей», — отметил он.
Позицию Хакимова разделяет и сам Минтимер Шаймиев, который сейчас занимает пост госсоветника Татарстана. В презентованной осенью прошлого года книге «Беседы с Минтимером Шаймиевым», где собраны интервью, взятые у него с января по май 2012 года, приводятся слова бывшего президента о том, что требование отказаться от наименования должности президента к 1 января 2015 года противоречит Конституции РФ. «Когда придет 2015 год и нас спросят, почему вы не выполняете закон, мы ответим, что данный закон противоречит Конституции России. У нас также есть договор между органами госвласти России и Татарстана... Срок действия договора — до 2017 года», — цитируются в книге слова Шаймиева. В любом случае, по словам экс-главы республики, «татарстанский парламент просто не проголосует за изменение наименования».
Известный российский политолог и политтехнолог Виктор Минин в интервью «БИЗНЕС Online» пояснил смысл переименования тем, что происходит сакрализация наименования должности «президент», чтобы оно обладало в головах россиян таким же смыслом, как слово «царь» или «генеральный секретарь», который может быть только один на всю страну. «В России выстраивается иерархия названий. Так что Татарстану надо будет либо принять новое название должности своего лидера или отделиться от России», — отметил политолог.
Заместитель председателя комитета Госсовета РТ по государственному строительству и местному самоуправлению, руководитель фракции КПРФ в татарстанском парламенте Хафиз Миргалимов возмущен принятым коллегами из соседнего региона решением. Он разделяет мнение башкирских националов о том, что слово «башлыгы», скорее, означает головной убор. «Я думаю, президент не должен быть на уровне шапки. Я вообще не понимаю федеральный центр. Им как будто нечего делать — то Универсиада, то Олимпиада, то переименование милиции на полицию... Пусть, наконец-то, займутся экономикой! ВВП стагнирует, цены скачут, ЖКХ грабит, ситуация архисложная, а они придумали переименовать президентов республик. Какая им разница? Разве понятие «президент» мешает главному президенту?» — задается вопросом Миргалимов.


Опрос недели: А вы верите, что дороги Казани лучшие в стране?
ЭКСПЕРТЫ «БИЗНЕС ONLINE» СОЛИДАРНЫ С РЕЗУЛЬТАМИ ВСЕРОССИЙСКОГО СОЦОПРОСА, НО ПРИЗЫВАЮТ ВЛАСТИ НЕ РАССЛАБЛЯТЬСЯ — ХОТЯ БЫ РАДИ ПРЕДСТОЯЩЕГО ЧЕМПИОНАТА МИРА ПО ФУТБОЛУ
На этой неделе портал Superjob.ru опубликовал данные соцопроса о состоянии дорог, проведенного среди 16 тыс. автомобилистов из 15 крупнейших городов страны. Казань стала лидером по числу положительных отзывов, потеснив Москву и Санкт-Петербург. Пятерки и четверки дорогам столицы Татарстана поставили 38% жителей города (для сравнения: Екатеринбург и Уфа — 9%, Нижний Новгород — 5%, Волгоград — 2%). За три года этот показатель вырос в 5 раз. С такой оценкой согласны и большинство опрошенных «БИЗНЕС Online» татарстанских бизнесменов, чиновников и депутатов, которые сравнили дороги разных городов, в которых они недавно побывали. Однако восторги сходят на нет, когда машины сворачивают на второстепенные улицы и во дворы, обеспокоенность вызывает и вопрос, надолго ли такое счастье.
Айдар Абдулхаков — председатель комитета по транспорту и связи исполнительного комитета муниципального образования Казани:
— Здесь дело не в вере. Мне часто приходится бывать в командировках, и я с уверенностью могу сказать, что уровень наших дорог сейчас если не лучший, то один из лучших. Во многом благодаря проведенной Универсиаде. Есть, конечно, пожелания, чтобы они были еще лучше, есть улицы, где все еще необходим ремонт, но это уже плановые капитальные ремонты. Для того чтобы отремонтировать абсолютно все дороги в городе, нам необходимо ежегодное финансирование в таком же объеме, что и при подготовке Универсиады.
Я езжу по проспекту Победы, затем сворачиваю на проспект Универсиады и еду до центра, этот промежуток я оцениваю в пять баллов.
Как долго продержатся в таком состоянии дороги? Здесь вопрос качества и погодных условий. Качество, с которым делали дороги и с которым их принимала государственная комиссия у подрядчиков, думаю, в порядке. Срок годности дорог, по-моему, пять лет, и в случае каких-то проблем, подрядчики должны будут за свой счет их устранить. Так что те дороги, которые сделаны к Универсиаде и которые прошли капитальный ремонт, как минимум пять лет будут оставаться в хорошем состоянии. Другое дело, что дороги, которые под этот ремонт не попали, будут, конечно, ухудшаться еще больше. Но их ремонт — это опять-таки вопрос финансирования.
Фатих Сибагатуллин — депутат Госдумы РФ:
— Нет, я не считаю казанские дороги лучшими, нужно еще очень много сделать для этого. Казань уступает многим городам. Например, в городе Сургут прекрасные дороги, гораздо лучше, чем у нас. Хотя в целом по России не очень хорошие дороги, и их качество оставляет желать лучшего, так как используемые материалы не соответствуют мировым дорожным стандартам. Я сам строил дороги, я проработал в 6 районах, и мне это дело знакомо. Так что я могу сказать, что прослужат эти дороги недолго.
Роберт Гилязов — директор ООО «Инженерно-технический центр» (пассажирские перевозки):
— Я не могу вот так однозначно сказать, что у нас дороги лучшие в России. Но в то же время факт, что в последние годы дороги у нас действительно стали гораздо лучше. И для меня, как предпринимателя, занимающегося пассажирскими перевозками, главный показатель состояния дорог — это то, что мои автобусы ходят по утвержденному расписанию. Это говорит и о том, что дороги хороши и что организация движения поднялась — нет таких пробок, как были раньше.
Рамиль Ибрагимов — директор по развитию бизнеса международного венчурного фонда Runa Capital:
— В рамках экспедиции «StartupСабантуя», совместного проекта IТ-парка и Runa Capital, мы проехали 26 городов России. Мы объехали все столицы Приволжского федерального округа и все города-милионники. Мы колесили везде на автомобилях и достаточно подробно смогли рассмотреть дороги. Поэтому я смело могу сказать, что у нас действительно лучшие дороги в России.
Сколько казанские дороги пробудут в хорошем состоянии — зависит от властей: от городских и от республиканских. С учетом того, что в 2015 году в Казани пройдет чемпионат мира по водным видам спорта, а в 2018 году — чемпионат мира по футболу, я уверен, что нашим властям не захочется ударить в грязь лицом и дороги будут как минимум в том же состоянии или даже еще лучше, чем сейчас.
Марат Галеев — председатель комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству:
— После Универсиады в результате реализации ряда проектов по развязкам и магистральным улицам дороги Казани действительно стали хорошими. Мне кажется, это заметили все. Если сравнивать казанские дороги с дорогами близлежащих городов или, например, с дорогами Самары, Ижевска и Нижнего Новгорода, то, думаю, они нам явно уступают, так как таких объемов работ по развязкам и организации движения никто не провел.
Что касается второстепенных дорог Казани, дорог внутри дворов, то там пока мало что изменилось и нынешнее состояние, мягко говоря, оставляет желать лучше. А те дороги, по которым езжу лично я, они нормальные.
Магистральные улицы, я не сомневаюсь, будут поддерживать в должном состоянии — для этого есть ресурсы. А вот доберутся ли до второстепенных дорог и внутридворовых проездов — вопрос открытый. Для этого нужны огромные ресурсы, а те, что используются сейчас, их просто недостаточно.
Денис Валеев — генеральный продюсер компании «Билетти»:
— Если брать города-милионники, то в Казани, правда, все очень хорошо, ведь миллиарды рублей, которые вложены в развязки, трудно не заметить. А если мы с красивых трасс Универсиады начинаем заезжать во дворы, то окажется, что после празднования тысячелетия города там ничего не делалось. Даже в Ново-Савиновском районе, если с «нарядной» улицы Ямашева свернуть во дворы, там такое творится! Там паркуются просто как в Кабуле, где нет асфальтового покрытия вообще. И ведь люди в таких местах живут! И как они должны ощущать, что ни живут в Казани?
Несмотря на это замечание, дороги Казани просто космос по сравнению с Самарой. Когда-то до Универсиады можно было говорить, что мы на равных с Екатеринбургом, с Уфой, но Игры, конечно, улучшили наше положение. Поэтому теперь у нас, пожалуй, лучше. Хотя Москве и Петербургу мы по-прежнему уступаем, и сказать, что у нас дороги лучше, чем там, нельзя. Там давно существуют институты дорожного строения, там устанавливаются ГОСТы. В нашем же регионе всегда были отклонения от стандартов, а в столицах с этим не шутят, потому что там ездят первые лица государства.
Я живу в самом центре, поэтому могу оценить дорогу на пять баллов, но с минусом. Думаю, стоит подождать весны. Весна все покажет.
Владимир Грицких — депутат Госсовета РТ:
— Конечно, хорошо, что наши дороги признаны лучшими, печально только, что такие дороги не во всей стране. Я тоже считаю, что казанские дороги вполне на уровне московских и петербургских.
Вопрос о длительности нынешнего состояния дорог — это к властям. Хотя учитывая, что в 2018 году у нас пройдет чемпионат мира по футболу, дороги наверняка будут содержать в надлежащем виде.
Я езжу по дороге из аэропорта и могу оценить ее на пять баллов.
Ирек Сулейманов — президент ассоциации предприятий нефтепродуктообеспечения РТ:
— Я ко всему отношусь скептически. К тому же я ведь езжу по этим дорогам и вижу, что пока не все так, как хотелось бы. Сделано, конечно, многое: сделаны хорошие развязки, стало гораздо меньше пробок, но, не смотря на это, нам еще есть над чем работать. К тому же все видят, что творится во дворах.
Сравнение с другим городами, где я побывал, в нашу пользу, однозначно. Ко мне приезжают партнеры из Башкортостана, из Мордовии, из Пензы. Летом прошлого года мы проводили большую спартакиаду партнерских компаний, присутствовали члены 15 представительств: Самара, Нижний Новгород, Тольятти, Чебоксары, Челябинск, Уфа, Москва, Удмуртия, Мордовия и другие. И практически все они отмечали качество наших дорог.
Вопрос в том, надолго ли такое счастье? Я не знаю, насколько была соблюдена технология при прокладке дороги — это во-первых. Во-вторых, посмотрим, как будет развиваться экономика, каков будет сбор налогов и как все это будет поддерживаться.
Что касается моего ежедневного маршрута, то часть дороги — улицы Ершова и Гвардейская — я оценю на четверку, а вторую часть, при въезде во дворы, на единицу.
Рафаэль Алькаев — генеральный директор представительства ГК «ЖелДорЭкспедиция» в Казани:
— По моему мнению, после Универсиады с казанскими дорогами может соперничать только Краснодарский край. Москва, Санкт-Петербург, Пермь, Екатеринбург — хуже. Ижевск — там и говорить не о чем. В Сургуте вообще дорог нет. В декабре был в Хабаровске, там положение тоже не лучшее. Мы не можем конкурировать только с заграницей, а по России у нас, правда, лучшие дороги, лучшие развязки.
Я не могу сказать, как долго продержатся новые дороги. Как бывший дорожник, я считаю, что здесь важен профессиональный подход. Мы же точно не знаем, из какого компонента делался асфальт, что под низ клали — геосетку или что-то еще, какое корыто делали, что в корыте лежит, я всего этого не знаю и не могу сказать. Это покажут ближайшие полтора-два года. Даже уже первая зима может показать.
Я постоянно езжу по улицам Гвардейская и Аделя Кутуя и оценю их в 3,8 балла.
Асфан Галявов — генеральный директор МУП «Метроэлектротранс»:
— Я действительно считаю, что в Казани лучшие дороги России, не считая Москвы. Я был в Кирове, так там дороги как после бомбежки. Я помню казанские дороги прошлых лет, как ездили мои троллейбусы, как они ломались, как лопались колеса и баллоны. У меня водители отказывались выезжать на маршруты, а сейчас жалоб со стороны водителей не поступает. И потом, я сам водитель, езжу день и ночь, и мне очень нравятся наши дороги.
Я думаю, что как минимум в течение гарантийного срока (пять лет) с дорогами будет все в порядке. По тем дорогам, что я езжу, основным магистралям я бы поставил пятерку. Но у нас есть проблемы дворов, и там я дам 4,4 балла.
Азат Хаким — глава группы компаний «Тулпар»:
— Наверное, в исследовании речь шла не о качестве дорожного полотна, а об отсутствии пробок на дорогах. Действительно, новые развязки разгрузили дороги Казани. Но на этом успокаиваться нельзя. Количество автомобилей растет, а значит, неминуемо в городе вновь возникнут пробки. Если говорить о качестве покрытия, то на центральных дорогах асфальт более-менее нормальный, по европейским меркам на твердую троечку. Но на второстепенных дорогах — там же качество значительно хуже. Конечно, все познается в сравнении. Из близлежащих городов, в которых я бывал, плохие дороги в Саратове, в Самаре, Перми да и в Нижнем Новгороде тоже. Более-менее нормальные дороги в Уфе и Чебоксарах. В Москве хорошее качество дорог, но там большие пробки. Свой ежедневный маршрут с работы и до дома по качеству дорог и комфорту езды я могу оценить на пятерку — «долетаю» быстро.
Трудно сказать, как долго продержится такое состояние. Я наблюдал, как клали дороги к Универсиаде. Дорожники очень торопились, хотели успеть в срок и, конечно, о технологии думали в последнюю очередь. Может быть, наши дороги проживут чуть подольше, ведь сейчас большегрузам запрещен въезд в Казань.
Сергей Чернов — заместитель генерального директора группы компаний «КАН авто»:
— Не знаю уж как по отношению к Москве, но дороги в Казани значительно лучше, чем в целом по России. Я в данный момент нахожусь в Тольятти. Это хоть и автомобильный город, но дороги здесь в таком плачевном состоянии, что больно смотреть. Можно сказать, что здесь практически нет дорог. В других городах, где я бывал — а я почти каждую неделю выезжаю в командировки — ситуация разная. Но практически нигде нет таких качественных дорог, как в Казани. Чтобы и полотно было в отличном состоянии, и оборудованы хорошо. Что же касается Москвы, то это слишком большой город, чтобы можно было в целом судить о состоянии там дорог. Есть же центральные улицы, они идеально, можно сказать, вылизаны. И оборудованы по последнему слову техники, и очень качественно. Но есть и дороги внутри жилых кварталов. Там, конечно, еще есть над чем работать.
Антон Мельник — директор по маркетингу компании «Трактерра»:
— Во время подготовки к Универсиаде дороги в Казани, конечно, были ужасные, но после того, как все сделали, они хоть и не стали идеальными, но ездить стало намного легче. Если сравнивать среди тех городов, где я часто бываю, то лучшие дороги, действительно в Казани, затем идет Нижний Новгород, Уфа, Самара, Чебоксары, Ижевск. Причем по качеству дорог три последних города стоят примерно на одном уровне. Если в Чебоксарах и Ижевске дороги плохие, потому что они просто плохие — ямы, рытвины, кочки, то в Самаре они плохие, потому что их мало, они узкие и загружены до предела. Там есть один проспект — Московское шоссе — к которому в принципе претензий у автомобилистов нет. Все остальное настолько узкое, что не заедешь и не выедешь. Я до сих пор с ужасом вспоминаю один из своих приездов в Самару, когда я ехал от въезда в город до центра три с лишним часа. Причем не в час пик.
Тот маршрут, по которому я ежедневно езжу в Казани, смело могу оценить на четверку с плюсом. Единственная проблема сейчас, что дороги не чистят после снегопада. А само качество хорошее.
Думаю, что если с дорогами ничего не будут делать, то года на три их должно хватить. Если вдруг затеют опять какую-нибудь стройку — грузовики пустят — все, и понеслась... И колейность появится. Если образовалась маленькая ямка, ее сразу надо заделывать. Тогда будет все нормально. А у нас дожидаются, пока она не превратится в огромную яму.
Андрей Шумарин — директор концертного агентства «Татконцерт»:
— Я бы не сказал, что в Москве дороги хуже, чем в Казани или что в Казани хуже, чем в Москве. В принципе, они и там и там нормальные. Есть и в Москве места, где идет, к примеру, какое-нибудь строительство, и плохие дороги. Есть забытые Богом места и в Казани. В Новосибирске и Нижнем Новгороде дороги хуже, чем в Казани. Про более маленькие города, такие скажем, как Киров, вообще речь вести не о чем — там они выглядят как после бомбежки.
А вообще мне кажется, что в Беларуси — я там был недавно — качество дорог намного выше, чем в России.
Я постоянно езжу по улице Чистопольской, через «Миллениум». В центре, если в пробку не попасть, то все шикарно. Вот когда мимо Чеховского рынка проезжаешь и уходишь с большой дороги из-под моста на улицу Толстого, там да, проблемы есть — яма на яме.
Но в целом, если сравнивать с 90-ми годами, то это, конечно же, огромный рывок вперед. Трассу Казань — Челны с 90-х годов строят, она с каждым годом все улучшается и улучшается. И мы все ждем — не дождемся, когда же ее, наконец, достроят и между крупнейшими городами республики появится нормальная четырехполосная магистраль.
Андрей Лебедев — гендиректор ООО «Студия Аlien»:
— Я в прошлом году как раз проехался по городам Поволжья. И в Казани дороги, конечно, лучше, чем в Самаре или Саратове, намного лучше, чем в Волгограде. Там караул с дорогами. И полный ужас с дорогами в Ульяновске. Но то, что казанские дороги лучше московских — это вряд ли. Есть еще такие нюансы, как качество строительства этих самых дорог. Видимо, у московских дорожников опыта все-таки побольше, или требования к ним повыше. Я не специалист по дорожному строительству, но как водитель я могу сказать, что частенько у нас бывает так, что дорога новая, но она уже как стиральная доска. То ли наши дорожники «подушку» делают жиденькую, то ли еще не научились выводить поверхность идеально ровно, то ли техника еще не везде хорошая. Есть действительно участки замечательные, а есть такие, где она вроде бы и новая, а уже «гуляет».
Меня, вообще, поразили дороги в Краснодаре и в его окрестностях. Причем это не те дороги, которые к морю идут. Мало того, что они качественные, ровненькие, идеальные — видно, что не просто основательно делаются, они еще делаются очень грамотно. Там сразу же на трассах через каких-то 10 километров закладываются путепроводы для будущих развязок. Развязок еще нет, дорог нет, а путепровод уже закладывают, представляете? Так что в Краснодаре дороги однозначно лучше, чем в Казани.
Свой ежедневный казанский маршрут могу оценить на твердую четверку. Так получается, что я езжу в основном по универсиадским трассам. Но когда съедешь на прилегающие дороги, которых при подготовке к Универсиаде не касались, то там, конечно, полный ужас — ямы, колдобины... Дворовыми дорогами Казани, конечно, еще предстоит заняться.
Если уж копать далеко и глубоко, у нас ведь даже руководство страны признает, что наши дороги вдвое-втрое дороже обходятся государству, чем в Европе. Если у нас дорог за год строится столько, сколько в Китае за две недели — ну о чем тут говорить? Их в принципе мало, поэтому они и работают на износ. Если бы было больше, может быть, и служили бы дольше.
Сколько времени казанские дороги останутся в хорошем состоянии, я могу только предполагать. Думаю, что недолго, учитывая, в каких условиях они делались. Я так понимаю, что весной нас будет ожидать много «сюрпризов», а через три года полностью надо будет менять покрытие.


Правительство РФ одобрило законопроект о крупных штрафах для «телефонных террористов»
Правительство РФ одобрило проект закона об увеличении штрафов за ложные сообщения о готовящихся актах терроризма. Об этом сообщается на сайт кабинета министров РФ. Законопроект вносится в Госдуму.
Законопроектом предлагается дополнить статью 207 УК РФ ("Заведомо ложное сообщение об акте терроризма") частью второй, в которой предусматриваются квалифицирующие признаки состава преступления: причинение крупного ущерба либо наступление иных тяжких последствий, а также устанавливается наказание за совершение данных преступлений в виде штрафа в размере от 200 тыс. до 500 тыс. рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от 18 месяцев до 3 лет либо лишением свободы на срок до 5 лет. Крупным ущербом для целей указанной статьи признается ущерб, сумма которого превышает 1 млн. рублей.
В настоящее время штраф составляет до 200 тыс. рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 18 месяцев.


Как слово на Кавказе отзовется…
Денис Соколов, Ирина Стародубровская, Екатерина Сокирянская и Екатерина Капустина о «традиционном» и «нетрадиционном» исламе
«Этнические и религиозные конфликты», «традиционный и нетрадиционный ислам», «экстремизм», «терроризм»… Эти термины прочно закрепились в лексиконе обывателей. Но могут ли ими пользоваться эксперты, описывающие процессы на Северном Кавказе? Откуда взялись эти понятия? Породил ли их научный дискурс? Или при помощи этих категорий сами кавказцы осмысливают новую реальность? Как должны вести себя исследователи в условиях, когда использование спорной терминологии порой оборачивается для жителей региона вполне конкретными юридическими и политическими последствиями?
Эти и другие вопросы обсуждали известные кавказоведы Денис Соколов, Ирина Стародубровская, Екатерина Сокирянская и Екатерина Капустина на рабочем семинаре «Трансформация сельских сообществ Кавказа: методы исследования, полевые данные и интерпретации». Мероприятие было организовано Центром социально-экономических исследований регионов RAMCOM и НП «Кавказское сотрудничество». Площадку для полемики экспертов предоставила Филипповская школа (Москва).
«КАВПОЛИТ» предлагает вниманию читателей фрагмент дискуссии, посвященный использованию понятия «традиционность» применительно к исламу. Поводом для обсуждения здесь послужила статья Ирины Стародубровской «Сказка о халифате и правда о терроризме».
Денис Соколов:
Тезис, который я собираюсь озвучить, это тезис сомнения. Мне хотелось бы обсудить тему разделения ислама на «традиционный» и «нетрадиционный». Эти термины приняты в экспертном сообществе и достаточно активно используются. Получается такая когнитивная картинка. С одной стороны она вроде бы экспертная, но с другой — она легко воспринимается администрациями, и республиканской, и федеральной, потому что значительно упрощает процесс управления насилием: есть хорошие ребята – традиционные и плохие – нетрадиционные. А поскольку имеется только два ресурса управления – деньги и войска – решения принимаются соответствующие: сюда мы пошлем деньги, а туда – войска.
В то же время результаты полевых исследований, которые я проводил на протяжении трех лет, показывают, что есть ислам как таковой и есть интерпретации заинтересованных групп. Допустим, группа при Духовном управлении мусульман Дагестана ассоциирует себя с Саидом Эфенди Чиркейским, погибшем полтора года назад от взрыва смертницы. Его последователи довольно четко себя маркируют, и, по сути, образуют корпорацию, получающую от власти определенные преференции. И если устаз сглаживает максимализм молодых учеников – то с точки зрения власти это оправдано.
Возникают сообщества и вокруг других шейхов. Некоторые из них в том же Дагестане представляют, скажем так, не совсем лояльный властям ислам. Но, в принципе, мы имеем здесь дело с некой палитрой. И четко обозначить, где заканчивается то, что называется салафией и начинается то, что называется традицией, не представляется возможным.
К примеру, суфийский шейх Мухтар Кяхулайский очень хорошо воспринимается салафитами. Он находится внутри шариата и во многом выполняет роль не только шейха, но и алима. Для многих кумыков, которые перестали быть суфистами и либо называют себя салафитами, либо говорят, что они исповедуют чистый ислам, Мухтар Кяхулайский является авторитетом.
Таких примеров множество. В связи с этим, мне представляется, что разделение на «традиционный» и «нетрадиционный» ислам не совсем правильно. В том числе с политической точки зрения.
Ирина Стародубровская:
Два вводных замечания. Первое. Я думаю, что вся терминология, которая нами используется, – плохая. Ну никак не получается найти подходящий термин. Ваххабизм несет понятно какую смысловую нагрузку. И не объединяет все движения, скажем так, молодежного ислама (назовем его пока так, чтобы было проще). Обозначать представителей этих течений словом «салафиты» тоже неправильно, потому что не все они таковыми являются. Термин «чистый ислам» довольно неоднозначен. То же касается «нетрадиционного ислама». И те, кого мы маркируем таким образом, не очень довольны, когда их так называют. Но тем не менее из всех плохих терминов последний мне кажется наиболее приемлемым. В первую очередь потому, что он четко демонстрирует прерывание преемственности в межпоколенческих отношениях, а это мне представляется очень важным фактором сложившейся ситуации. Но я ни в коем случае не держусь за него, поскольку все равно есть ощущение, что хороших терминов попросту нет.
Если бы, как сказал Денис, разделение на «традиционный» и «нетрадиционный» ислам было привнесено в дискурс экспертами и использовалось администрацией, то я бы согласилась с озвученными доводами. И на этом можно было бы поставить точку. Но у меня есть ощущение, что все обстоит не совсем так.
На мой взгляд, само общество осмысливает себя в этих категориях. Оно пытается таким образом разобраться в себе, ищет новые смыслы, ценности, цели. И если мы скажем: «Ребята, вы неправильно себя осмысливаете», — мне кажется, мы станем мало что понимать в происходящем на Северном Кавказе. Я думаю, вопрос надо поставить немного по-другому. Почему общество описывает себя именно в этих категориях? Почему для описания как религиозных, так и совсем других проблем оно использует именно этот дискурс?
Второе, что я хотела сказать: я не специалист по исламу ни в коей мере. Я не знаю, по каким признакам исламоведы различают «традиционный» и «нетрадиционный» ислам. И не хочу влезать в эти дискуссии, а также что-либо комментировать на эту тему.
Меня интересует жизнь общества. Я смотрю на проблему только с точки зрения социальных отношений. И в этом контексте мне представляется действительно важным ответить на вопрос, насколько разделение на «традиционный» и «нетрадиционный» ислам порождается религиозным отличием, а насколько – другими факторами, хотя при этом маркируется как религиозный конфликт.
Для людей, которые втянуты в конфликт, это разделение реально. Если мы рассмотрим ситуацию в любом кавказском селе, где имело место вооруженное противостояние, мы увидим, что начиналось все именно с этого разделения. И мне не совсем ясно, как мы на уровне экспертов и администраторов можем уйти от подобной классификации.
Екатерина Сокирянская:
Я согласна с Ириной Викторовной в том, что используемое аналитиками деление реально существует в умах людей. Они так воспринимают конфликт. Описывая реальность, исследователь должен оперировать какими-то понятиями и терминами. А используя термины для объяснения социальной картины, мы неизбежно ее упрощаем.
Кроме того, очевидно, что термины, категории и прочие аналитические конструкты, при помощи которых мы описываем конфликт, могут быть использоваться и его сторонами, участниками. А в их интерпретации терминология обретает уже собственную жизнь. Мы за нее больше не отвечаем.
Когда мы говорим и пишем о том, что на Кавказе есть «традиционные» и «нетрадиционные» мусульмане, мы всегда отмечаем, что границы между течениями в достаточной степени размыты. И обязательно подчеркиваем неоднородность фундаментальных мусульман по идеологической ориентации и степени радикализма. Объясняем, что среди так называемых «нетрадиционных» мусульман есть мирные, есть воинствующие, а есть и те, кто придерживается радикальных взглядов, но при этом не берет в руки оружие. Мне кажется, это в достаточной степени конкретизирует картину.
Представим теперь, что мы откажемся от этих категорий. Разделение на «традиционных» и «нетрадиционных» все равно останется, эта категоризация появилась до нас и существует помимо нас в объективной реальности. Но, если мы продолжим разъяснять, что фундаментальные мусульмане различны и взаимодействовать с ними надо по-разному, мы сможем способствовать более адекватному пониманию ситуации за пределами региона.
Все мы видим, как за последние полгода-год изменилась обстановка в том же Дагестане. Протестные и радикальные настроения заметно усилились в результате репрессивных действий властей, которые перестали разделять умеренных и радикальных фундаменталистов. Но если можно радикализовать людей, можно их и дерадикализовать. А значит, нам надо продолжать разъяснять и дифференцировать, иначе силовики будут еще больше упрощать ситуацию и усугублять ее своими действиями.
Денис Соколов:
Во многом мы сами создаем когнитивное поле. Иногда последствия бывают очень жесткими – как, скажем, в случае с гимринцами или балахинцами. Их называют врагами государства, и они себя таковыми начинают чувствовать. То есть сначала то или иное сообщество неким образом идентифицируют, а уже затем у членов этих сообществ появляется соответствующая идентичность. Когда общаешься с людьми в Гимрах или Балахани, видишь, насколько болезненно они относятся к тому восприятию, которое на них уже наложено.
Да, мы общаемся с людьми, которые довольно четко артикулируют свою позицию. Ирина Викторовна предложила условно называть таких мусульман приверженцами «молодежного ислама». Но они разные по возрасту. В упомянутых уже Карамахи, Губдене, Гимрах все истории конфликтов начинались с людей зрелых.
По сути, сам конфликт затрагивает интересы небольших групп. Допустим, каков процент джамаатских в Карамахи? Где-то десять процентов. И примерно тридцать процентов тех, кто близок к номенклатуре. Если взять любое другое село – Карата, Губден и так далее – процент людей, которые занимают какую-то ярко выраженную позицию, приблизительно одинаков: пять-десять процентов.
Эти группы пытаются мобилизовать людей вокруг своей позиции. А для этого необходимо выстроить внятную идеологию. И если снаружи маркируют эту идеологию как салафизм, они будут идентифицировать себя как салафиты. Потому что им это нужно. По большому счету, для некоторых это и жизнь, и бизнес – в смысле дело жизни.
Что касается основной массы мусульман, то их переход из так называемого «традиционного» ислама в «нетрадиционный» обусловлен разными причинами. Как правило, люди тянутся к тем, кто в большей степени разбирается в исламе, и просто занимают более последовательные позиции. Однако дискурс «традиционный-нетрадиционный» распространяется и на них. Но здесь речь уже идет о 80-90 процентах сельчан.
Екатерина Капустина:
Небольшой комментарий по терминологии. Я никогда не занималась исламом. Но эта тема сегодня настолько обсуждаемая, что, даже говоря о чем-то другом, невольно к ней возвращаешься. Надо сказать, я никогда не слышала, чтобы на Северном Кавказе использовали термин «нетрадиционный ислам». Если уж хотят как-то обозначить эту совокупность направлений, то говорят «ваххабисты». Не «ваххабиты», а именно «ваххабисты».
Я жила в одном дагестанском селе, в доме последователей Саида Эфенди Чиркейского. То есть в доме его мюридов. Людей, которых никак нельзя отнести к «нетрадиционным» мусульманам. Девушки в этой семье ходят в хиджабах. Как-то я сфотографировалась с ними. И когда показывала этот снимок в Махачкале, зачастую реакция была довольно нервной: «Ох уж эти ваххабисты!».
Это говорили люди из столицы, которые настроены в принципе против ваххабизации, хиджабизации и прочего. Для них «ваххабисты» — это категория Другого. Собирательный образ не твоего течения.

Термин «нетрадиционный ислам» лично мне не очень нравится. Мне кажется, он несет некоторую опасность. Помимо того, о чем уже говорилось, тут важен еще контекст. Президент страны обозначил курс на традиционные ценности. Все традиционное теперь воспринимается как позитивное, а нетрадиционное – как негативное. Достаточно сказать, что борьба с нетрадиционными сексуальными отношениями ведется на официальном уровне. В этих условиях термин «нетрадиционный ислам» превращается в некую стигматизацию, указание на нечто плохое. Это может привести к еще большему прессингу в отношении последователей некоторых исламских движений, которые без того уже обвинены во всех грехах.
Денис Соколов:
Дело еще и в том, что никто сейчас не в состоянии дать определение «традиционному» исламу. Я слышал лишь одно такое определение – от богослова и администратора. Скажем так, он имеет отношение к исламскому образованию на государственные деньги. Во время нашей дискуссии он пытался предложить разные формулировки. Но соглашался, что они уязвимы. В конце концов он сказал: «Ну, хорошо! Традиционный ислам – это когда мы платим наши деньги нашим имамам». Это тоже не очень верное определение, способное многих незаслуженно обидеть.
Понятно, что это не та позиция, которую поддерживают люди, исповедующие ислам в том виде, в каком его исповедовали их отцы и деды. Для них «традиционный ислам» подразумевает соблюдение совершенно определенных традиций конкретного рода, села и так далее. Эта позиция обидит людей, которые, подобно одному из моих собеседников в Ингушетии, говорят: «Я люблю христианство, а в исламе я живу».
Тем не менее эта позиция сформирована. И сформирована она во многом из-за разделения ислама на «традиционный» и «нетрадиционный». Понятно, что проще поделить на две части, чтобы оперировать некой когнитивной конструкцией для дальнейшего описания историй конфликтов.
Но тут есть два момента. Во-первых, это неправда. По крайней мере, я не нашел подтверждения тому, что такое разделение существует в природе. И я здесь не одинок. А во-вторых, это опасно. В Дагестане, например, принят закон о ваххабизме. Мы не можем определить, что такое «традиционный» и «нетрадиционный» ислам, а юридические последствия уже существуют. Катя уже затрагивала тему радикализации перед Олимпиадой. Почему она происходит? Да потому что силовики, образно говоря, «хватают за бороду» всех без разбора.
Екатерина Сокирянская:
Но, мне кажется, никто из нас не использует эти два термина жестко и для объяснения всех проблем региона. Мы отталкиваемся от понятий «традиционный» или «нетрадиционный» ислам, когда хотим в самых общих чертах объяснить суть конфликта на Северном Кавказе. Затем уточняем, что и традиционалисты и фундаменталисты бывают разные, есть, например, суфии, который поддерживают джихад и салафиты, которые его активно не поддерживают. Мы не можем обозначать противостояние в терминах «суфии – салафиты», потому что это неприменимо, например, к Кабардино-Балкарии. Мы не использует термин «ваххабизм», потому что он неверный и воспринимается как оскорбительный.
Надо также учитывать, что мы проводим исследования в условиях вооруженного конфликта. Это особая ситуация. Причин у этого конфликта много и истоки разные: экономические, политические, земельные, территориальные, религиозные. Но когда проливается кровь, когда политический конфликт перерастает в вооруженный, он конструируется в очень жестких идеологических терминах, хотим мы этого или нет. Какими бы ни были причины и истоки, например, осетино-ингушского конфликта, с того момента как в 1992 году пролилась кровь, он маркируется как осетино-ингушский и этнический. Мы можем в целях политкорректности использовать эвфемизмы, но они не будут отражать реальность.
И еще: мы анализируем позиции сторон, причины, истоки и движущую силу конфликта. И позиции активных лидеров, которые, как ты, Денис, говоришь, эти вопросы четко артикулируют, важны для объяснения конфликта и его разрешения. Конечно, необходимо понимать восприятие конфликта и рядовыми участниками конфликта и разными вовлеченными группами. Но, прежде всего, мы подвергаем анализу действия лидеров, за которыми идут люди. А лидеры обычно формулируют свою идеологию в четких и жестких терминах.
Ирина Стародубровская:
Я думаю, прежде чем решать, какой ответ правильный, надо понять, на какой вопрос мы отвечаем. Если мы отвечаем на вопрос: правда ли, что все мусульмане на Северном Кавказе делятся на «традиционных» и «нетрадиционных», – то, конечно, нет. Если мы отвечаем на вопрос: правда ли, что общество осмысливает себя и маркирует процессы политического и социального конфликта в этих терминах, — то мой ответ: да, это факт.
Более того, когда та или иная группа мусульман называет себя «молящимися», подчеркивая, что они не относятся ни к салафитам, ни к суфиям, они тоже осмысливают себя в рамках «традиционного – нетрадиционного» ислама. Для них важно выйти из этой дихотомии. То есть разделение все равно присутствует.
Почему это так? Я думаю, что это один из наиболее принципиальных вопросов. У меня есть гипотетический ответ. Не уверена, что он на сто процентов правильный, но тем не менее.
Гипотеза следующая. В религиозных терминах маркируется конфликт, который, наверное, сейчас является основополагающим для понимания того, что происходит на Северном Кавказе. А именно – конфликт межпоколенческий.
Если осмыслить происходящее в этом ракурсе, то проявление межпоколенческого конфликта, это наиболее яркое свидетельство того, что мы наблюдаем слом традиционного общества.
Что происходит? Происходит разрыв межпоколенческой передачи ценностей. Почему так случилось, в общем, тоже понятно. Реальность изменилась настолько сильно, что социальные практики молодого поколения не могут повторять социальные практики старшего. То есть рецепты предшествующих поколений перестают работать.
Молодежь ищет собственные способы решения проблем, вырабатывает свою систему ценностей. И тем самым противопоставляет себя предшествующему поколению.
Почему задействуется религиозная тема? Согласно моей гипотезе, это происходит потому, что традиционное общество хоть и размывается, но все-таки не полностью. Оно пока не демонтировано. И если в других странах межпоколенческий конфликт может проявляться в культуре хиппи, панков и так далее, то для северокавказского общества это еще невозможно. Оно должно маркировать этот конфликт в общей базовой системе, которая так или иначе приемлема для традиционного общества. В этом смысле религиозная тема для них достаточно комфортна. Дело в том, что, как мне объясняли, в исламе признается право младших возражать старшим именно по вопросам веры. Во всех других случаях это не допускается.
Есть еще несколько моментов, которые, на мой взгляд, объясняют запрос молодежи на радикальную исламскую идеологию. В первую очередь это запрос на четкую систему норм. Потому что в обществе, где разрушаются традиционные регуляторы, очень важно найти некую систему координат, не зависящую от людей. В условиях межпоколенческого конфликта эта система еще и не должна быть связана с авторитетом старших.
Молодым людям также важно иметь сообщество, в котором эта система норм неоспорима. И ислам дает им такое сообщество. Так что религиозная маркировка имеет серьезные, объективные основания. И если мы просто скажем, что она неправильная, мы перестанем что-либо понимать в происходящем.
Конечно, межпоколенческий конфликт в той или иной мере есть в любом обществе. Но далеко не всегда он связан с таким глубоким межпоколенческим ценностным разрывом. Кроме того, именно сейчас ломается система, в целом построенная на принципе диктата старших над младшими. Все это и порождает столь болезненные процессы.
Екатерина Капустина:
Если это проблема межпоколенческая, то как быть с теми селами, из которых в 1970-е годы отправляли женщин учиться в вузы, а в 2000-е это стало уже почти невозможным? Во многом из-за актуализации ислама в обществе. Причем любого.
И что мы подразумеваем под традиционным обществом? Ведь для нынешнего поколения традиционным является советское общество, которое ранее сломало предыдущее традиционное общество, сформированное после Кавказской войны, которое в свою очередь сломало традиционное общество шамилевского времени и так далее. И эти матрешки бесконечны.
Я согласна с тем, что фактор возраста в актуализации ислама присутствует. По разным причинам. Но мне кажется, сегодня все, кто пришел к исламу, находятся по одну сторону баррикады. Нельзя сказать, что последователи Саида Эфенди Чиркейского – это старшее поколение, а приверженцы «Ахлю сунна» – молодые ребята. Тем же пресловутым «тюбетеечникам» по 20-30 лет.
Денис Соколов:
Я опрашивал порядка 200 человек – молодых людей, им всем до 35 лет, – которые не поддерживают Духовное управление. Более половины говорят, что они не салафиты и не имеют никакого отношения к «Ахлю сунна». По их словам, они просто мусульмане и стоят на позиции ислама.
Из этих 200 человек примерно 170 начинали свою, так сказать, личную исламизацию с того, что принимали вирд у Саида Эфенди Чиркейского. Год-полтора они были «зелеными тюбетейками». Затем, разочаровавшись, ушли из суфизма. По разным причинам. Одна из которых – неуклюжее участие государства в делах религии.
Ирина Стародубровская:
Несколько слов о том, является ли советское общество традиционным. У меня, да и не только у меня (эту позицию разделяют многие исследователи) есть ощущение, что, по базовым признакам, советское общество законсервировало традиционную институциональную структуру. Если уж совсем упрощенно: коллективизм, а не индивидуализм; иерархии, а не горизонтальные связи; культурная унификация, а не культурная дифференциация. А в реальной жизни все это могло, естественно, проявляться очень по-разному, и исследователи эту разницу фиксируют.
Что касается межпоколенческого конфликта, его не стоит понимать столь плоско. Как будто кто-то взял ткань общества и нарезал на поколения. Где-то межпоколенческий конфликт проявляется более явно. Где-то вообще не проявляется. Где-то люди ощущают потребность в новых ценностях, но абсолютно не хотят себя жестко противопоставлять старшему поколению. А где-то старшие начинают поддерживать молодежь. В том же Дагестане эта мозаика очень пестра. В моей практике тоже много случаев, когда люди начинали с суфийского ислама, потом приходили к самостоятельному поиску смыслов. Я не вижу здесь противоречий с тем, что я говорю.
Я хотела бы прокомментировать еще некоторые моменты по поводу традиционного общества, модернизации и прочего.
Если мы посмотрим, где сейчас появляются центры противостояния «традиционного» и «нетрадиционного» ислама, то увидим два таких очага. Во-первых, это очень традиционные села, в которые по тем или иным причинам проникают новые взгляды, новые модели институциональных отношений, из-за чего возникают конфликты. Во-вторых, это города, откуда в 1990-е произошел значительный отток русского населения и образованных местных жителей (с чем, кстати, очень серьезно связана демодернизация в регионе после советского периода) и куда хлынул поток сельчан. В результате чего село стало «переваривать» город.
И в том, и другом случае мы имеем дело с процессом разрушения традиционного общества. Здесь мы проходим период обычной модернизации, которая была в самых разных странах. Если кто-то представлял ее как марш стройных колонн к светлому будущему, то, безусловно, мы этого не видим. Но мне кажется, что модернизация никогда такой и не была. Это период, когда регуляторы традиционного общества уже не работают, а современные – еще не сформировались.
Для любого общества это чрезвычайно болезненный, тяжелый период. И на Северном Кавказе мы этот процесс как раз и наблюдаем. Поэтому я не согласна с теми, кто утверждает, что в регионе сейчас происходит демодернизация.
Последнее время я беру интервью у молодых людей, которые по нашей классификации относятся к «нетрадиционным» мусульманам (естественно, мирным). Часть из них – это абсолютный постмодерн. Ребята не имеют официального высшего образования, но невероятно активно занимаются самообразованием. В обычной жизни они могут быть представителями свободных профессий или проектными менеджерами. На самом деле, активный антигосударственный протест – это тоже признак постмодерна. При этом они совершенно не замыкаются в рамках восточной, исламской культуры. Могу сказать, что последними темами наших с ними обсуждений были романы Солженицына, а также антиутопии Оруэлла и Хаксли. Так что говорить о демодернизации, только исходя из того, что новое поколение на Северном Кавказе имеет свою специфическую систему ценностей, я не готова.
Екатерина Сокирянская:
Модернизацию не стоит рассматривать как некий однонаправленный процесс, приводящий к итоге к секуляризации, атомизации, вестернизации общества. Применительно к северокавказскому региону я считаю более точным термин «трансформация». В каком направлении идет эта трансформация пока непонятно.
Разложение традиционного общества на Северном Кавказе началось очень давно. XIX век был периодом очень активной трансформации. И я не согласна с тем, что советская система законсервировала традиционное общество и трансформация началась в новой России. Напротив, коллективизация и депортации, например, подорвали семейственность, уничтожили экономическую базу большой кавказской семьи. Чеченские тейпы, например, были значительно ослаблены, надолго рассеяны по казахской степи.
На Кавказе есть разные группы, называющие себя родственными. Есть реальные группы родственников, это родовые ветви, фамилии. В них концепция родства максимально приближена к биологической, хотя иногда эти группы инкорпорируют отдельных членов или даже семьи не родственников. В частности, ингушские фамилии иногда принимали чужих, но даже спустя сто лет об этом не забывают и при необходимости, могут напомнить самим таким родственникам.
Есть и большие социальные группы, которые давно не являются родственными, но использую идиому родства. Например, чеченские тейпы. Они давно невероятно разрослись и роднятся друг с другом, но все равно имеют легенду об общем происхождении от единого праотца.
У жителей каждой республики Северного Кавказа есть свои социальные, культурные и религиозные особенности. И все же кавказцы, в целом, отличаются от жителей, скажем, Средней полосы России. Процесс трансформации и модернизации на Кавказе всегда проходил иначе, общество гораздо менее атомизировано, и, как следствие, традиционные практики и институты здесь сильнее.
Я не согласна с тем, что исламизм стоит объяснять как следствие межпоколенческого конфликта и с тем, что это явление сугубо молодежное. Во-первых, к фундаментальным мусульманам себя относят люди разных возрастов. Во-вторых, если конфликт поколений и происходит, то прежде всего, потому, что родные боятся за своих детей и их безопасность. Если бы не было фактора страха, конфликт перемалывался бы значительно легче. Разрыв с более традиционными ценностями отцов свойственен каждому новому поколению. Если он и присутствует, то это лишь один, незначительный элемент уравнения.
Я объясняю фундаментализм на Северном Кавказе как политику идентичности, протестный проект исламской альтернативы в условиях разлагающегося светского государства.
Денис Соколов:
Я согласен с Катей в том, что семейно-родственные группы трансформируются. Тем не менее они работают. Но сначала о том, что касается «традиционного — нетрадиционного» общества, модернизации — демодернизации.
Мне кажется, эти термины — своего рода ширмы, завешивающие реальные процессы. Что такое традиционное общество? Оно разное везде, потому что традиции везде разные. В Кабардино-Балкарии — это одна история, в Дагестане — другая. Но что между ними общего? Что вызывает конфликтную ситуацию?
Есть одно село. Достаточно известное. Там сбили кресты с башни, принадлежавшей местной знати.
Молодых людей, сбивших кресты, поймали. Они не признаются, но согласились восстановить кресты. Все понимают, что это сделали они. Но суть не в этом. Самое интересное, что из пяти человек, которых маркировали как салафиты, четверо были потомками зависимых от владельцев башни людей.
То есть внутри сообщества конфликт был маркирован дополнительно. Другими словами, есть версия для экспертов, которым рассказывают про нехороших салафитов: мол, мы с ними боремся и уже практически победили. Но внутри сообщества существует совершенно другой дискурс — о продолжающейся конкуренции семей.
Вражда между знатными и, скажем так, менее знатными тухумами сохранилась. На них наслаиваются ужасные истории времен коллективизации и прочее. Вспомнить хотя бы Андзора Астемирова — одного из бывших лидеров подполья. Он же был из очень знатной семьи, которую полностью разгромили во время коллективизации. В 1960-х годах семья вернулась на родину. Но так и не смогла восстановить свои позиции.
И еще — несколько слов по поводу молодежи. Конфликт поколений существует везде. Но мои полевые исследования никак не подтверждают тезиса о том, что конфликт на Северном Кавказе именно межпоколенческий. Кавказские общества умеют его выровнять. Скажем, в известном селе Гагатли конфликта внутри джамаата нет. Это очень традиционное село, сохранившее джамаатскую структуру.
Таких примеров масса. Поэтому каждое сообщество нужно описывать отдельно. Иначе получается, что мы сами себя успокаиваем — это «традиционное», это «нетрадиционное», а здесь — конфликт поколений. И начинаем подгонят фактуру под достаточно простые объяснения. Но когда начинаешь разбираться, что же такое традиция, становится ясно, что везде она разная.
И на первый план выходят совсем другие вещи. А именно — групповые консолидации. Что такое тухум в аварских селах? «Мы никогда не женимся на двоюродных сестрах, но никому не отдадим троюродных». Это способ консолидации. Потому что большая семья — это армия, с которой можно отвоевывать политические позиции.
Мне кажется, конфликт поколений не объясняет в полной мере конфликтность кавказского общества. На мой взгляд, она в первую очередь связана с самой политической инфраструктурой Северного Кавказа. Когда удается подключить к мафиозным разборкам эту достаточно сильную систему, возникает вооруженное противостояние.
Конкретный пример. В селе Карамахи действительно имел место межпоколенческий конфликт. Но довольно слабый. Мухтар Атаев не был мальчиком, когда устанавливал шариат. И с ним были соратники разного возраста.
Конфликт непосредственно затрагивал интересы джамаатских и сторонников номенклатуры. Это, соответственно, десять и тридцать процентов жителей села. Изначально они разбирались из-за колхозной земли. И земельный вопрос, в принципе, был решен. Но в конфликт вмешались республиканские игроки. Они попытались применить насилие к джамаатским и получили адекватный отпор. Так что война началась, когда мафия появилась на той площадке, где раньше все решал джамаат.
По большому счету, джамаат способен урегулировать любой конфликт внутри сообщества: межпоколенческий, межтухумный, земельный и так далее. Это механизм, который не позволяет довести дело до кровавой разборки. Просто потому, что цена жизни очень высока. Ни одна разборка столько не стоит. Да и длиться она будет слишком долго. Поэтому джамаат гасит конфликт в зачатке. Если только снаружи не появляется сила, поддерживающая этот конфликт.
Ирина Стародубровская:
Несколько ремарок по поводу всего вышесказанного. Первое. Действительность можно изучать по-разному. Можно исследовать ее во всем многообразии, где каждый отдельный кейс абсолютно уникален и имеется масса всяких специфических особенностей. И это очень интересно. Но можно рассматривать реальность по-другому. Искать в разных тезисах не различие, а общее. В этом случае нам, с одной стороны, приходится от много отвлекаться, с другой — мы получаем некие общие модели. Конечно, сама конструкция упрощается. Но это не повод для того чтобы говорить, что кто-то идет правильным путем, а кто-то нет. Это просто два разных метода исследования. И мне кажется, чем больше будет точек зрения, тем лучше.
Второй момент. Почему модернизация? Почему мы используем именно этот термин? Я полностью согласна с мнением, что Северный Кавказ находится в кризисе. Но это кризис в смысле разрыва между прошлым и будущим. Очень важно уловить момент, когда открывается эта воронка.
Прибегая к термину «модернизация», мы даем себе возможность искать некие аналитические схемы не только в той действительности, которую изучаем, но и в теории и истории других стран. Когда читаешь того же Дюркгейма, Парка, понимаешь, что это гораздо больше про Кавказ, нежели все современные урбанистические теории. И если мы обратимся к истории России, особенно к последней трети XIX – началу XX века, то тоже найдем множество социальных процессов, сопоставимых с современным Кавказом. И даже читая «Капитал» Маркса, все эти истории про первоначальные накопления в Англии, нельзя не заметить, что проблемы огораживания и пересекающихся прав на ресурсы — идентичны тому, что сегодня мы видим на Кавказе.
Все эти разные теории и истории объединены общностью исторического периода. Называйте его, как хотите: модернизация, кризис — не важно. Но пытаясь представить ситуацию на Кавказе как уникальную, не используя наработанный для анализа подобных периодов инструментарий, мы теряем очень важные аналитические возможности.
Екатерина Капустина:
Я хотела бы вернуться к традиционному и нетрадиционному исламу. Вопрос к Ирине Викторовне. Вам не хочется расколдовать религиозную составляющую всех этих споров? Ведь она конфликтна сама по себе, поскольку задевает сокровенные струны: в какого бога и как верить.
Мы же все согласны с тем, что конфликты в большинстве своем находятся не в религиозной сфере. Если, как вы говорите, участники конфликта уже используют религиозные термины, зачем усиливать раскол, утверждая в дискурсе восприятие проблем в качестве религиозных. Ведь этот раскол без того чудовищный. Те, кого маркируют как приверженцев «нетрадиционного» ислама, считаются чуть ли не врагами народа.
Денис Соколов:
Прежде чем Ирина Викторовна ответит, хочу высказать в дополнение кое-какие соображения. То, что дискуссия ушла в конкретику, мне кажется, очень показательно. Сегодня мы не имеем инструментария, при помощи которого можно было бы адекватно отобразить реальность. И дело не в том, как смотреть на проблему: сверху или с земли. Есть обсуждения, построенные в рамках совершенно другого дискурса. И они кажутся более релевантными, нежели дискуссии о межпоколенческом конфликте, «традиционном» и «нетрадиционном» исламе, модернизации и демодернизации и так далее. Может получиться так, что если мы будем стоять на этих терминах, то вообще не сможем ничего объяснить. И очень важно, на мой взгляд, поговорить о методологии, найти иные подходы к проблеме.
Можно, например, попытаться выявить, что объединяет конфликты, которые мы называем земельными, этническими и так далее. Моя практика показывает, что в каждом таком случае есть некая группа лидеров, — один-два процента — которая в какой-то момент начинает терять сторонников. Если группа по каким-то причинам исчезает, ее лидеры пытаются закрепить свои позиции и хоть как-то капитализировать свой политический ресурс.
В теории дипломатии это называется «дилеммой безопасности». Армия, которая понимает, что завтра проиграет, начинает войну сегодня. Потому что сегодня она еще что-то может завоевать.
Я не предлагаю рассматривать эту гипотезу как панацею, но стоит хотя бы рассмотреть другие способы исследования реальности. «Кризис», «модернизация», «традиционное», «нетрадиционное» — все это слова, которые ничего не объясняют. Нужно смотреть за них, за эту ширму. Необходимо уйти от мифов, которые мы сами себе придумали.
Ирина Стародубровская:
Очень коротко. По поводу расколдовать религиозную составляющую — нет, не хочется. Я не ставлю перед собой задачу манипулировать теми, кто принимает политические решения. Во-первых, это неинтересно, а во-вторых, бессмысленно. Противостояние не прекратится, если мы, эксперты, сменим терминологию. На мой взгляд, наша задача — понять общество. Абстрагируясь от тех категорий, в которых общество в реальности себя осознает, мы уходим от этой задачи.
Относительно разных подходов. Безусловно, я согласна с тем, что разные подходы следует изучать, обсуждать и так далее. Но это не значит, что один из подходов надо изначально объявлять неправильным.
Денис Соколов:
Но мы, собственно, и собрались для того, чтобы подвергнуть критике один из принятых сегодня подходов.
Екатерина Капустина:
Нетрадиционный ислам – это ведь не только поиск бога. Это еще и желание девушки надеть красивый нарядный хиджаб, красивую исламскую одежду, и пройти так, чтобы все сказали: «Ах, какая девушка!».